* * *

(Света)


И снова утро. Новое утро. Без желания, что либо делать, что либо думать. Жить. Дышать.


На автомате, машинально всё делать — по нужде.

Умыться, почистить зубы, натянуть на себя костюм… и построить взвод.


Удивительно, раньше я так рвалась в бой. Что только не значил для меня этот… конченый Турнир!


А теперь?

Апатия. Сука, апатия сожрала всё.

Бегают, прыгают. Всю неделю у нас в группе праздник — мы взяли Кубок. Победа…


А мне хочется всех ПРИСТРЕЛИТЬ. Выть. Грызть. Бить. РАЗОРВАТЬ.

Бесит это, их счастье. Веселье.

Чему, чему, уроды, радуетесь???

Гранату за пазуху — и по заслугам.


Больно, больно мне — а потому всем… хочу сделать больно.


Вчера даже поссорилась с Юлей — едва не заехала ей в ухо.

Послала… далеко подальше Леру.


В общем, если сегодня в ТБ я кого-нибудь из врагов не отпердолю, то взорвусь на своих.

* * *

— Светлана, у тебя что… критические дни? Или в чем проблема? Может, хватит уже на всех нападать? Хамить?


— Юрий Дмитриевич, вы же отлично знаете, когда у кого из нас наступают эти "красные" дни. Так что не будьте идиотом, и приберегите свои тупейшие… издевки для кого-то другого.


Перекосилось, перекосилось его лицо… на такое… прямое мое заявление.

Глаза округлились от шока.


А что, Юрочка? Быстрее ты сдохнешь от моей желчи, чем я покажу свою слабость.


— Ладно, нервная истеричка. Залазь в машину. Мы едем на ПТБ.

…

Света, куда ты пошла?


— Не хочу сидеть рядом с неадекватным водителем. Уж лучше… со всеми остальными потеснюсь.


(нервно цыкнул; тяжелый вдох)

— Точно критические дни… только у мозга.


— Что? Что ты сказал?


(тут же выскочила из салона,

быстрые, уверенные шаги навстречу)


— И что? Морду мне набьешь?


(нервно стиснула зубы, а губы дрожат от злости)

— Ублюдок ты, Филатов.

— А мы уже снова на "ты"?


— Я тебя ненавижу.

— Я знаю.


— Ты еще пожалеешь обо всём.

— Неужели? Что ты мне сделаешь?


— Увидишь, — резкий разворот и пошагала прочь.


— Больная…

— Выкуси! — (и не двузначный жест показала ему, не оборачиваясь)


— Ну, сука… — (едва слышно прорычал, вскочил в машину и с диким лязгом захлопнул дверь).


Поговорили.

Глава Двадцать Четвертая

Бог мой.

Неужели ты услышал девичьи молитвы?


Просто шикарный подарок.


Мужская команда. Против нас играют — парни.


Ах.

Ну, держись, Филатов. Я из тебя душу выдеру!

* * *

Едва мальчики увидали нас, как тут же задергались, напыжились, заважничали, расправляя перышки.


— Ну, чё, красотки? Пошуршим… в кустиках? — и игриво замигал бровями, явно намекая на пошлость.

(чуть выше меня, статный, не лишенный харизмы… индюк).


Смелый шаг вперед — и с вызовом уставилась ему в глаза.


Гордо выпрямился и тот передо мной. Пренебрежительный?… нет, важный взгляд. Конечно… Пытается выглядеть круче, чем есть на самом деле.


— Пошуршим, коль не боишься.

— А кого бояться? Зверя дикого в лесу?


— Зверя… с пушкой.


— Брось, сладкая. Не волнуйся, никто тебя не обидит, пока я рядом.


— А не сбежишь…, когда запахнет жаренным? — ехидно заулыбалась я.

Вдруг подошел вплотную. Глаза в глаза.

— А ты проверь, — чувствую на губах его дыхание.


— Проверю, — коварно ухмыльнулась я.


— Киряева! — нервно зарычал где-то позади Юрчик (невольно обернулась на миг). — Строй взвод, начало скоро.


— Так ты Капитан? — вдруг отозвался мой новый… "знакомый", и невольно рассмеялся от удивления.


— СВД или ПМ? — проигнорировала я вопрос.

— Калаш, сладкая, Калаш, — прошептал интимно на ушко.


— Это хорошо. Только смотри, — приблизилась, приблизилась и я к нему — так что наши губы едва не касались друг друга, — чтобы хватило патронов, когда ты мне попадешься.


— Сколько угодно, конфетка. Я весь твой.


(эротично облизалась, не отрывая взгляда от его глаз)

— Посмотрим… какой из тебя… боец.


Резкий разворот — и пошагала прочь.

Колкий взгляд в глаза Юрчику — кипит, дрожит от ненависти

(зубы стиснуты, а руки сжаты в кулаки),

молчит.


— Учись, Филатов, — едва слышно прошептала я Карасику, как только оказалась рядом. — Не то, что ты… ни рыба, ни мясо.


— Да пошла ты, — резкий разворот и ушел в конец строя.


(ядовито рассмеялась я вслед)

* * *

(Юра)


Казалось, это был самый длинный бой в моей жизни. Длиннее чем даже те, где разыгрывались… жизнь со смертью.

Ведь там, там, за чертой, на кону плясала в шляпе Сухая дерьмовая жизнь. Ледяное сердце…. не плачет. Не за чем… было бы мне скучать.

А сейчас, сейчас — на плаху завалили душу, растопленное сердце, и лезвие секиры палача… бездушно скалится от жажды, и ему плевать — что мне больно.


… время шло — а она не появлялась.

Я уже не радовался этому ее "везению". Уж лучше бы пристрелили к чертям собачим — да вернули бы мне Светку на базу. Пусть рядом сидит, чем шляется где попало,

…и с кем попало.


… сижу, как идиот — гадаю, что там с ней происходит,

что делает она.

Как больной маньяк — взглядом прикипел к радару…. и нет ничего родней.

Заветный кружочек, маленькая точечка — а и на мгновение оторваться не могу,

мысли упорно прикипели, будто там вся жизнь моя заключена.

Буйная фантазия… эта уродина, пытается представить, показать мне, что там происходит…


Милый голос… в "ушах".

И когда ты успела подменить элементарное желание свободы, мое желание… на зависимость, глупую зависимость от тебя?


Смеешься, шутишь, радуешься…

… и как прежде — Счастлива…

Будто мы и не сорились.


Но причина? Причина уже в ДРУГОМ!

Этот малолетний ублюдок Демьян Рамич?

Ха.

Абсурд.


Какой-то сосунок… заставляет меня чувствовать себя гадко.


Ревновать!


Ревновать. Жесть!

К кому? К шпане безмозглой??


Да уж… не думал, что когда-нибудь доживу до такого позора.


Волосы на роже у него еще не выросли, молоко на губах не пообсыхало — а он уже корчит из себя Крутого Перца.

Е-е-еп…перный театр!


А Киряева ведется. Ведется! Как самка безмозглая.

(тяжелый вдох)

То еще. Нашла мне героя.

… да он с одного удара потеряется, мордой землю пробуравит.


Сука, сука ты, Киряева!!!

(нервно дернул, сгреб со стола все бумаги на пол;

швырнул радар на кушетку — прочь безумие)


Даешь свободу и трезвость ума!


(сорвался с места — и вылетел прочь, на улицу)


Дышать свежим воздухом.

Отжаться на турнике, до пота, до боли, до тошноты — и привести чувства в порядок.


Не бывать такому, чтобы женщина лишила меня рассудка.

Честь и стальной разум — всегда будут со мной.

* * *

(Лера)


— КАКОГО ХЕРА ОНА ОТКЛЮЧИЛА СВЯЗЬ???

(неистово завопил Дмитрич)


— Не знаю, — едва слышно прошептала я.


— Когда она последний раз с тобой связывалась?


— Минут двадцать назад.


— Где была?

— Не знаю, у холма вроде. Н-но, она точно уже не там. Света меняла курс как раз.


— Чертовы бабы! Да что у вас за маргарин-то в голове???

(тяжелый вздох и отвернулся)


— Дежурный, у нас ЧП — боец не вернулся с поля. Да. До сих пор. Связи нет. Как у Макарченка тоже? А кто? Рамич? Демьян Рамич?

А давно отзывался? Минут тридцать назад. Ясно…

Ладно, собирай группу и будем…


— О!! СВЕТА ИДЕТ!!!


Жадно прикипели взглядом.

Растрепанные волосы, каска в руках. И едкая ухмылка скривила губы.

— Простите, не успела… добежать вовремя.

(такое впечатление, что от своего безумия она охмелела)


Молчит. Молчит Филатов…. едва дышит.

Глаза округлились, выпучились от шока. Налились бешеной кровью.


Тупая улыбка не слезала с лица Светки. Пристальный, едкий взгляд в глаза Ю. Д.


Несмелое движение — и вдруг, едва слышно, заговорил в рацию.

— Нашлась. И Рамич вернулся? Вот и хорошо.


…


Невнятный, заторможенной реакцией, разворот — повернулся к нам лицом.

— С-стройтесь. Уходим. А я… пока дом запру.


Неспешно пошагал на крыльцо.

Тяжесть мыслей глушила разум — но ни звука, лишнего звука, не сорвалось с его губ.

Боль, отказ верить глазам-ушам-логике… и полная каша безумия в голове.