Все летит в тартарары, мысленно повторял Джон. Я теряю Нормандию. Но ничего, у меня еще есть Анжу, Пуату и, разумеется, Англия. Я по-прежнему король.

Как хорошо бы сейчас оказаться в Англии, подальше от войны. Придется подождать, пока падет Гайяр, а там можно и уехать. Интересно, сколько времени продержатся защитники крепости?

Вильям Маршал явился к королю мрачнее тучи:

— Милорд, сегодня для Нормандии черный день.

— Что, дела в Гайяре совсем плохи?

Старый рыцарь покачал головой:

— Увы, Филипп окружил крепость со всех сторон. Прорваться к осажденным на выручку не удастся — слишком поздно.

— Не вешайте носа, Вильям. У меня много добрых друзей, мы сумеем вернуть утраченное.

— И еще, милорд. Я должен сказать вам, что нормандские бароны недовольны.

— Как, измена?! — вскричал Джон.

— Я бы не назвал это изменой, милорд. Бароны утверждают, что вы отказываетесь их защищать. Многие попали в плен к французам, лишились замков и поместий. Они говорят, что, если вы решили бросить их в беде, они станут служить другому господину.

— Кому же это, Филиппу? — зловеще оскалился король.

— Да, милорд. Филипп рассылает повсюду своих лазутчиков, которые обещают баронам мир и спокойствие, если те присягнут на верность новому сюзерену. Дело еще в том, милорд, что вы, как герцог Нормандский, — вассал французского короля, а это значит, что бароны подвластны Филиппу. Он обещает им избавление от невзгод войны, если они перейдут на его сторону.

— Они не смеют сделать этого, Маршал. Тем самым они предадут своего герцога.

— А они утверждают, что герцог бросил их в беде и потому они имеют право перейти на службу к французскому королю.

— Господи, неужели все так плохо?

— Увы, милорд. Комендант замка Гайяр сообщил Филиппу, что будет держаться один месяц, а затем, если от вас не будет подмоги, он сдаст крепость.

— Что же теперь будет?

— У нас нет сил, чтобы послать в Гайяр подкрепление. Все замки от Байо до Ане сдадутся Филиппу, если он займет Руан.

— Значит, если Гайяр падет…

— … Падет Руан, а вместе с ним вся Нормандия.

— Мы все вернем, все! — вскричал Джон. Его лицо горело возбуждением. — Я отправлюсь в Англию, созову баронов, соберу огромное войско. И тогда Филипп потеряет все захваченные земли и еще многое сверх того.

Вильям Маршал печально смотрел на своего короля.

— Итак, — продолжил король, — я отправляюсь в Англию, но вскоре я вернусь.

Когда Маршал удалился, Джон отправился к Изабелле и сообщил, что они безотлагательно отплывают в Англию.

— Мне надоели эти края, — пожаловался он. — Здесь я со всех сторон окружен предателями. Мы вернемся в Англию, там мирно и спокойно.

— А что будет с Нормандией? — спросила королева.

— Она достанется Филиппу, но ненадолго.

Изабелла молчала.

— Что ты на меня так смотришь? — взорвался Джон. — Ты такая же, как все остальные. По-твоему, это я во всем виноват.

Изабелла по-прежнему молчала, и он с силой тряхнул ее за плечи.

— Говори, черт бы тебя побрал!

Она смотрела на него без страха.

— Если бы вы больше интересовались войной…

— Это ты виновата, а не я. Ты приковала меня к своей постели.

Изабелла рассмеялась:

— Что-то я не вижу цепей.

— Ведьма! Ты меня околдовала!

— Нет, милорд, вас околдовали и сковали цепями собственные аппетиты.

— А ты их подпитываешь!

— Таков мой долг.

Джон, не выдержав, рассмеялся, а Изабелла подумала, что на его месте Юг вел бы себя иначе.

— Уедем в Англию, — сказал король. — Заведем детей. Народ будет доволен. Пора тебе рожать сыновей.

— Я готова.

— Подальше из этого проклятого места. Я сыт Нормандией по горло, хочу назад, в Вестминстер.

— Когда мы отплываем?

— Вещи я уже отправил. На рассвете, пока все спят, потихоньку уедем и мы.

— К чему такая таинственность?

— Чтобы не слушать их упреков. Маршал считает, что я должен остаться здесь и биться с врагами. Должно быть, бурчит себе под нос, что на моем месте Ричард поступил бы именно так.

— Я буду рада уехать отсюда.

— Да, уже давно пора. Когда падет Гайяр, Руан долго не продержится.

— Вы хотите сказать, что в этом случае нам лучше находиться отсюда подальше?

— Вот именно. Так что пора в Англию.

Наутро обитатели замка проснулись и увидели, что ни короля, ни королевы нет. Вильям Маршал объяснил, что Джон отправился в Англию вести переговоры с тамошними баронами — они должны собрать войско, дабы спасти Нормандию.

Но никто не верил, что король вернется. Раз уж он взял с собой королеву, значит, ищи ветра в поле.

Вскоре замок Гайяр сдался, теперь ничто не могло спасти Нормандию.

* * *

Королева Альенора, по-прежнему коротавшая дни в аббатстве Фонтевро, почувствовала, что теперь ее конец действительно близок. Она прожила на свете восемьдесят два года — невероятно долгий срок. Мало кому удается прожить на свете столько лет. Альенора сполна насладилась жизнью, родила много детей. Она часто вспоминала минувшие годы, мечтала о том, чтобы снова стать молодой, но не жаловалась и не роптала — что ни говори, жизнь удалась.

Ей так и не удалось полностью отрешиться от внешнего мира, как подобает монахине. Семью из сердца не выкинешь, говорила себе королева. Нужно же знать, как там дела у родных, иначе не будешь знать, о чем молиться.

После смерти Ричарда Альенора так и не оправилась. Прошло пять лет, а королева все еще скорбела. Ричарда она любила больше, чем других своих детей. Он был прирожденным королем, щедро наделенным всеми королевскими достоинствами. У него был только один недостаток — Ричард не любил женщин, а потому не смог произвести на свет наследника. Часто вспоминала Альенора и бедняжку Беренгарию, жизнь которой была так мало похожа на жизнь Альеноры. Как она там? Вспоминает ли дни, когда вместе с Джоанной находилась в Святой Земле? Смерть Джоанны была для Беренгарии тяжким ударом.

Смерть все время рядом, думала Альенора, и теперь она пришла за мной.

В монастырь вернулся один из ее лазутчиков. Королева часто рассылала своих людей во все стороны, чтобы получать сведения о событиях, происходящих во внешнем мире.

Сначала Альенора не поверила посланцу, но он клялся и божился, что говорит сущую правду.

Неужели замок Гайяр сдался французам?!

Любимый замок Ричарда. Эту крепость сын строил долго и любовно, называл «любимой дочерью» и относился к Гайяру нежнее, чем к собственному ребенку, если бы таковой у него имелся. Превосходный замок, неприступная твердыня, ключ к Руану. Как можно было сдать крепость французам?

Ах, Ричард, думала Альенора, я даже рада, что ты не дожил до сегодняшнего дня.

Король уехал в Англию. Руан и вся Нормандия вот-вот сдадутся Филиппу. В скором времени ненасытный французский король приберет герцогство к рукам.

Это уже слишком, мысленно говорила Альенора сыну. Как могли вы допустить такое, Джон? Может быть, следовало все-таки сделать королем Артура? Нет, англичане ни за что не признали бы его, к тому же он был совсем ребенок. Или я ошибаюсь? Джоном народ тоже недоволен. Что же произошло с Артуром? Он исчез так загадочно. Мальчика содержали в Руане, потом туда приехал Джон, и Артур исчез. Наверняка Джон знает, что с ним произошло.

Говорят, принц бежал, выпрыгнув из окна. Если так, то где он сейчас?

Королева чувствовала себя бесконечно старой и усталой. Нормандия потеряна, но что ей до Нормандии? Нет Ричарда, который мог бы согреть ее сердце. Ричард ни за что не допустил бы такого бесчестья. Однако из всех сыновей Альеноры в живых оставался только Джон…

О, Джон, сын мой, что ожидает Нормандию и Англию с таким кормчим?

Настали другие времена. Прежде Альенора села бы на коня и отправилась в Пуату, собрала бы там армию, вторглась в Нормандию…

Но она стара, у нее нет сил, и остается лишь одно — смириться.

Королева умерла в Фонтевро на восемьдесят третьем году жизни. Ее похоронили рядом с супругом, которого Альенора так любила и так ненавидела. Гробницу украсили статуей. Высеченное из камня лицо — строгое и волевое, с королевской диадемой, венчавшей чело, — смотрело на мир мудро и печально. В руках статуи была каменная же книга. Это изваяние должно было напоминать будущим поколениям об Альеноре Аквитанской и ее полной событий жизни.

Так король Джон потерял разом и Нормандию, и мать.

ВЫБОРЫ В КЕНТЕРБЕРИ

Мать умерла. Печально, но зато теперь она не сможет изводить его своими упреками да сравнивать со своим обожаемым Ричардом. Чтоб их всех чума забрала! Чертовы нормандские бароны перекинулись на сторону Филиппа, а английские бароны ропщут, осуждая короля за то, что он лишился владений своих предков.

— Я им всем еще покажу, — хвастался Джон перед женой. — Военная фортуна переменчива.

Он отказывался выслушивать донесения, поступающие из Нормандии. И так ясно, что крепости одна за другой сдаются Филиппу.

— Ну и пусть! — кричал Джон. — Предатели, жалкие рабы! Клянусь лодыжкой Господней, они ответят мне за предательство, когда я отвоюю свои земли обратно.

Джон играл в шахматы, когда ему сообщили о падении Руана. Руан! Твердыня Ролло, самый главный из нормандских городов! Никто из прежних герцогов нормандских не допускал такого позора.

Гонец застыл, ожидая приказаний. Однако король даже не взглянул на него, лишь кивнул и с задумчивым видом переставил на доске слона.

— Пусть торгуются с Филиппом, — пробормотал он, — из-за своих привилегий и традиций. Ваш ход, дружище! — прикрикнул он на барона, сидевшего напротив. — Что вы уставились?