Ранулф снова помолчал, но Лайонин не стала ни о чем его расспрашивать.

– Конечно, твое слово решающее, поскольку мальчик будет находиться на твоем попечении, пока не вырастет настолько, чтобы стать оруженосцем.

– Как зовут малыша, и почему ты считаешь, что я непременно буду возражать?

– Имя его – Брент, и хотя он совсем юн…

– Брент! Это не тот малыш, который за обедом привязал к столу ногу старого сэра Джона?

– Тот самый.

– Не тот, что выпустил в церкви голубей? Тот самый, кто…

– Именно тот, и я вижу, ты ответила на мой вопрос.

– Так ты превратился в волшебника и знаешь мои мысли? В таком случае ты должен понимать, что я уже люблю парнишку. Он просто непоседлив, а родители чересчур усердно стараются держать его в рамках.

Она принялась намыливать лицо мужа перед бритьем.

– Ты сама не знаешь, что говоришь! Мальчишка – сущий чертенок. Он последний из огромного выводка де Лейси, а родители ужасно устали и хотят отдохнуть. Судя по тому, что я видел, одной Беренгарии было достаточно, чтобы загнать их в могилу.

– При чем тут Беренгария и какое отношение она имеет к моему Бренту?

– Твоему Бренту! Ты уже усыновила мальчишку? Он младший брат твоей подруги. Она дочь графа. Ты этого не знала?

Лайонин взялась за бритву.

– Будучи всего лишь баронской дочерью, я не знакома с великими родами нашего королевства, – съязвила она. Ранулф смиренно снес укол.

– Ты никогда не воспитывала детей, – настаивал он, – и все же готова взять этого озорника! Тебе известно, что уже четыре женщины отказались его взять? Говорят, одна из них едва не лишилась чувств при упоминании о маленьком чудовище.

Лайонин забыла о своем занятии.

– Сначала ты просишь меня взять его, потом стараешься разубедить, и кроме того, что ты знаешь о моих навыках воспитания детей? Насколько я знаю, у тебя тоже невелик опыт в подобных делах, и все же ты первым заговорил о необходимости взять Брента.

– Да, но я всегда могу побить его за очередную проделку, – самодовольно заметил муж. – Сомневаюсь, что ты окажешься сильнее мальчишки.

Лайонин окинула его презрительным взглядом.

– Ты постоянно говоришь о побоях. Сначала дал пощечину ничтожной жене, потом собрался поколотить малыша, который тебе и до колен не дорос! А теперь немедленно перестань спорить и дай мне закончить бритье. Не то моя рука может случайно соскользнуть и вырезать из твоего горла все самоуверенные слова.

Он вовремя успел перехватить ее руку с бритвой. В темных глазах сверкала гордость непокорной женой.

– Я начинаю жалеть бедное дитя, которому досталась Львица в матери. Он будет думать, что возьмет верх, но на самом деле победительницей всегда выйдет она!

– На свете был только один приз, который я хотела получить. И он у меня, – улыбнулась Лайонин.

Муж откинул голову на бортик чана:

– Заканчивай бритье и не спорь со мной. Она покорно кивнула. Ранулф закрыл глаза.

Они вместе вошли в парадный зал, где уже накрывали столы. Ранулф представил Лайонин Генри де Лейси, графу Линкольн и Сейлсбери, отцу Беренгарии и Брента. Пока мужчины толковали о лучших способах управления имениями, Лайонин присела на скамью. Брент подошел к отцу, и тот показал ему на Лайонин. Малыш направился к ней:

– Ты леди Лайонин?

– Да. А ты – мастер Брент?

– Это я, миледи.

Лайонин похлопала по сиденью рядом с собой. Мальчик подошел и сел рядом, с любопытством оглядывая ее волосы. Она и оглянуться не успела, как он дернул ее за локон. Лайонин поспешно схватилась за голову:

– Что это на тебя нашло?

Он казался немного удивленным своим поступком.

– Я лишь хотел проверить, настоящий ли он. Слышал, как две леди клялись, что у тебя накладные волосы, а еще одна заявила, что тебе следовало бы их закрывать.

– А ты как считаешь? – улыбнулась Лайонин.

– Мне все равно, – пожал он плечами. – Будущему рыцарю не пристало интересоваться женскими волосами.

Он гордо расправил худенькие плечи.

– А разве рыцарь не должен заботиться о дамах? Неужели ты не стал бы защищать меня от опасности, если бы я тебя попросила? Ведь ты решил проходить обучение в Мальвуазене, и поскольку я там живу…

Он снова расслабился, довольный, что она дала ему повод быть рядом. Эта дама нравилась ему.

– Ты рад, что едешь в Мальвуазен?

– Еще бы! – откликнулся он. – Ты – хорошая дама и к тому же не стара и не уродлива.

– Спасибо за комплимент, – улыбнулась она. – А теперь расскажи мне о своих проделках. Ты действительно такой озорник?

Он снова пожал плечами:

– Видишь тех девчонок? Вчера вечером я довел их до слез. Похоже, Брент искренне гордился такими подвигами.

– И каким же это образом?

– Рассказал им историю о драконе, который пролетает сквозь стены и питается одними только девочками! – ухмыляясь, пояснил Брент. – Я слышал, как их мамаша жаловалась, что они всю ночь не спали!

– Глупые девчонки! Им следовало бы рассказать тебе историю пострашнее, и тогда не спал бы ты! – возмутилась Лайонин.

Мальчик презрительно поджал губы:

– Да разве они умеют? Я все равно лучше их сочиняю! Лайонин наклонилась к нему:

– Да ну? А вот я умею, и когда мы будем в Мальвуазене, запишу каждую историю, положу на музыку и спою.

Последние слова прозвучали ужасной угрозой. Брент воззрился на нее с чем-то вроде почтения:

– А если я положу тебе под подушку дохлую крысу?

– Я велю зажарить ее и подать тебе на обед, а когда ты насытишься, расскажу все, как было.

Брент брезгливо поморщился, представив подобную трапезу, и, пораженный ее изобретательностью, призадумался.

– Отец сказал, что я буду жить с тобой. Но я не знаю твоего мужа, своего будущего господина.

– Видишь рыцаря, который беседует с твоим отцом? Мужчину в черном.

Малыш так и подскочил.

– Но это Черный Лев! – потрясенно воскликнул он. Лайонин озадаченно посмотрела на него:

– Не хочешь быть пажом милорда Ранулфа? Брент невольно передернулся.

– Мой кузен клялся, что он ради развлечения каждое утро рубит надвое мальчишек вроде меня, чтобы меч оставался острым.

Она схватила его за плечи.

– Какой кошмар! Но, поверь, твой кузен все сочинил. В точности как ты, когда рассказывал девочкам истории про драконов.

– А ты его совсем не боишься? – благоговейно прошептал он.

– Иногда боюсь, – призналась она, – но стараюсь, чтобы он не увидел моего страха. И ты тоже не должен выказывать страха перед ним.

Казалось, мальчик вот-вот заплачет.

– А если он…

– Не смей говорить такое! И даже думать! Оставайся здесь, а я пойду за ним. Сам увидишь, какой он добрый. Если я, обыкновенная девушка, не страшусь его, то паж рыцаря должен быть еще храбрее!..

Брент попытался снова расправить плечи, но нижняя губа дрожала все сильнее.

– Э-это верно.

Лайонин прошептала что-то насчет мужчин, пугающих малышей своей спесивостью, и направилась к Ранулфу. Тот, занятый разговором с де Лейси, рассеянно взял ее руку и погладил пальчики. Лайонин чуть отступила, чтобы Бренту, зачарованно наблюдавшему за ними, было лучше видно.

– Что это вы делаете?

– Прошу прощения, лорд Генри, но я хотела бы кое-что сказать мужу.

– Щенок уже успел вам насолить? Что же, если вы хотите отказаться от нашего договора, я не буду в обиде.

– О нет! – заверила Лайонин. – Я очень довольна мальчиком и с радостью приму его в свой дом.

– Боюсь, через несколько месяцев вы пожалеете об этом, – рассмеялся сэр Генри. – Кажется, воспитав двенадцать детей, я должен был бы привыкнуть ко всему, но этот мальчишка прежде времени сведет меня в гроб. Может, я просто старею. Но так или иначе, был рад побеседовать с тобой, мальчик мой.

Он похлопал Ранулфа по плечу и отошел.

– Так что натворил мальчишка?

– Дело не в нем, а в тебе.

– Во мне? Но я с ним и словом не перемолвился!

– Он до смерти тебя боится. Кузен наговорил про тебя всяческих ужасов.

– Но ты ведь знаешь, что это неправда? – усмехнулся он.

Она передала ему слова Брента, и Ранулф, пренебрежительно скривив губы, направился к мальчику. Тот немедленно вскочил. Ранулф взглянул на склоненную головенку и увидел, что плечи малыша дрожат. Он уже протянул руку, чтобы погладить светлые волосы, но передумал и вместо этого уселся на скамью.

– Для меня б-большая честь, милорд, стать в-вашим пажом, – едва слышно пролепетал Брент.

– А для меня огромная честь иметь такого пажа. Итак, ты робеешь перед Черным Львом?

Брент не ответил и упорно отказывался взглянуть на Ранулфа. Только дрожал все сильнее.

– Скажи, Брент, как по-твоему, «черные стражи» боятся своего господина?

– О нет, милорд, – заверил мальчик, вскинув голову. – Они принадлежат тебе, а еще…

Он снова осекся, очевидно, что-то припомнив.

– Ты прав, я им не страшен, – спокойно согласился Ранулф, – потому что они живут в моем доме. Значит, отныне и тебе нечего пугаться. Мой паж принадлежит мне, в точности как «черные стражи».

Тон его был непривычно ободряющим, и мальчик постепенно успокоился. Губы расплылись в улыбке, глаза заблестели. Правда, он тут же нахмурился и робко спросил:

– Но как я могу быть черным пажом, когда у меня волосы светлые? У всех «черных стражей» волосы такого же цвета, как у вас, милорд.

Ранулф вытянул руку и показал мальчику тыльную сторону ладони:

– Видишь, у меня столько черных волос, что хватит на нас обоих.

Лайонин невольно рассмеялась:

– Это чистая правда. Даже его тело покрыто черными волосами!

Ранулф ответил таким многозначительным взглядом, что она покраснела и отвернулась, делая вид, будто заинтересовалась узором на шпалере.

Брент так и не осмелился коснуться протянутой ему руки.