— Спи, малышка, — прошептал Андре. — Когда вернусь, обещаю, у тебя будут другие занятия, помимо сна.

Он нашел Марту в буфетной за расстановкой последних чистых тарелок.

— Присмотри за ней, Марта. Я ухожу ненадолго, но если она проснется…

— Я присмотрю за твоей женщиной, — отрывисто произнесла старая служанка. — Иди скорей, пока Падриг не изошел от нетерпения.

В последовавшие за этим тихие ночные часы старая служанка держалась героически, немного походив, а потом взявшись за починку рубашек Андре. Когда ее веки отяжелели, она встала, чтобы снова походить.

Но почему-то перед ее усталыми глазами все время маячило морщинистое, улыбающееся лицо ее покойного мужа. Не успев ничего понять, Марта уже спала.

— У вас по-прежнему нет от нее вестей?

Лорд Леннокс сидел в кресле, стоящем в передней гостиной «Ангела», с выражением разочарования на красивом лице. Хобхаус невозмутимо покачал головой, продолжая раскладывать серебряные подносы, приборы и белоснежные салфетки для чая.

Граф громко вздохнул, покачав головой.

— Дело в том, что я собирался позвать ее на небольшой вечер, который состоится через два дня. Из Лондона приезжают гости — мне бы хотелось представить ее, понимаете? — Его голос замер.

— Насколько я знаю, она не собиралась уезжать надолго, ваше сиятельство. Что до остального, я не возьму на себя смелость делать предположения.

А он довольно красив, совершенной картинной красотой, думал мажордом «Ангела». Респектабельный, титулованный, что равнозначно, так ведь? И все же мисс Тэсс тянет с ответом, столь желанным для лорда Леннокса.

Не может быть, чтобы она все еще тосковала по этому мерзавцу Рейвенхерсту. Мужик — совершеннейший наглец! Россказни о его позорных подвигах дошли даже до Рая! В Лондоне, как слышал Хобхаус, дьявол Трафальгара до сих пор фигурировал в весьма пикантных слухах. Однако никто, разумеется, не отваживался называть его так в лицо.

— Если что-нибудь услышите, дайте мне знать, пожалуйста, — попросил лорд Леннокс, прерывая размышления Хобхауса.

— Разумеется, ваше сиятельство.

— Ах, Саймон, вот ты где. — В проеме двери появилась леди Патриция, оглядывая комнату маленькими, острыми глазами. На мгновение их изумрудная глубина омрачилась от разочарования и раздражения. Потом, нетерпеливо дернув юбками из тафты, она вошла в комнату и села. — Буду благодарна, если ты проводишь меня домой, Саймон. Вокруг ходят такие россказни…

Светлые брови лорда Леннокса вопросительно поднялись.

— Россказни? Какого рода россказни, дорогая моя? Леди Патриция изобразила на лице испуг, прижимая бледные руки к прикрытой шелком груди.

— Боюсь, самые ужасные. Похоже, этому малому по прозвищу Лис надоело заниматься контрабандой и он принялся насиловать на болоте беззащитных женщин.

Плечи Хобхауса напряглись. Дьявол, что болтает эта женщина?

— Полагаю, эти слухи распускает Гермиона Тредуэлл. — Лорд Леннокс встал и принялся с рассеянным видом вышагивать по небольшой комнате.

— Ничего подобного, — резко возразила ему сестра. — Мне рассказал это сам викарий. И мы с ним так мило болтали… — промурлыкала она.

«Да, бывает, что и коровы летают», — кисло подумал Хобхаус, протягивая ей вазочку с конфетами.

Леди Патриция резко отмахнулась от него.

— Да, похоже, на прошлой неделе была изнасилована молодая девушка из его прихода на пути домой после посещения больной матери в Эплгейте. Будучи деревенской девушкой, знакомой с этими местами, она не беспокоилась и решила пойти короткой дорогой через болото. Очень неудачное намерение, как оказалось, ибо из темноты выскочила высокая фигура в капюшоне и маске — вся в черном — и набросилась на нее. — Ее голос сочувственно дрогнул. — Викарий сказал, что он изнасиловал ее очень жестоко, после чего этот негодяй бросил что-то на ее истерзанное тело. «Возьми это и помни меня!» — прорычал он перед тем, как ускакать, припомнила девушка. Когда ее, лепечущую нечто бессвязное, нашли несколько часов спустя, рядом с ней лежала черная роза. Знак Лиса! — торжествующе добавила леди Патриция.

Лорд Леннокс нахмурился, прекратив хождение.

— Сам викарий рассказал тебе об этом?

— Не более чем пять минут назад.

Хобхаус в молчании поклонился и в смятении вышел из комнаты. Не может этого быть! Джек никогда бы так не сделал! Но где же он? Никто не видел контрабандиста с тех пор, как он уехал из Фарли.

Лицо мажордома было омрачено беспокойством, когда он шел в сторону холла. Он был настолько поглощен этой невероятной новостью, что не сразу услышал радостный возглас, раздавшийся с парадного крыльца:

— Что за мрачный вид, Хобхаус? Только не говори мне, что вложил деньги в процентные бумаги и потерял их все!

Нахмурившись, Хобхаус поднял глаза; в ту же секунду его лицо застыло в комическом ужасе. Нет! Не может быть!

— Ну не надо, разумеется, бросаться ко мне на шею с поцелуями, но я все же надеялся на более теплый прием. — Перед ним стоял стройный джентльмен с золотисто-каштановыми волосами, похлопывая по бедру парой перчаток из тонкой кожи и прилагая все усилия, чтобы сохранить небрежный вид, Он был одет по последней моде, начиная с начищенных до блеска ботфортов и узких лосин из оленьей кожи и кончая вышитым желтым жилетом и зеленым сюртуком с осиной талией.

Хобхаус почувствовал, как кровь стынет у него в жилах.

— Хозяин… хозяин Эшли, — запинаясь, произнес он, — Что… что вы здесь делаете?

— Что делаю? Приехал повидать Герцогиню, разумеется, — Это прозвище, которым была награждена Тэсс за ее способность в случае необходимости отгораживаться ото всех холодной надменностью, было старой детской шуткой двух молодых Лейтонов. А необходимость возникала часто, если принять во внимание то детство, которое выпало на их долю.

За спиной Хобхауса в том конце коридора послышалось негромкое хихиканье.

— Да, мистер Лейтон, что вы здесь делаете? И где, ради Бога, ваша очаровательная сестра?

— Сестра? Откуда вы взяли, что… о-ой!

Хобхаус умудрился каким-то образом пересечь коридор и наступить на ногу молодому денди.

— Леди Патриция с большим нетерпением ожидала возвращения от вас мисс Тэсс, — бесстрастно произнес Хобхаус, украдкой глядя на изумленного брата Тэсс.

— Возвращения от меня? — Давление на подъем молодого Лейтона возросло. — Ода, возвращения от меня! Конечно, разумеется.

— Тогда где же она теперь? — прошипела леди Патриция.

— Кто?

— Ваша сестра! — Голос белокурой красавицы становился по-настоящему пронзительным.

— Моя сестра? О, вы имеете в виду Тэсс? Ну, то есть… черт возьми, если я знаю! В эту минуту со мной, а в следующую пропала. Вы знаете, как это бывает у женщин, — неубедительно добавил Эшли, пожав плечами.

— Нет, боюсь, что не знаю, — отпарировала леди Патриция, — и совершенно не понимаю, как вы могли так легко потерять ее.

Живя в детстве с отцом, чьи прихоти были всегда непредсказуемы и очень часто жестоки, Эшли в совершенстве развил искусство импровизации.

— Ну, нельзя сказать, чтоб потерял. Просто недоглядел, — осторожно поправил себя молодой человек. — Да, велела мне выйти из экипажа и оставить ее в Фарли. Всегда что-нибудь забуду, — добавил он с широкой простодушной улыбкой.

Заслышав всю эту суету, лорд Леннокс вышел из гостиной в коридор, чтобы присоединиться к сестре.

— А-а, рад видеть вас снова, Лейтон. А ваша сестра не с вами?

Эшли попытался скрыть раздражение, когда смотрел на безупречного графа.

— Оставил ее в Фарли, — со скучающим видом произнес он, устав от расспросов.

— В таком случае я подожду ее, — объявила леди Патриция. Хобхаус и Эшли обменялись быстрыми взглядами.

— Э-э… не думаю, что это хорошая мысль.

Три пары глаз вопросительно уставились на Эшли.

— Ну, э-э… — На какое-то мгновение изобретательность изменила ему. Черт, он голоден и пропылен, устал после долгих часов путешествия в тесном экипаже. Несправедливо, что малого подвергают допросу на пороге собственного дома, черт побери! Совсем несправедливо!

В тот момент единственное, о чем он мог думать, — скорее бы снять новые сапоги, сильно натершие ему ноги. Однако Хобхаус смотрел на него умоляющими глазами, и Лейтон едва сдержал проклятие.

— Э-э… она очень рассержена, вот что.

— Рассержена? — нетерпеливо подхватила леди Патриция. — О чем вы говорите?

«Идиот». Она не произнесла этого слова, но вполне могла бы, судя по язвительности ее голоса.

Эшли сразу же с вызовом выпрямился.

— Рассержена, как шершень! Не хочет никого видеть. Несколько часов, может быть, даже недель. У моей сестры ужасный характер. Да, вам лучше держаться от нее подальше, леди Пэ, если не хотите навредить себе. — С легкой улыбкой Эшли нанес свой последний удар, употребив это детское прозвище, которое леди Леннокс всегда терпеть не могла.

— Меня зовут леди Патриция, и я буду очень признательна, если вы запомните это, — выпалила блондинка с опасно разгоревшимися щеками. — И я не верю вашему рассказу!

— Прошу тебя, дорогая моя, — вмешался лорд Леннокс, беря сестру за плечо сильными пальцами. — Я уверен, мисс Лейтон свяжется с нами при первой возможности. Позволь мне сейчас проводить тебя домой, чтобы молодой Лейтон смог отдохнуть после путешествия.

— А как же Пьер? Он еще не успел поговорить с Эдуардом, а ведь он обещал достать рецепт особых пирожков к вечеру в пятницу. Мне он очень нужен, — упрямо добавила Патриция.

— Не забивай свою прелестную головку всякими пустяками, дорогая моя. Полагаю, Пьер сам может найти обратную дорогу в усадьбу Ленноксов. — Вежливо кивнув на прощание Хобхаусу и Эшли, граф стал подталкивать сестру к выходу, придерживая ее одной рукой за локоть.

— Что ты делаешь, Саймон? — прошипела она, и все услышали ее слова, пока они шли к двери.

— Хватит, Патриция! — Голос Леннокса стал неожиданно жестким.