— У вас есть муж, сестрица. Он сможет защитить вас.

— Не забывайте, что он всего лишь граф Тулузский, а Ричард был королем Англии. Иногда мне кажется, что я не вынесу этого горя!

— Будущей матери нельзя говорить такие вещи, — упрекнула ее Беренгария.

— Вы правы, милая подруга и сестрица. Что бы я без вас делала?

— Мы всегда будем вместе. Я пробуду с вами, Джоанна, столько, сколько вы пожелаете.

— Я была бы счастлива! Но ведь вам теперь нужно будет искать мужа.

Беренгария покачала головой:

— Нет уж, хватит с меня супружеской жизни.

Джоанна хотела сказать, что неудача первого брака еще не означает, что на семейной жизни нужно ставить крест, но сдержалась — это высказывание можно было бы расценить как упрек в адрес Ричарда. Он был хорошим братом, но примерным супругом уж никак не являлся.

Ночью у Джоанны начались схватки. Они продолжались весь следующий день, и к вечеру стало ясно, что роды предстоят трудные.

На расспросы Беренгарии врачи отвечали хмуро и уклончиво. Они говорили, что смерть брата стала для Джоанны тяжелым потрясением, подкосила ее здоровье. Ей бы оставаться в Тулузе, дожидаясь разрешения от бремени, а не совершать путешествие в Шалуз через всю Францию.

Наутро родился младенец, но такой слабенький, что сразу было видно: больше нескольких дней ему не прожить. Ребенка поспешно крестили, и вскоре он скончался.

В Джоанне еще теплилась жизнь, но надежд на ее выздоровление у врачей не было.

Беренгария сидела возле ложа подруги день и ночь. Ее присутствие облегчало страдания умирающей.

— Дни мои сочтены, Беренгария, — сказала Джоанна. — Не спорьте со мной, я это знаю. Меня манит ангел смерти. Осталось всего несколько дней, не больше. Я должна покаяться в своих грехах и приготовиться к вечному миру.

— Вы прожили добродетельную жизнь, сестрица. Вам нечего бояться, — утешила ее Беренгария.

Но тут Джоанна завела разговор о своей матери, нашедшей мир и покой в монастыре Фонтевро. Прежде чем умереть, графиня хотела бы принять монашеский обет в этой обители.

И была у нее еще одна просьба — пусть ее похоронят в тамошнем аббатстве, рядом с любимым братом, которого Джоанне суждено было пережить совсем ненадолго. Они будут лежать рядом, у ног их дорогого отца.

Накануне смерти Джоанна приняла постриг, а когда она умерла, ее тело было переправлено в Фонтевро. Королева Альенора исполнила последнюю волю дочери — похоронила ее рядом с братом и отцом.

Присутствовавшая на похоронах Беренгария была убита горем. Они подружились с Джоанной еще в Святой Земле, когда юная королева впервые начала понимать, что представляет собой ее супруг. Теперь Беренгария осталась совсем одна, будущее не сулило ей ничего хорошего. Она могла отправиться или ко двору своего брата, или ко двору своей сестры, однако вряд ли родственники будут ей рады.

Что же касается Альеноры, то впервые она выглядела сломленной, впервые стало заметно, сколько ей лет.

Однако королева-мать не впала в отчаяние, она как бы замкнулась в себе.

— Всего за два месяца я потеряла двоих самых любимых своих детей, — сказала она. — Жизнь моя окончена. Теперь остается только одно — дожидаться смерти.

Королева-мать решила удалиться от мирской суеты. Она будет жить монахиней рядом с останками мужа, сына и дочери.

— Моя миссия исполнена, — сказала Альенора. — Остается лишь дожидаться последнего часа.

* * *

Тем временем король Иоанн высадился в Нормандии во главе сильной армии. После нескольких удачных стычек с французами король Филипп согласился начать переговоры. Требования его были таковы: передать французской короне город Вексен, а за Артуром закрепить права на провинции Анжу, Мэн, Пуату и Турень. Однако Джон чувствовал, что сила на его стороне, и не собирался идти на уступки. Если Филипп не согласен — значит, война продолжится.

Джону снова повезло. Вильям де Рош, командующий бретанской армией, поссорился с Филиппом. Констанция и Ги де Туар так испугались гнева французского короля, что совершили крайне необдуманный поступок — попросили защиты у Джона.

Джон пришел в восторг. Он встретил бретонцев в Ле-Мане с распростертыми объятиями:

— Ах, дорогой милорд, — приветствовал он Вильяма де Роша, — я счастлив, что в мире еще не перевелись умные люди. Конфликт с родным племянником разрывает мне сердце. Я никогда не желал этому мальчику зла. Жаль только, что его мать до сих пор мне не доверяла.

— Я постарался переубедить ее, сир, — ответил де Рош. — Король Франции — вероломный негодяй. Я никогда ему не верил.

— Я тоже, — поспешно согласился Джон. — Где же мой любимый племянник?

— Недалеко отсюда. Я приведу его к вам, милорд, если вы пообещаете оберегать Артура от короля Франции.

— Везите же его скоpей! Клянусь жизнью, я не дам мальчика в обиду!

Внутренне Джон ликовал. Когда враги совершают глупые поступки, это просто подарок судьбы. Неужто они и в самом деле намерены доверить Артура его опеке? И Констанция, она тоже будет в его власти! Очень забавно. Какое счастье, что Вильям де Рош разругался с французским королем и уверил себя, будто Филипп — исчадие ада, а те, кто с Филиппом воюет, — сущие ангелы.

С замковой стены Джон смотрел, как к Ле-Ману приближается кавалькада: Констанция и Ги де Туар, а между ними юный Артур. Разумеется, красавчик Ги от Констанции ни на шаг. Он ее любовник, это ясно. Джон прищурился, представив себе, как славно позабавится с этой парочкой. Но главное, конечно, Артур. В нем источник всех бед.

Король встретил гостей, радостно потирая руки:

— Моя дорогая, моя обожаемая Констанция! Как я счастлив вновь вас видеть! И ты, Артур! Ты тоже здесь! Как же ты подрос, племянничек! Ты уже настоящий мужчина. И виконт де Туар, если не ошибаюсь, тоже здесь? О, мой дорогой друг! Благодарю вас, милорд, за то, что так хорошо заботились о моей невестке и любимом племяннике.

Герцогиня смотрела на него настороженно. Джон не сомневался, что ее привезли сюда против воли. Она-то знает, что доверять ему нельзя. До какой же степени испугалась она короля Филиппа, если решилась сама привезти к Джону своего сына!

Артур был слишком юн, чтобы скрывать свои чувства. Он знал, что Джон теперь — король Англии, то есть занял место, которое, по мнению молокососа, должно было бы принадлежать ему. Самое скверное то, что многие придерживаются того же мнения. Опасный мальчишка, очень опасный.

Тем более нужно вести себя гостеприимно.

— Мы просим у вас убежища на короткое время, — сказала Констанция. — Долго мы у вас не задержимся и будем признательны за кров.

— О какой признательности может идти речь! Ваш приезд для меня — огромная радость. Прошу пожаловать внутрь. Для вас приготовлен пир. Пусть все знают, как я рад дорогим гостям. Меня очень мучило, что между нами разлад. Теперь же мы сможем по-дружески обсудить все наши противоречия.

Констанция и Ги обменялись взглядами. Противоречия! И это говорит человек, узурпировавший корону! Констанция сама не могла понять, как Вильяму де Рошу удалось убедить ее приехать сюда. Достаточно было посмотреть на Джона, и все былые подозрения вновь всколыхнулись в ее душе. Лучше уж было бы попасть к Филиппу Французскому, хоть он и поссорился с де Рошем. Констанция боялась, что Филипп посадит Артура в темницу. Но ведь Джон может сделать то же самое. Он — враг куда более страшный, чем Филипп.

Герцогиню отвели в роскошную опочивальню, Артура разместили в соседней комнате. Когда мать и сын остались вдвоем, мальчик сказал:

— Дядя очень добр.

Констанция кисло улыбнулась:

— Когда он так ласков, я менее всего склонна ему верить.

В дверь тихонько постучали, Констанция открыла и со вздохом облегчения воскликнула:

— Ги!

Де Туар поднес палец к губам.

— Учтите, что за нами здесь подглядывают и подслушивают. Все это мне не нравится. Зачем мы только позволили де Рошу привезти нас сюда?

— Но мы уже здесь, — возразила Констанция. — Придется как-то приспосабливаться.

— До меня дошел слух, — покачал головой Ги, — что Джон не выпустит отсюда Артура живым. Сначала будет мягко стелить, а потом объявит Артура своим пленником.

— Никогда! — воскликнула Констанция.

— Да уж, невозможно представить, что ожидает Артура в лапах этого монстра.

Констанция схватила своего возлюбленного за руку:

— Ах, Ги, что же нам делать?

— Ночевать мы здесь не останемся. Я отдал кое-какие приказания верным слугам. Когда стемнеет и все улягутся спать, мы тихонько проберемся в конюшню. Лошади уже будут стоять под седлом. Пустимся в галоп и не остановимся до самого рассвета.

Герцогиня припала к нему, прикрыв глаза:

— Я так счастлива, Ги, что вы с нами.

* * *

Всю ночь они скакали по направлению к Бретани. Лишь там беглецы смогут почувствовать себя в безопасности. На рассвете сделали остановку в замке одного рыцаря, своего верного союзника.

Прежде чем продолжить путь, Констанция решила обсудить с Ги де Туаром положение, в котором они оказались.

— Странная вещь, стоит мне увидеть Джона, и я сразу понимаю, какой это злодей. Но когда его рядом нет, я готова поверить, что он вовсе не так уж плох.

— Не следует забывать, что он боится Артура. Ведь многие считают, что корона должна принадлежать вашему сыну. Это значит, что, пока Джон жив, Артуру покоя не будет.

— Какой ужас! Хоть бы кто-нибудь убил этого негодяя, как убили его брата!

— Все может быть, но пока этого не произошло, будем осторожны.

— Не знаю, что бы я без вас делала.

— Я всегда буду с вами, Констанция. Давайте поженимся.

— А как же граф Честер?