Джуд Деверо - Черный Лев

Ее ладонь погладила его по щеке, задела губы, возбудила его еще больше, до самых глубин того, что отныне казалось частью его существа. Но она тут же резко отодвинулась, далеко, в неосвещенную половину шатра: темные глаза и золотистое тело сияли на фоне кремовых шелковых стен. И он не смог вынести пустоты, которую оставил ее уход. Музыка достигла неистовых высот, и теперь ее глаза бросали вызов. Она протягивала руки, дерзко требуя ласк, а бедра вращались все быстрее.

Мощные руки притянули ее к мужской груди, крепко сжали тонкую талию. В шатре было темно, но он заметил губы, ожидавшие его поцелуя, и почувствовал голод.

Наслаждаясь каждым восхитительным моментом и стараясь его продлить, он ласкал ее груди, слегка влажные от пота. Она, казалось, мурлыкала, тихо и гортанно, при каждом его прикосновении. На миг ее глаза распахнулись и встретили его взгляд, когда он сорвал вуаль и впился в ее губы. Но тут его глаза тоже закрылись.

Музыка постепенно затихала, словно музыканты понимали, что происходит в шатре.

Лайонин отдалась на волю сильных рук Ранулфа. Он снова коснулся губами ее уст, на этот раз нежно, наслаждаясь вкусом и ощущениями. Язык обвел края зубов, не пропуская ни единой неровности. Агонизирующая медлительность, с которой он наслаждался ее слабеющим телом, возымела действие: она будто умирала под сладостной пыткой. Он прикусил ее нижнюю губу, как редкий экзотический плод, лизнул уголки рта и снова смял ее губы яростным поцелуем, упиваясь изысканным нектаром.

Лайонин притянула его к себе, ближе, еще ближе, скользнув ладонью по мощным мышцам его спины, восхищаясь сдержанной силой. Она до безумия хотела ощутить под ладонями его гладкую смуглую кожу. Он что-то шептал ей на ухо: тихие, непонятные слова, нечленораздельные и все же исполненные великого смысла.

Должно быть, именно нестройный аккорд, раздавшийся за стенами шатра, привел Лайонин в чувство. Помог осознать, что она не крестьянская девушка, а нежеланная жена Ранулфа. Он пытался овладеть простой девчонкой, которая танцевала для него, но отказывался ласкать жену. Она вспомнила о гордости львицы. И поняла, что не сможет отдаться ему под чужой личиной.

Лайонин взяла себя в руки, отказалась услышать слова любви, поддаться чарам поцелуев. И разжала руки так стремительно, что он не сразу опомнился и сообразил, что ее уже нет в шатре. Лайонин бежала так отчаянно и быстро, что не смогла сразу остановиться. Давно копившиеся слезы хлынули проливным дождем. Она проклинала себя. Почему прикосновение этого мужчины настолько воспламенило ее? И как он посмел так нежно ласкать крестьянскую девушку, совершенно ему безразличную?

Мод нашла ее и помогла умыть распухшее лицо и переодеться. Женщины молча вернулись в лагерь. Мод старалась держаться между Лайонин и темным шатром Ранулфа, откуда не доносилось ни звука. Только долгое знакомство и понимание мужской натуры помогло Мод успокоить его ярость и помочь Лайонин избежать наказания.

Лайонин прерывисто вздохнула во сне, и Мод осуждающе покачала головой.

На рассвете Мод отослала Лайонин за водой. Скоро появится Ранулф и легко узнает, какая из четырех женщин танцевала перед ним вчерашней ночью. Все, что она могла сделать, – оттянуть неизбежное.

Лайонин так и не смогла привести в порядок свои мысли. Машинально вытаскивая ведра из пруда, она не услышала конского топота. И прежде чем смогла опомниться, оказалась прижатой к тощему телу. Костлявые руки бесцеремонно полезли ей под юбку, слюнявые губы прижались к губам, обдавая ее вонючим дыханием. Девушка принялась брыкаться и царапаться.

– Сэр Генри! – окликнул знакомый смеющийся голос. – Поверить не могу, что столь благородный рыцарь, как вы, не умеет обращаться с женщинами!

Старик отпустил ее. Она обернулась на голос, надвинула на лицо капюшон и осторожно подняла глаза. Перед ней стоял Джеффри.

– Леди! – пренебрежительно фыркнул сэр Генри. – Всего лишь крестьянская девчонка!

– А по-моему, сэр, – с едва скрытым презрением заметил Джеффри, – каждая красивая женщина – леди.

Лайонин благодарно улыбнулась.

– Понимаю, о чем ты, – рассмеялся сэр Генри.

– Не возражаете, если попытаюсь я?

– Мой опыт склоняется перед твоим смазливым личиком.

Даже не глядя в лицо Лайонин, Джеффри схватил ее в объятия и стал целовать. Она оцепенела от возмущения. Как он осмелился так нагло ласкать ее! И чем он лучше сэра Генри?

– Вижу, мой младший брат нашел себе подходящее развлечение! Может, ты сумеешь лучше меня ублажить эту женщину, которая бежит от моих ласк? Недаром Дейкр доказал, что бывают женщины, предпочитающие мужчинам хорошеньких мальчиков.

Джеффри обернулся и, увидев Ранулфа верхом на Тае, лениво улыбнулся:

– Похоже, она находит меня достаточно привлекательным, и спасибо за то, что сравнил меня с лордом Дейкром, – начал он, но, случайно заглянув в лицо Лайонин, оцепенел. Та стиснула зубы, понимая, что настал ужасный момент разоблачения. Джеффри в ужасе отпрянул и повернул ее к Ранулфу.

Боль в его взгляде, мгновенно сменившаяся чернейшей ненавистью, потрясла ее.

– Теперь я вижу, почему она так… податлива, – прорычал он. – Попроси ее потанцевать для тебя. Она…

Гримаса боли снова исказила его лицо. Он повернул коня и ускакал.

– Лайонин, что все это значит?! Нет, можешь не говорить, я и без того вижу, что это выходки Ранулфа! Неужели с ним настолько невыносимо жить?

Лайонин смогла только покачать головой, потому что огромный ком в горле мешал говорить. Возникшая откуда-то Мод увела ее к уже запряженному ослику. Девушка была слишком убита горем, чтобы заметить, как Джеффри подъехал к брату.

– Ранулф, – начал он, невзирая на мрачно сдвинутые брови собеседника, – что заставляет тебя так с ней обращаться? Почему она одета крестьянкой и едет на осле?

Он ждал ответа, но Ранулф молчал.

– Я не понимаю тебя. Она молода и красива: как ты можешь ее отвергать?!

Ответа он не дождался и, раздраженно вздохнув, сообщил:

– Я еду к сэру Томпкину. Сегодня мы отправляемся в Корнуолл. Помни, она твоя жена.

– Это она забывает, чьей женой стала. Джеффри недоуменно нахмурился:

– Намекаешь, что она сама нас позвала? Что желает внимания других мужчин?

Ранулф только плечами пожал.

– Не будь я твоим братом и не люби так сильно жизнь, вызвал бы тебя на поединок. Любая дама, которую ложно обвинили и заставили одеться крестьянкой, заслуживает храброго защитника.

– Ты так уверен, что ее ложно обвинили? У тебя есть доказательства ее невиновности?

– Просто я знаю тебя, – улыбнулся Джеффри. – Ты так заботишься о своей собственности, что знаешь, когда она лишний раз чихнула. А «черные стражи» убьют всякого, кто приблизится к леди Лайонин. Разве я не прав? Ты можешь точно сказать, где она находится в данную минуту?

– Да. Так было, пока мы не отправились в Уэльс. Она умеет прятаться.

– Прятаться? Да ты счастливчик! Иметь жену, которая любит тебя настолько, что готова одеться крестьянкой, лишь бы следовать за любимым! Скажи, какая придворная дама способна на это? Лайонин добьется своего, даже если ты будешь злиться, обвинять ее, рычать, по своему обыкновению…

В ответ на грозный взгляд Ранулфа он только рассмеялся:

– Никогда не пойму женщин. Как она могла выбрать такого мужа?! Я бы многое отдал, чтобы быть ее избранником.

Но тут, очевидно, терпение Ранулфа пришло к концу, и брат это понял, потому что торопливо попрощался:

– Мне пора. Может, я смогу выбраться из Корнуолла и заехать в Мальвуазен к концу лета. Поезжай с миром, братец.

Лайонин не заметила, когда уехал Джеффри. Она вообще словно ослепла, охваченная тоской и отчаянием.

И даже не услышала громового топота копыт, когда Ранулф направил коня к ее ослику. Только почувствовала, как ее поднимают в воздух, усаживают в седло и крепко придерживают за талию. Лайонин понимала, как он зол, но ей было все равно. Он обнял ее, хоть и на минуту…

Они скакали во главе отряда. Ранулф грубо сорвал с жены плащ простолюдинки и швырнул на землю, после чего запустил руки в ее волосы и оттянул голову, заставив повернуться к нему. Несмотря на боль, которую причинял ей муж, она улыбалась, ослепительно сияя глазами.

– Слушай меня, жена, и будь внимательна! Ты моя, и я не собираюсь тебя ни с кем делить.

– По-другому никогда и не было, мой Лев!

Он молча посмотрел на нее и отвернулся. Она прижалась к нему спиной, и больше они не обменялись ни словом.

– А теперь объясни, что мне делать с тобой, – резко бросил он в тишине шатра. – Воображаешь, что я отправился в Уэльс ради собственного удовольствия? Скажи, ты всегда поступаешь по-своему, так, чтобы обременить своим присутствием мужчину, идущего на войну?

– Война? Но сейчас нет войны! – горячо возразила она.

– Думаешь, я лгу? – вздохнул он. – Рис, знатный валлиец, объявил себя королем. Он находится к северу отсюда. Король Эдуард прислал гонца с приказом найти самозванца и подавить мятеж. Как, по-твоему, для чего я оставил остров и умчался в эту насквозь промерзшую страну? Чтобы наслаждаться пейзажами? Мало того, что мне приходится заботиться о своих людях, теперь я посадил себе на шею еще и жену.

– Но я не думала…

– В этом все и дело! Ты не думала! Зато хорошо развлеклась, переодевшись крестьянкой и обманув меня. Но скажи мне, милая, с какой целью ты все это затеяла? Если память меня не обманывает, я велел тебе вернуться к родителям.

Она сознавала, что заслуживает такой отповеди. Отправившись вслед за мужем, Лайонин не подозревала, какой обузой станет для отряда воинов. Сколько раз мать наказывала ее за подобное непослушание!

– Отвечай мне, женщина! Или язык проглотила? Лайонин гордо вскинула подбородок, радуясь, что гнев вытеснил угрызения совести.

– Я не хотела… покидать тебя. Потому что…