Какой не показать? Когда он возвращается... А я даже не заметила, что он куда-то уходил! - меня уже трясет. Во рту привкус крови. Боже мой, я не хочу. Я хочу обратно. Там было хорошо, никаких страданий и эмоций. Там, что бы он не делал, я этого не замечала, этот холод его давления, жар его ненависти и обволакивающую теплом безысходность. Я почти сбежала. Почему нельзя было оставить меня в покое в том мире, ведь я даже не стала бы сопротивляться?..

Он ничего не замечает... Вернее, думает, что это от холода. Не буду его разочаровывать или, наоборот, радовать раньше времени. Доверчиво прижимаюсь к его плечу в кольце сильных рук, любое ухищрение, только бы не догадался! Только бы... Насколько мне может уже быть хуже? Где эта грань? Теплая вода обволакивает ласковыми объятиями. А я из последних сил гашу в горле вопль отчаяния. Я вернулась. Мои стены пали под натиском его боли. Может, сознание, как утопающий за соломинку, ухватилось за этот шаткий мираж - тот, кто испытал боль, не сможет причинить ее снова... Его руки держат меня в захвате, а я кусаю губы и язык до крови, чтобы из последних сил нарисовать фальшивый баннер poHer Face. Чтобы он не догадался, что моя душа сейчас сама пришла в его тиски, протяни руку, - и можешь снова играть в свои жестокие игры. Мне нужно больше времени. Больше времени ничего не чувствовать, пусть правит пассивный холодный расчет, а не истерзанная уязвимость. Я больше не могу смотреть ему в глаза, и не потому, что он лишил меня этого права. Потому что он в них все прочтет, даже психологом быть не надо. Проще играть свою роль сломанной куклы и дальше, не встречаясь с ним глазами. Я чудом перестаю дрожать минут через пять, когда вода накрывает меня с головой, вернее, сама в нее погружаюсь, чтобы смыть слезы и остановить их поток таким экстремальным способом.

Если б он забрался в джакузи вместе со мной, было бы проще. Так бы у него не было возможности ловить мой взгляд. Но он свалил куда-то, обеспокоенно закатив глаза, как оказалось, за горячим чаем, и куда уж, по традиции, не без коньяка... Мля, я реально вернулась - раз сарказм на время нокаутировал ужас. Надежды на обратное погружение нет... Как же быстро, вашу мать! Вернулось все. Наверняка все, вместе с жестью - я же не могу за него расписываться. Нет уж, мысли и мотивы поступков ЕС пусть читает очередной адвокат дьявола или гениальный аффтар любовно-вампирских романов, если не побоится тронуться башкой. Потому что ею тронусь я. От того, что прикосновения ладоней, размазывающих по моим плечам гель для душа, сейчас вызвали реакцию.

И да, б..дь, не отшатнуться! Не с..баться с воплями! Не выцарапать ему глаза, чтобы не смел трогать! Вполне определенную и шокировавшую своей нелогичностью. Я е..нулась окончательно, а у меня даже микро-разрывы еще не восстановились!

Юля, твою мать, сидеть. Ничего не замечать. Вон, коньячку выпей. И думай, твою мать, как обернуть ситуацию в свою пользу, а не вспоминать в деталях, как он драл тебя на цепях... Именно драл, иначе и не скажешь. Что ты сейчас можешь этому противопоставить, кроме слез, на которые у него встает? Только закрыть эту боль глубоко внутри... Анна Ахматова с тобой в одной упряжке.

А завтра опять мне играть свою роль.

И смеяться опять невпопад.

Помнишь, ты говорил что любовь - это боль?

Ты ошибся, любовь - это ад...

С известной поэтессой меня в данный момент роднило все, кроме любви, которой не было в помине и не могло быть. Даже не потому, что он растерзал ее своей одержимостью. Будем честными, он с самого начала был для меня еще одним бриллиантом в коллекции шикарных мужчин, о которых можно было бы с легким сердцем рассказать дочери на совершеннолетие или подругам за бокалом мартини. Только вот бриллиант оказался черным. Редким. Беспощадным. На его фоне померкла крутая огранка белых, и он отравил свою обладательницу своими черными невидимыми излучениями... Перед тем, как отомстить за то, что посмела даже предположить, что он удовлетворится ролью драгоценного экспоната в сейфе ее побед. Кем для него теперь стала я? Подобной редкой драгоценностью в весьма осязаемой камере хранения?..

Мне удалось в тот вечер взять себя в руки. Сообразительность и придавленное шоком мышление получило необходимый отдых, чтобы уже совсем скоро сплести свои пути отхода и выхода. Подготовительные работы начались, только я этого еще не понимала. Успех первого этапа зависел только от меня. Остаться хладнокровной и невозмутимой, чтобы получить ответы на свои вопросы и удержать его внутренний зоопарк от повторения последней ночи, едва не стоившей мне потери рассудка.

Играть в апатию-меланхолию не сложно. Главное, не видеть его глаза и расслаблять мышцы тела, когда он к тебе прикасается. Никаких эмоций в голос, во взгляд и в изгиб губ. Даже при виде его беспокойства и чего-то еще, похожего на раскаяние. Рано еще до настоящей боли, и не тебе сейчас лечить его сознание. Ни сейчас, ни потом. Я закрывала глаза, когда он пытался заглянуть мне в лицо. Две девятки и шестерка прочно отпечатались в сознании, об этих числах я решила поразмыслить наедине с собой. Титанических усилий мне стоило справиться с дрожью страха... И иной дрожью, рядом с которой даже ужас сваливал в стопроцентном, скьюз майн дойч, а..е. Когда он подхватывал меня на руки - за этот вечер это случилось не менее четырех раз, - я расслабляла мускулатуру и устремляла взгляд в потолок. А потом просекла очень интересную фишку со взглядом в глаза. Смотри в переносицу. Расфокусируй зрение. Все гениальное - просто. Пока страх держал за глотку, я банально молчала. А потом под действием горячительных напитков (чтобы малышка не простудилась... Ведь с ней еще не наигрались...) пришло состояние покоя. Тяжело было гнать прочь воспоминания - тело помнило боль вторжения, холод цепей и поцелуи кнута, пусть не такие болезненные, скорее, унизительные до предела - но я из последних сил их гасила, убегая в более приятные моменты, вспоминая те периоды, когда мне было хорошо. Не с ним. И даже не с мужчинами.

Он пытался меня поцеловать... погладить шею... Прикоснуться к эрогенным точкам... Я до одури насиловала память, вспоминая даты исторических событий или вычитая в уме произвольно заданный интеграл с факториалом. Срабатывало. Весь мой с таким трудом возведенный покер фэйс был готов вылететь в трубу, когда я ловила его взгляд и убеждалась, что это не игра воображения и не желаемое за действительное. Именно боль. Я достала его. Вскрыла саркофаг, в котором, предположительно, так же стучало настоящее сердце, ценой своих жестоких страданий.

Было ли мне его хоть немного жаль? Народ, сожгите до пепла свои попытки увидеть во мне альтруизм, сочувствие, ванильно-розовый стокгольмский синдром, я не мать Тереза. Мне было хорошо. Я видела его боль и гасила торжествующую улыбку, жалея, что не могу замедлить пульс... Мне казалось, от мстительного злорадства сердечко шарахало так, что его слышали отдыхающие на побережье. Было что-то, что мне надо было выяснить. Его слова, которые во многом стоили мне погружения в безумие.

- Два года? Ты меня не отпустишь? - расслабленный взгляд в переносицу, в глазах любопытство ребенка. И оно должно там остаться, даже если ответ будет утвердительным.

Почему именно два года? Он что-то такое упоминал. Что через два года я... Нет, не думать! Забыть! Держать свою маску до конца.

- Юля... - с трудом не отшатываюсь от прикосновения его рук, прячу острые иглы неприятия, чтобы не ощутил и не понял, что я вернулась. - Вообще забудь думать о том, что я тогда сказал. Все неправда. От первого до последнего слова.

- Хорошо, - изображаю улыбку одними губами, стараясь не выдохнуть от облегчения. Почему-то абсолютная уверенность в том, что не врет. От кратковременной эйфории мысли уходят куда-то вдаль, снова перед глазами эти цифры... Что-то важное. Их 10...10... Вроде я близка к разгадке ребуса подсознания... Но его руки снова не дают мне сосредоточиться. Я помню, чем заканчиваются эти якобы утешительные поглаживания... Девятки и еще одна цифра отлетают на второй план. Я должна остановить его. Без боя. Без слез. Без просьб. У меня никто не отнимал женского оружия.

- А мы были вместе, да? - скулы сводит от идиотской улыбки ушедшей в себя безумицы, очень тяжело медленно обводить взглядом потолок, а не смотреть в его глаза. Он увидит там мрак, этого допустить нельзя. - Сколько раз?

Он пытается выиграть секунды, делая вид, что не понял, о чем я. Я ощущаю все. Боль. Растерянность. Сожаление. Хаотичный поиск выхода из ситуации. Мне не жаль, это бальзам на срезы моего окровавленного Я. Мне нужен ответ. Я помню с ужасающей правдоподобностью один раз, насчет остальных не уверена. Игра разбитого воображения? Иллюзия?

- Я не знал, что делать. Ты... Просто не разговаривала. Смотрела в одну точку. Я должен был попробовать все методы.

- Несколько раз, да? - скольжу расслабленным взглядом по спасительной точке на его переносице, а внутри сущность скручивается в тугой ледяной узел. Твою ж мать. Культ лечебного фаллоса прям. Такой симбиоз из двух расхожих анекдотов - "ну и сиди, как дура, без подарка" вместе с "е.у и плачу". Еле сдерживаюсь, чтобы не сжать кулаки. Интересно, что он еще мне начнет чесать в ответ, пользуясь моим неадекватным состоянием? Про волшебную палочку, сорри за пошлость?!

- Я думал, ты вспомнишь... Тебе же никогда не было со мной плохо? Вспомнишь ту ночь, когда забыла обо всем в моих руках...

- Не сработало, да? - ребенок констатирует факт. - Совсем-совсем?

Как же мне в тот момент хотелось сорвать с себя эту маску прибитой горем апатичной жертвы! Выплеснуть всю свою боль в отчаянном вопле, всего на миг, хватит слабости! - и сжать свои ладони на его шее, давить, сжимать до кровавых пузырей, и при этом смотреть в глаза, а не в гребаную переносицу! Возможно, у меня бы хватило на это сил, и да, после пережитого я теперь знала - меня не остановит слово Совесть. Теперь у меня были основания это сделать! Меня остановила его боль. Да... но не в том смысле, о котором вы все подумали! Нет! Я не насмотрелась на эту моральную агонию ЕС, мне хотелось снова и снова, пить этот коктейль адского раскаяния каждой чакрой, и становиться все сильнее... Я даже понимала все мотивы его поступков в тот момент - власть и осознание того, что ты держишь чьи-то эмоции в кулаке, не могла не вскружить голову! Понимала. Но, какого хрена, он решил воплотить ее в жизнь, не спросив меня?!