Звева Модиньяни - Черный лебедь

Конец февраля выдался в Швейцарии очень снежным. Снегопад беспрерывно продолжался уже два дня. Когда на третий день утром Серена попыталась выйти из дома, дверь оказалась замурована снежной стеной. Без посторонней помощи им было не выбраться. Она бросилась к телефону, чтобы позвонить акушеру, но в результате обильного снегопада линия была повреждена, и аппарат молчал.

Когда за завтраком она сообщила подруге эту новость, Ипполита заволновалась.

– Серена, я боюсь, – сказала она, жуя кусок хлеба, обильно намазанный маслом и медом.

– Хорошо еще, что страх не лишил тебя аппетита, – пошутила подруга, которая, однако же, и сама чувствовала себя не очень уверенно.

Но как раз после слов Серены аппетит у Ипполиты пропал.

– А если начнутся схватки, что мы будем делать? – спросила она.

– Не начнутся, – с деланной уверенностью сказала Серена, уклоняясь от ответа. – Приедет снегоочиститель и расчистит дорогу.

Но беспокойство Ипполиты с каждой минутой возрастало. Она отодвинула от себя поднос с едой, не в состоянии больше съесть ни кусочка.

– Нет, в самом деле, что с нами будет? – повторяла она. – Ведь это ужасно, если…

– Ну, перестань, – сказала Серена. – Единственно разумное, что можно сделать в нашем положении, это просто-напросто ждать. Подождем еще немного. Это то самое, что мы делаем уже не первый месяц. Нам ждать не привыкать.

Ипполита посмотрела на нее признательным взглядом.

– Что бы я делала без тебя, – проговорила она искренне. – Ты для меня просто ангел-хранитель.

Она допила свою обычную утреннюю чашку молока и, встав из-за стола, подошла к окну. Движения у нее были замедленные, дышалось ей последние дни с трудом.

– С вечера он не шевелится, – сказала Ипполита, наблюдая в окно за воздушным танцем двух белок, снующих по ветвям ели и стряхивающих с них снежную пыль.

– Возможно, он спит, – заметила Серена, которая знала не больше ее о беременности и родах, но уже усовершенствовалась в трудном искусстве ежечасно утешать капризную подругу.

Однако Ипполита не успокоилась.

– А вдруг он как раз собирается с силами для финального путешествия? – предположила она.

Серена взглянула на нее с укором.

– Сейчас же успокойся и прекрати каркать! – решительно сказала она. – Давай-ка лучше ложись на диван и послушай музыку. Это будет гораздо полезней и тебе, и твоему ребенку, которому тоже нужен покой.

Ей стоило немалого труда играть роль решительной и уверенной в себе особы. Начнись сейчас роды, она и сама не знала бы, что предпринять.

Включив проигрыватель, она поставила пластинку с «Лунной серенадой» Гленна Миллера. Нежная, приятная музыка успокоила обеих.

– Когда врач осматривал тебя в прошлый понедельник, он сказал, что до родов еще дней десять, – заметила Серена.

– Будем надеяться, – вздохнула Ипполита, растягиваясь на диване.

Серена принялась приводить в порядок комнату, в то время как подруга взялась за свое вязание.

– Серена, кажется, у меня начинаются схватки, – вдруг пробормотала Ипполита, трогая свой живот.

Серена тут же подошла, бросив уборку.

– Да нет, тебе просто показалось, – попыталась она успокоить подругу.

– Я не шучу, – сказала Ипполита. – У меня и в самом деле была схватка.

– А сейчас как ты себя чувствуешь? – спросила та.

– Все прошло.

– Ну и прекрасно, – улыбнулась Серена, чтобы скрыть свое беспокойство. – Ты просто неудачно повернулась или что-то вроде того. Сядь поудобнее, и все будет нормально.

Ипполита глубоко вздохнула и снова взялась за спицы, в то время как подруга достала с полки книгу и принялась листать ее. В светлом квадрате окна снег валил густыми пушистыми хлопьями, увеличивая и без того высоченные сугробы вокруг.

– Что приготовим сегодня на обед? – спросила Серена, чтобы развеять эту тягостную тишину, повисшую в доме.

– С вечера осталась рисовая запеканка, – напомнила Ипполита. – Можно, пожалуй, разогреть ее. И потом у нас есть еще ванильный пудинг.

– Надо проверить, – сказала Серена, используя это как предлог для того, чтобы отложить книгу и отправиться на кухню.

Ей хотелось хоть на несколько минут избавиться от этой атмосферы страха и ожидания, в которую они обе все больше погружались.

Но едва Серена открыла холодильник, как услышала испуганный крик Ипполиты. Поспешно она вернулась в комнату.

– У меня опять была схватка, – простонала Ипполита.

Оцепенев от страха, она сидела на диване и умоляющими глазами смотрела на подругу, которая и сама не знала, что делать.

Телефон вдруг ожил, и его резкие трели отдались в их ушах, словно музыка надежды.

Серена подняла трубку, и лицо ее просветлело.

– Ну, наконец-то! Линию починили, – радостным голосом возвестила она.

Ипполита тоже успокоилась.

– Позвони в клинику. Пусть приезжают за мной. Немедленно, – приказала она.

Набирая номер, Серена чувствовала, как рука у нее дрожит. Но тут же успокоилась, услышав голос врача, с которым телефонистка соединила ее.

– Здравствуйте. У моей подруги, синьоры Вассалли, начинаются роды, – сказала она. – Приезжайте скорее. Мы ждем вас.

Несмотря на напряженность момента, она не забыла переменить фамилию.

– Почему вы так уверены? – спросил врач.

– У нее была схватка около часа назад. А теперь другая. Нас засыпало снегом, и мы не можем выйти из дома, – объяснила она. – Конечно, это может быть ложная тревога, – добавила она, чтобы успокоить Ипполиту. – Но вы пришлите на всякий случай «Скорую помощь»? Хорошо?.. Разумеется… Если приедете вы сами, будет еще лучше… Спасибо, доктор… Спасибо.

Серена положила трубку и обернулась к подруге.

– Ну, вот видишь? Он приедет сам или пришлет кого-нибудь. Теперь ты должна успокоиться.

– Успокоишься тут, – простонала Ипполита, прислушиваясь к следующему болезненному сигналу своего тела и с отчаянием оглядываясь вокруг.

Мысль остаться здесь пленницей снежного завала приводила ее в ужас.

– Серена, прошу тебя, сделай что-нибудь, – умоляла она. – Мне плохо. Меня жутко тошнит и все внутри разрывается.

– Я уложу тебя в постель, – решила подруга.

Она отвела Ипполиту в маленькую комнатку с низким потолком и белеными стенами, которая служила им спальней, и помогла ей улечься в постель.

– Постарайся расслабиться, – посоветовала она, поправляя подушки. – Тебе станет легче. Доктор скоро придет. Все будет хорошо. – Серена хваталась за слова, чтобы побороть собственный страх, от которого болезненно сжималось сердце.

Время текло невыносимо медленно, а схватки становились все чаще и все сильней. Ипполита орала от ставших непереносимыми болей, а Серена, Потеряв голову, в панике бегала от телефона, который связывал ее с врачом, к изголовью рожающей подруги.

– Это бог наказывает меня за мои грехи! – стонала Ипполита в перерывах между схватками. – О господи, прости же меня! Прости!..

– Бог тебе поможет, – бормотала Серена. – Но и ты сама старайся давай. Ну-ка, толкай со всей силой, какая у тебя есть, – побуждала она, следуя указаниям акушера. – Сильней, Ипполита! Толкай!

Шейные мускулы роженицы были страшно напряжены, лицо от страшной боли исказилось до неузнаваемости. Серена до такой степени сопереживала ей, что чувствовала и на себе часть этих болей.

– Ну, давай! – уговаривала она. – Ну, постарайся. Давай!

Ипполита нечеловеческим голосом завопила, и тут подруга увидела, что показалась головка младенца.

– Молодец! – вскричала она. – Вдохни поглубже, а потом толкай опять что есть силы. Ну, еще немного! Толкай!

Ипполита послушно вдохнула и, собрав все свои силы, сосредоточилась на новом, на последнем толчке. То, что она испытала в следующий момент, больше не было просто болью – это было за пределами ее. Это было все и ничего! Самая низкая и самая высокая точка мироздания. Она умерла и тут же воскресла.

Ребенок выскользнул из ее лона. И все – и словно сразу утихла буря.

– Все в порядке! Он родился! – закричала Серена.

– Родился… – прошептала Ипполита, без сил откидываясь на подушки.

Она облизала пересохшие губы и улыбнулась, услыхав громкий плач младенца.

В этот момент подъехала «Скорая». Но акушерка, посланная из больницы, чтобы помочь роженице, приняла участие только в заключительной фазе этой операции. Ребенок оказался крупным и здоровым.

Так родился Франко Вассалли, сын Ипполиты Кривелли и Эдисона Монтальдо. Родился серым февральским днем в маленьком домике, погребенном под снегом на отрогах Швейцарских Альп. Его рождение сопровождалось запоздалыми угрызениями совести Ипполиты и страхом двух неопытных беспомощных жен-тин, оказавшихся в этот день в трудном положении. Ни Ипполита, ни Серена еще не представляли себе, какие последствия будет иметь их необычайный договор.

В двадцать три года Эмилиано достиг предела своих мечтаний и пребывал в блаженной нирване счастья. Он с отличием окончил университет, у него была любимая работа в этом всегда увлекавшем его мире книг, но главное, у него была Ипполита, что представлялось ему наивысшим из всех земных благ.

После многих лет неустанных терпеливых ухаживаний ему, наконец, удалось завоевать ее сердце и жениться на ней. Супруги Кривелли купили молодоженам большую квартиру в прекрасном доме на виа Мороне, а Эдисон подарил сыну бриллиантовую булавку для галстука, свой фамильный талисман, и расширил его участие в делах издательства, сделав одним из директоров.

В середине января, сразу после свадьбы, Эмилиано с Ипполитой на своей огненно-красной «Ланче» уехали в Сен-Мориц. Несколько избранных друзей, готовых составить им компанию в катании на лыжах, ожидали их там в отеле «Палас».

Для Эмилиано это был первый настоящий отпуск после нескольких лет напряженной учебы и труда, и он решил по-настоящему насладиться им. Он имел теперь все, что хотел. Единственное, что беспокоило его, это здоровье Ипполиты, то странное состояние, в котором она пребывала. Почти каждую ночь он просыпался от тихого плача жены, который то прерывался стонами, то переходил в жалобный крик. Испуганный, он обнимал ее, ласково успокаивал, осторожно будя. Проснувшись, она тут же приходила в себя, а на его настойчивые расспросы отвечала нехотя.