Два года назад


Я лежала в кровати, а моя дочь кричала, пытаясь разбудить меня. Но я чувствовала себя уставшей: последние пару дней негативно сказались на мне, и я была не в силах пошевелиться. Я приоткрыла глаза и увидела ее: красивые голубые глазки смотрели мне в глаза, длинные светлые волосы обрамляли лицо. Ради нее я была готова начать двигаться, я на все была готова ради нее.

— Ложись с мамочкой, детка, — предложила я, приподнимая простынь и позволяя ей пробраться поближе ко мне. Изабель легла, положив голову мне на грудь, и начала напевать свою новую любимую колыбельную, которую она выучила в детском садике. Ее голос убаюкал меня, и я снова провалилась в царство Морфея.

Когда я проснулась в следующий раз, Изабель рядом не оказалось, а простыни были сдернуты. Рука у меня была перетянута, а в изножье кровати сидел Роджер, одетый в костюм, и внимательно смотрел на меня. Меня от него тошнило, я на дух его не переносила. Всякий раз, когда я открывала рот, он тем или иным способом наказывал меня. На прошлой неделе Роджер избил меня, а затем вколол наркотики, на этой неделе он просто вкалывал мне наркоту. Но больше всего я ненавидела, когда он трахал меня, пока я была под кайфом. Как шептал мне на ухо, какое я ничтожество, но все равно продолжал трахать.

— Где она? — с трудом выдавила я из себя вопрос, видимо, доза, которую он ввел, уже начинала действовать. Роджер встал в конце кровати, схватил ботинки и надел их.

— Я не желаю снова видеть твое лицо. Если увижу, то Изабель ты больше никогда не увидишь, — пригрозил мне он.

Я не совсем поняла, о чем он говорит. Роджер подошел ко мне и сверху вниз посмотрел на меня. И вот его губы оказались в нескольких миллиметрах от моих, а затем он поцеловал меня. Но оказалось, что я способна только просто сидеть в полном ступоре. Что происходит? Когда Роджер оторвался от моих губ, он ударил ладонью меня по щеке, и я упала на кровать.

— Ты даже не способна сделать это по-настоящему, хотя бы в последний раз, — вспылил он. Я все еще пребывала в растерянности, совершенно не понимая, что происходит. — Не борись слишком сильно, им это не понравится, — сказал Роджер. Затем он открыл дверь, за которой оказалось трое мужчин, все в черных байкерских жилетках. Тот, что постарше, подошел ко мне и окинул оценивающим взглядом. Потом улыбнулся. Я прикрыла глаза и вырубилась.

В следующий раз я проснулась от того, что в руку мне вонзилась игла. Ее вводил мне тот мужчина, которого я видела перед тем, как отрубиться. В помещение кто-то вошел и обратился к нему, назвав его Президент. Или как-то так. Я все еще ничего не понимала. Почему я здесь? Мне просто хотелось вернуться к своей дочурке.

Мужчина ушел, оставив меня под кайфом, и вернулся спустя час. Он начал гладить свой член, стоя передо мной, затем раздел меня. Мне удалось ударить его и избежать его прикосновений. Он рассмеялся и вырубил меня.

Не знаю, сколько времени прошло, все, что я понимала, что готова на все ради дозы. Кожу покалывало, тело ломило, и я лежала полностью голая. Я не помнила, что происходило, урывками помню только, что отбивалась от мужчин. Потом тьма.

Меня держали в таком состоянии, как мне казалось, целую вечность. Кормили меня, только если Президент говорил, что ему не нужна слишком тощая телка. Он говорил, что я особенная. Я не верила ему, впрочем, он был просто больной… больной старый ублюдок. Ублюдок, которого мне хотелось сбить с ног и бить, бить, бить, так же долго и сильно, как Роджера. Как же много во мне ненависти к двум мужчинам, слишком много.

Я начала забывать какие-то моменты, а вскоре забыли и обо мне. Меня перестали посещать, как раньше. Полагаю, мой внешний вид имел к этому непосредственное отношение. Долгие месяцы я не видела себя в зеркале. Но мне было плевать. Мне не хотелось ничьего внимания. Мне нужны были только наркотики.

Большую часть времени я не понимала, кто я такая, казалось, что все слилось в одно пятно.

Затем появился Блэк — единственное, что мне удалось запомнить. Единственный человек, который смог выдернуть меня из того кошмара.


Глава 29

Блэк

Роуз стоит, опустив голову, ее тело напряжено. Затем она медленно поднимает голову, в ее глазах смесь гнева, обиды и разочарования. Она опускает взгляд на мои руки, затем снова смотрит мне в глаза.

— Ты продал меня этим людям? — видимо, она вспомнила… вспомнила их. Роуз качает головой, но не успевает больше ничего добавить и внезапно вздрагивает. Ее лицо искажается от страха.

— Что случилось? — спрашиваю я, но не встаю, чтобы не напугать ее еще сильнее.

— Мужчина, который забрал меня. Он… он был здесь вчера. У моей двери, — она прикрывает рот рукой. Роуз озирается по сторонам, лихорадочно ища взглядом что-то или кого-то.

— Знаю.

Она поворачивает голову и смотрит на меня.

— Знаешь? Что ты знаешь?

— Что он был здесь.

— Откуда?

— Я следил за ним и именно поэтому я сейчас здесь.

— Лиам Блэк пришел спасти меня? — Роуз смеется, но в этом смехе нет радости. Это язвительный смех. — После того как сам же продал меня? — смех умирает на ее губах.

— Я не занимаюсь спасением людей, Роуз. Я, черт возьми, палач.

— И что ты собираешься сделать?

Я встаю перед ней.

— То, что я делаю лучше всего. Я буду казнить.

Роуз снова садится и нервно проводит рукой по волосам. Она переводит взгляд на меня, затем обратно на пол, затем снова на меня.

— Кто они? — спрашивает она.

— Плохие люди. Люди с огромными связями.

— Я больше никогда тебя не увижу, да?

Она знает правду, я вижу это по ее глазам. Однажды ступив на этот путь, обратной дороги нет.

— Да, не увидишь.

— А что, если это не то, чего я хочу?

— Это не имеет никакого значения.

— Имеет, Лиам… имеет, — по ее щекам катятся слезы, но Роуз и не думает вытирать их.

— Ты же хочешь жить с Изабель?

Роуз без колебаний отвечает:

— Да.

— Я обеспечу тебе эту жизнь. Я все сделаю правильно, изменю все то плохое, что приключилось с тобой.

— Но тебя я потеряю?

— Да.

— Как думаешь, ты смог бы полюбить меня, Лиам Блэк? — спрашивает она, и слезы продолжают катиться по ее щекам.

— Я уже тебя люблю, Роуз Миллер, еще с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.

Теперь она всхлипывает, слезы ручьями текут по ее лицу. Я подхожу к ней и стираю их большим пальцем. Роуз поднимает руку и хватает меня за запястье.

— Не заставляй меня выбирать.

— Тебе и не придется. Я все уже решил, Роуз.

Вцепившись в мою руку, Роуз ведет меня обратно в спальню — красные простыни на кровати смяты после того как мы спали там. Она тянет меня на кровать, и я ложусь, прижимая ее к себе. И мы просто лежим, слова больше не нужны. Роуз обнимает меня, а я обнимаю ее. Я поворачиваю ее голову к себе и накрываю ее губы своими губами. На вкус она напоминает кленовый сироп для блинчиков. Она приоткрывает губы и целует меня в ответ. Затем я чувствую соленый вкус ее слез, но это не останавливает меня, да и ее тоже.

Сняв платье и оставшись полностью обнаженной, Роуз забирается на меня. Я не ожидал этого, не думал, что она захочет меня после того, что я рассказал ей, но она лежит рядом и целует меня со слезами на глазах… любит меня как обычного мужчину.

Роуз еще ни разу не была сверху, я всегда подминал ее под себя. Я всегда контролировал ситуацию, но теперь она отобрала у меня этот контроль, а заодно и всю мою одежду. Нам не нужны прелюдии, это не игра, это то, чего она хочет. Роуз насаживается на мой член и ахает. Она откидывает голову назад, слезы так и бегут по ее щекам. Я притягиваю ее к себе и покрываю ее лицо поцелуями, пытаясь стереть всю ту боль, которую собственноручно, хоть и неосознанно, причинил ей.

— Я не могу стереть тебя из памяти, — шепчет она, когда ее охватывает удовольствие. Я приподнимаюсь и врезаюсь в нее, даря ей удовольствие, которого она жаждет. Затем тяну Роуз вниз, входя и выходя из нее.

— И не надо.

Роуз выкрикивает мое имя и снова плачет.


* * *

Не знаю, как долго мы лежим там, но в итоге засыпаем. Я просыпаюсь от того, что Роуз одевается. Она замечает, что я проснулся, и бросает мне мою одежду.

— Нам нужно вернуться туда, где все это началось, — с улыбкой говорит она, но это печальная улыбка.


* * *

Мы возвращаемся туда, где все началось — вода под нами спокойна. Она все такая же зеленая, но теперь подход к утесу перекрыт забором, и мне приходится проделать в нем дыру, чтобы мы могли попасть внутрь.

Роуз стоит на краю утеса над омутом. Вода далеко внизу. Я не был здесь с тех пор, как мы были тут вдвоем в прошлый раз. Сегодня вода кажется более спокойной, чем в прошлый раз, если такое вообще возможно.

Мы переплетаем наши пальцы, как и в первый раз.

— Я больше не хочу, чтобы меня любили. Мне нужна только твоя любовь, — говорит она, ссылаясь на то, что сказала много лет назад о своем желании быть любимой.

— Раз… — начинает она отсчет, — не хочу потерять тебя.

— Два… — продолжает Роуз, сжимая мою ладонь, — не знаю, смогу ли без тебя дышать, — ее голос начинает дрожать.

— Три… — подхватываю я, как и в прошлый раз, — Изабель нуждается в тебе.