Раздумья Авроры так и не дали никакого ответа на эти вопросы. Лицо смотрителя маяка, который спокойно размешивал сахар в чае, было непроницаемым.

— Твой суженый в чем-то похож на твоего брата, Рори, — заметил он. — Запомни, самостоятельность — чаще всего результат, а не личный выбор.

Аврора оставила свои догадки, направив мысли в этом новом и важном русле:

— Особенно в случае Джулиана, ведь его отец был ужасным и мстительным человеком.

— Да, действительно.

— Что вы знаете о его матери?

— Только то, что она была тихой, покорной и нежной женщиной с неважным здоровьем. Двадцать лет назад она умерла. Джулиан и его брат Хьюберт были в то время еще мальчиками. Грустно вспоминать, но Хьюберт унаследовал хрупкое здоровье своей матери.

— Хьюберт был ровесником Слейда.

— Да, старше Джулиана на год. Хьюберт и Слейд одновременно поступили в Оксфорд. К несчастью, Хьюберт заболел и умер во время первого семестра учебы.

— Я помню, что Слейд ужасно расстроился, когда это случилось, — прошептала Аврора. — Он сообщил эту новость родителям, и они тоже были подавлены. Очевидно, моя семья была высокого мнения о Хьюберте.

— Он был хорошим человеком, великодушным от природы, с честными намерениями. Он очень отличался от отца и деда.

Аврора нахмурилась:

— И от Джулиана?

— Не по убеждениям, а физически. Они были весьма разными.

— Были ли они близки?

— Да, душой.

— Душой, — повторила Аврора. — Вы имеете в виду, что у них были одинаковые увлечения или они искренне заботились друг о друге?

— Чувства лучше могут выразить те, кто их испытывает, — ответил мистер Сколлард.

Аврора обескуражено вздохнула:

— Если это ответ, то его смысл мне непонятен.

— Это потому, что тот ответ, который тебе нужен, я передать не могу. Ты услышишь его от другого человека, кому принадлежит и сам ответ, и чувства, которые он испытывал, Для вас обоих тут же полностью прояснится смысл моих слов.

— Если этот другой человек — Джулиан, то я должна буду прислушиваться к тому, что он говорит во сне. Вы же сами только что отметили, что мой жених очень самостоятельный человек, чтобы кому-нибудь рассказывать о своих чувствах, а тем более своей жене.

— Мерлин обманчив.

— Только не этот Мерлин, — возразила Аврора. — Нет, мистер Сколлард, Джулиан может быть каким угодно, но только не обманчивым. Он поражает всем — ростом, внешним видом; Джулиан выглядит так, словно все в нем говорит о том, как он опасен.

— Но так ли он опасен на самом деле, как выглядит? Или это самообман, о котором не знает даже сам герцог?

Аврора заморгала, совсем запутавшись:

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Поймешь, — Мистер Сколлард похлопал ее по щеке и поднялся. — И скоро. А теперь пойдем, самое время, чтобы подняться в башню и встретить начало нового дня. Потом я должен заняться повседневной работой, а ты предавайся своим мечтам. — Его мудрые синие глаза снова блеснули. — Между прочим, можешь не волноваться — твое свадебное платье будет тебе впору независимо от того, съешь ты четыре пирожных или даже больше.

Как всегда, мистер Сколлард оказался прав. Изготовленное через тринадцать дней платье было ей в самый раз. Несмотря на нестерпимое предвкушение предстоящего события, из-за которого Аврора не могла даже заставить себя поесть, она задумалась. Она сделала пируэт перед зеркалом, до того как посмотрелась в него. Непонятно, была ли эта задумчивость вызвана только предсказанием мистера Сколларда относительно платья, которое сидело безупречно, или что-то произошло с ее собственной неисчерпаемой взрывной натурой?

Аврора, наверное, так до конца и не поймет этого. Единственное, в чем она была точно уверена, так это то, что после предсказания мистера Сколларда она едва ли присела хотя бы на минутку. За это время Аврора совсем извела бедных служанок, наблюдая за упаковкой сумок, и пришла в ярость от своей вечно сварливой портнихи, которая настаивала на снятии мерки с мадемуазель «для заполнения гардероба новыми подходящими платьями. „Подходящими для чего?“ — хотелось кричать Авроре. Последующие месяцы, очевидно, будут потрачены на поиски черного бриллианта, а не на посещение роскошных приемов.

Мадам Жерар, однако, не знала об этом. Более того, она не хотела уступать, настаивая на том, что замужней женщине, а тем более герцогине, требуется много платьев, каждое — на особый случай. Не споря, Аврора собрала в кулак всю свою волю и выдержала многочасовую процедуру снятия мерок, выбора цвета и фасона ткани.

Единственными развлечениями за эти томительные две недели были ее игры на улице с Тираном, заставлявшие просыпаться толпу недовольных охранников, и периодические посещения маяка. Три или четыре раза ежедневно она направлялась к Виндмаузу и врывалась во владения мистера Сколларда, прерывая его работу, расхаживала по комнате и беспрерывно болтала. Потом Аврору вдруг охватывало беспокойство, и она мчалась назад в поместье. Смотритель маяка, человек с незаурядным терпением, никогда ни на что не жаловался, а только снисходительно слушал и молчал. При этом на его губах играла странная улыбка.

Несколько бессонных ночей Аврора посвятила плану — как выскользнуть из дома и направиться в дальний угол Пембурна, где стояли клетки соколов ее прапрадеда? Никто так и не притрагивался к ним за долгие годы, поэтому сейчас они были точно в таком же состоянии, в котором оставил их Джеймс. Только пустые. Хотя, может быть, и не такие уж пустые. Эти клетки, возможно, хранили ключ к тайне, который должен помочь им с Джулианом найти черный бриллиант.

Но нет. Она не уступила этому искушению. Ведь если бы охрана доложила Слейду о ее действиях, то он потребовал бы объяснений, а Аврора обещала Джулиану пока ничего не рассказывать.

Джулиан.

Вот кто был основной причиной ее бессонницы, кроме мыслей о черном бриллианте. Она видела его только один раз за эти бесконечные две недели: за четыре дня до свадьбы, когда Джулиан приехал показать их разрешение на брак и по секрету сообщил ей о том, — в течение двух минут им удалось остаться наедине, — что он открыл нечто важное в Морленде.

Джулиан также успел за эти две минуты подарить ей дурманящий поцелуй, который заставил Аврору дрожать еще долгое время после того, как возлюбленный отпустил ее, а его коляска исчезла с аллеи Пембурна.

Аврора разрывалась между предвкушением стоящей на пороге тайны и тем пожаром, который Джулиан разжигал у нее внутри.

Поэтому наступление дня ее свадьбы было встречено ею с огромным облегчением.

В первый раз с тех пор как Джулиан сделал ей предложение, Аврора была окружена вниманием и заботой. Как только взошло солнце, деловитые служанки забегали из комнаты в комнату, готовя ей ванну, суетливо подбирая Авроре нижнее белье, шушукаясь вполголоса над ее платьем.

Наконец она остановилась, пристально рассматривая свое отражение в зеркале. Ей казалось, что вот-вот от ожидания у нее закружится голова.

Она осторожно погладила изящное серебристо-белое творение, удивившись при этом, что видение с огненными волосами, уставившееся на нее из зеркала испуганными бирюзовыми глазами, на самом деле — она сама.

— Ты выглядишь прекрасно, — сказала с сестринской гордостью появившаяся в дверях Кортни в сиреневом шелковом платье, красивая и сияющая, излучающая свет будущего материнства.

Она, не переставая сиять, еще раз подтвердила свое одобрение в тот момент, когда две служанки опустили на плечи Авроры тончайшую кружевную вуаль, похожую на искрящийся водопад.

— Твой жених просто упадет в обморок, как только ты войдешь в церковь.

Рассеянно улыбнувшись, Аврора подняла руки, касаясь венчавшей ее голову короны из полевых цветов.

— Что-то я сомневаюсь. Почему-то мне кажется, что я представляю собой не такое уж захватывающее зрелище, чтобы Джулиан упал в обморок.

— Ты недооцениваешь себя и свое воздействие на человека, за которого выходишь замуж. — Кортни подошла к ней, тепло кивнула сначала одной, потом второй служанке: — Вы великолепно справились со своей работой, благодарю вас обеих. А теперь я заменю вас.

Через минуту Кортни и Аврора остались одни. Аврора оценивающе посмотрела на подругу.

— Что-то неладно? Может, ты заболела?

— Все прекрасно, я чувствую себя замечательно. — Кортни улыбнулась, ласково погладив ладонью свой живот. — И ребенок, и я, — добавила она. — Я попросила служанок уйти, чтобы мы с тобой могли поговорить наедине. Ведь сейчас последний раз, когда мы сможем это сделать, по крайней мере последний раз до того, как ты уедешь из Пембурна в качестве жены Джулиана.

Как только Кортни сказала это, тут же послышался стук лошадиных копыт, свидетельствующий о том, что экипаж Хантли готов ехать в церковь.

— Последняя возможность поговорить наедине? — прошептала Аврора с некоторой тревогой. — Это звучит как окончательный приговор. Кортни, наша дружба, наше проведенное вместе время… — Она кусала губу, пытаясь начать. — Ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что Пембурн был для меня скорее тюрьмой, чем домом. Слейд провел большую часть своей жизни за границей, изолировав меня здесь с помощью многочисленной охраны. Я понимаю, что он делал это только с целью защитить меня. Тем не менее у меня нет привязанности к нашим слугам, более того, у меня нет привязанности к этому поместью. Но ты — совершенно другое дело. — Голос Авроры немного дрожал. — Ты мне как сестра, и не только благодаря твоему браку со Слейдом. Ты так много для меня значишь, что, независимо ни от какого замужества, я не хочу, чтобы наши отношения изменились.

— Наши отношения? — Кортни резко замотала головой, схватив подругу за руки и крепко сжав их. — Этого никогда не произойдет. Я даже и не думала, что такое может случиться. Относительно наших с тобой отношений меня беспокоит единственное: это то, что ты меняешь свое местожительство. Но мы все равно будем постоянно видеться друг с другом, делиться своими мыслями и чувствами, рассказывать о своих подвигах. Нет, я хотела поговорить с тобой о других отношениях, с которыми ты впервые столкнешься и которые, несомненно, изменят твою жизнь. — Кортни сделала паузу. — Аврора, ты начинаешь абсолютно новый жизненный этап. Этому этапу присуще множество новых знаний и нового опыта, отличающихся от всего, что ты знала и испытывала до этого. Начинаешь сегодня вечером.