Услышав скрип двери, он захлопнул шкатулку и спрятал ее, бросив на Ровену виноватый взгляд, будто она застала его с другой женщиной.

— Не надо так огорчаться, милорд. Если вы ничего не можете сделать, чтобы отвратить мою судьбу, я пойму.

Он в недоумении поднял бровь.

— О чем это ты?

— Я давно ожидала этого. И могу лишь благодарить бога, что сэр Блэйн дал нам это короткое время, чтобы побыть вместе, прежде чем прислал за мною. Очевидно, меня ждет виселица. Я думаю, что более достойно быть повешенной за кражу лошадей, чем за плохую комедию.

Гарет обошел вокруг стола и прижал ее к себе.

— Глупышка. Неужели ты думаешь, что я позволил бы Блэйну повесить тебя? Лошади, которых ты забрала тогда, были куплены и оплачены моим золотом.

— Так эти люди приехали не за мной? Я останусь с вами? — Ровена с надеждой посмотрела на него.

Гарет отпустил ее и вернулся к столу, избегая ее взгляда. Он вертел в руках гусиное перо.

— Эти люди приехали за нами обоими. Нас всех приглашают в Ардендон на Пасху.

Что-то в его тоне заставило Ровену пожелать, чтобы ей предстоял арест, а не это приглашение,

— Разве нам обязательно ехать? — Она сжала край стола. — Мы чудесно могли бы праздновать здесь, в Карлеоне. — Она ясно ощущала опасность, грозящую их хрупкому счастью.

— Мы не должны оскорблять его, отказываясь от приглашения.

— Каким ты стал воспитанным, — пробормотала Ровена. — Почему не поговорить об этом позже, вечером, у тебя в комнате?

Он неловко засмеялся.

— Боюсь, что твое присутствие в постели не способствует ясности мысли, необходимой для того, чтобы сказать что должно.

Внутри Ровены что-то оборвалось. Она присела на дубовую скамью.

— Я решил, что будет лучше, если ты и я не будем жить в Ардендоне в одной комнате. Я не вижу необходимости еще больше подрывать твою репутацию.

— Какую репутацию? Никто и не слыхивал обо мне, пока ты не увел меня из Ревелвуда.

— Я говорю о твоей будущей репутации. Тебе нужно подумать о своей жизни после того, как закончится лето.

Какая может быть жизнь без него! Ровена успела сдержать эти слова, неестественно рассмеявшись.

— Жизнь в погоне за зайцами в торфяниках и выкапывании репы не требует репутации. Зайцы не снобы.

Он встретил ее взгляд через стол.

— Я обязан устроить твою судьбу.

— Ты не обязан мне ничем.

Он рассеянно перебирал пачку пергамента.

— Одинокая женщина легко подпадает под власть любого мужчины. И не говори мне, что твой отец позаботится о тебе. Если я пошлю тебя назад в Ревелвуд, то, как ты думаешь, сколько времени потребуется ему, чтобы продать тебя другому мужчине? Год? Месяц? Неделя?

Ровена вздохнула, зная, что он прав. Гарет с заметным трудом продолжал:

— Я хочу найти тебе мужа этой весной, Ровена. Не развратного мальчишку, как сэр Блэйн, но настоящего мужчину. Хорошего мужчину, который будет заботиться о тебе, а не оставлять дома, пока сам задирает юбки других женщин.

Ровена склонила голову.

— Я боюсь, что мне нечего предложить такому мужчине.

Гарет с досадой ткнул пером в стол, расщепив перо окончательно.

— Ерунда. У меня есть замок на юге Шотландии, доставшийся нашей семье от второй женитьбы моего отца. Он небольшой, но составит неплохое приданое.

— Марли как-то говорила мне, — сказала задумчиво Ровена, — что ты отправишь меня восвояси с братским поцелуем и мешком золота. А ты предлагаешь мне целый замок и хорошего мужа. — Она встала. — Неужели я имею такую высокую цену, Гарет? Если я нравилась тебе, почему ты так быстро устал от меня?

Гарет выглядел так, будто она только что ударила его по лицу, причем за дело. Он заранее ожесточил свое сердце, приготовившись или к полному смирению Ровены, или к мягкому упреку, который увидит в ее глазах. Но воспротивившаяся Ровена затронула в его душе неожиданные струны. Лицо ее пылало гневом. Она выглядела наполовину ребенком, наполовину феей, пойманной, но не укрощенной.

Слезы сверкали в ее глазах.

— Отец по крайней мере выгадал бы что-то на мне. Вы же отдаете меня просто так. Скажите, милорд, достаточно ли замка в оплату за то, что один мужчина принимает в свою брачную постель шлюху другого мужчины?

Гарет встал. Ровена разрыдалась и бросилась к двери. Прежде чем она успела убежать Гарет обогнал ее и загородил дорогу. Его мускулистые руки крепко держали Ровену.

— Что бы ты хотела, Ровена? Хотела бы ты, чтобы я предложил тебе мою брачную постель? Этого ты хочешь? Стать невестой лорда Карлеонского? Томиться под косыми взглядами тех, кто следил бы за каждым твоим движением? Знать, что каждый раз, когда ты улыбнешься оруженосцу или дашь Блэйну свой платок, все будут гадать, в эту ли ночь я убью тебя в постели?

Она прижала пылающий лоб к двери, как будто желая помешать его словам проникнуть в ее разум.

Пальцы Гарета впились в ее плечи.

— Этого ты желаешь, Ровена? Пробуждаться каждую ночь, не зная, когда тень моего меча упадет на тебя. Делить свою жизнь с убий…

Ровена повернулась к нему. Она вплела свои пальцы в его волосы и, наклонив голову, прижалась губами к его рту, прерывая темный поток слов, прежде чем он сметет и ее, и его самого, и все, что было между ними. Гарет застонал более от страданий, чем от наслаждения, когда ее поцелуй заставил его прекратить жестокие речи. Его губы метались от ее рта к шее, к неземной нежности кожи на плечах. Он притянул ее к себе резко и грубо, встретив лишь ее нежную податливость.

Ровена глядела глубоко в его глаза, взглядом таким Же жгучим, как и его собственный.

— Гарет, я люблю…

Он положил ладонь на ее губы.

— Нет, Ровена. Это слово — для других мужчин, не для меня. Не говори его. Никогда.

Она поцеловала его ладонь, и еще раз, и еще, пока он нес ее к ковру, расстеленному перед теплыми камнями очага. Он был готов отказаться от слов, перенеся их битву туда, где он был уверен в силе своего оружия. Он закрыл своим поцелуем ее рот, приглушая крик, который могла бы слышать даже Данла за тремя футами камня, когда его тело говорило ей то, что невозможно сказать словами.

Ровена выскользнула из спальни Гарета, держа под рукой маленький сундучок, приготовленный к поездке в Ардендон. Она закрыла глаза и толкнула дверь в комнату Илэйн. Протестующе скрипнув, та поддалась. Комната была все такой же пустой и безжизненной, как гробница. Она и была гробницей для одной женщины, напомнила себе Ровена. И тот, кто отправил Илэйн в могилу, оставил имя Гарета, написанное кровью, как проклинающее обвинение. С посуровевшим лицом Ровена закрыла дверь.

Она спустилась по задней винтовой лестнице. Комната, где Гарет говорил ей такие ужасные слова, была пуста, угли в очаге догорели до золы.

Она опустилась на колени около стола, найдя шкатулку там, куда Гарет ее спрятал. Тонкие пальцы прошлись по контуру искусно вырезанной розы на светлой сосновой крышке. Ее вырезали руки Гарета. Гарета, чьи глаза были еще яркими и чистыми, не омраченными тенями прошлого. Гарета, чья улыбка была искренней, чьи губы еще не знали горькой усмешки. Ровена отдала бы десять лет жизни, чтобы вернуть ему утерянное.

Она подняла крышку, почти готовая обнаружить крошечные косточки, покоящиеся в выложенной атласом глубине. Лоскуток цвета слоновой кости лежал на потускневшем атласе, одинокий и безобидный. Ровена взяла его, боясь ощутить тонкий запах розмарина. Ее любопытные пальцы теребили шелк. Ровена рукой разгладила это непонятное сокровище Гарета. И оно приобрело свою форму. Вдруг стало ясно, что это не лоскут и не платок, а крошечный, пожелтевший от времени чепчик, который надевают младенцам.

Ее руки нежно сложили детскую шапочку. Она хотела положить ее обратно в шкатулку, но, поколебавшись мгновение, открыла свой сундучок и положила ее туда. Вздохнув, она поспешила присоединиться к другим, тоже собиравшимся в Ардендон.

18

Решив, что лошадь не сможет везти все его вещи в Ардендон, Ирвин затребовал у Гридмора телегу и погрузил на нее шесть сундуков, восседая на самом верхнем, он походил в своем облачении, сшитом из квадратов темно-фиолетового и желтого цвета, скорее на шута, чем на оруженосца. В отличие от Маленького Фредди, преданность Ирвина была куплена ценой нескольких туник, серебряной пряжки и меховой накидки, являвшейся точной копией плаща Гарета. За золотой медальон и кольцо с печаткой он уступил бы не только Ровену, но и еще шесть невест, если бы они у него были. Появился Маленький Фредди, чтобы взять у Ровены ее сундучок. Солнце блестело на его серебристой шевелюре. Рейтузы и туника были светло-зелеными, что очень ему шло. Щеки его округлились, да и вся фигура заметно окрепла.

Ровена улыбнулась, увидев украшенную камнями рукоятку кинжала в аккуратных ножнах у него на поясе. Она знала, что это был подарок Гарета.

— Почему ты не занимаешься своими обязанностями?

— Какими обязанностями?

Она взяла его за плечи, думая о том, что скоро для этого ей придется тянуться вверх.

— Ты же теперь оруженосец. Ты должен служить своему господину. А может, ему трудно зашнуровать нарукавники без твоей помощи?

Маленький Фредди угрожающе выпятил челюсть.

— Он может отправляться ко всем чертям. Я ни о чем его не просил.

— Но тебе никуда не деться. Потому что я заплатила за твое обучение.

Сзади на них упала тень Гарета. Маленький Фредди взглянул через плечо, зло сощурив глаза.

— Может быть, цена была слишком высока.

Вывернувшись из-под ее рук, Фредди отправился в конюшни. Ровена предвкушала тепло рук Гарета, наконец он ее обнял. Потом он массировал ее плечи, и она с наслаждением ощущала нагретые солнцем пальцы на своем нежном теле.

— Не ругай его. — Дыхание Гарета шевелило тонкую паутину шелковой вуали персикового цвета. — Он, может быть, прав.

Ровена не сопротивлялась, когда он прижал ее спиной к себе. Плавные изгибы ее тела изумительно сочетались с его твердой мускулатурой.