Кто бы знал, каких моральных усилий мне стоило открыть двери ванной... Зажмурившись и потуже затянув шелковый узел простыни на груди, я решительно шагнула в кондиционированную прохладу комнаты.

Не знаю, чего я ожидала, но его присутствие едва не сбило меня с ног. Кровь резко отхлынула от лица, и я едва устояла на ногах.

Он стоял спиной ко мне, что-то расставляя на прикроватном столике. Сильные руки, темные джинсы, лазурно-голубая тенниска. Мужчина, похитивший мой покой весенним вечером в харьковском кафе... Пробудивший во мне страсть... Сейчас же, глядя на него, я ощутила только ужас. Рука рванула дверь прежде, чем я осознала, насколько глупо и насколько бесполезно будет прятаться от него в ванной.

Дима медленно обернулся. Я не успела понять, что происходит - мои глаза униженно устремились в пол, а дрожь передалась пальцам, что было особенно заметно. Ничего хорошего.

- Привет, - ровным голосом поздоровался он. Я не шевелилась. Стояла, глядя в пол, с обреченным исступлением осознавая, что он подходит ко мне. Задрожала от прикосновения, когда его пальцы осторожно подняли мой подбородок. Против воли я встретила его взгляд, и поняла, что вновь близка к панике.

- Ты снова плакала. Болит?

Голос прозвучал сухо. Ни участия, ни нежности, ни сострадания. Ничего этого я не прочла и в его взгляде, только отстраненное спокойствие и уверенность в собственной власти. Надо ли говорить, что ошарашенная этим открытием, я не могла ответить даже физически. Только сдержала крик и непроизвольно отшатнулась, когда его рука уверенно легла на узел простыни. Отшатнулась и зажмурилась, инстинктивно ожидая удара.

Дмитрий со вздохом убрал руку и отошел.

- Сядь, - так же убийственно спокойно указал на диван. - Нам надо поговорить.

Я не восприняла его приказа, и так бы и осталась стоять, если бы не ощутила аромат кофе. Несмотря на утреннее время, он мне показался настолько неуместным в этой обители зла, что расценился как спасительный якорь, и я непроизвольно шагнула к дивану, избегая его взгляда и придерживая узел простыни.

- Вот. - На мою ладонь легла таблетка. - Выпей сейчас же.

- Что это? - тупо переспросила я.

- "Эскапел". Я вчера потерял тормоза от твоей дерзости настолько, что напрочь забыл про средства контрацепции.

Я моргнула, все еще не понимая, чего он от меня хочет. Накачать колесами? Чтобы была послушнее?

- Не бойся, она не смертельная. Я пока как-то не планировал стать отцом.

Я тоже не планировала носить его детей. Это была бы, как минимум, живая экранизация фильма "Омен". Уговаривать меня долго не пришлось, и, проглотив таблетку с, наверное, третьего раза, я вспомнила, что у них дохрена побочных последствий.

- Это опасно,  Дима. - Тогда мне простили это обращение...

- Нет. Это новое поколение. Можешь не переживать, дальше будем предохраняться барьерными методами. Опасно другое. То, что ты играла в молчанку. Что с твоими коленями?

- Я... я не знаю... с детства так...

- При ходьбе? Жим ногами делала, не было боли? "Ступеньку", "приседание Смитта"?

Я тупо моргнула. О чем речь, вообще?

Ага, владелец сети спортзалов. Эта мысль меня ненадолго развеселила. Совсем ненадолго.

- Не знаю... Так нормально... И бег тоже... Когда на питлатесе было упражнение... ну, мах ногами назад на локтях... Боль всегда была, я не могла его сделать...

- Понятно. Ты доктору показывалась?

- Нет...

- Почему, Юля?

- Я боюсь... - сглотнув, я помимо воли ощутила его осязаемое беспокойство и сожаление в его голосе, подсознательно признавая в нем сильного, готового взять на себя ответственность. - я когда-то спросила... в школе. На уроке анатомии у училки, что это... Она сказала, что придется колоть...  И боль адская... Представь, перед всем классом, я очень испугалась. Спросила, нельзя ли наркоз, а она ответила, что доктору надо видеть реакцию...

- Юля, это варварские методы. Их больше никто не использует. Когда утихнет это метание братков, я отвезу тебя в клинику, и ты никогда больше не вспомнишь, как болит. Обещаю. Сейчас, ответь - можешь сгибать колени? Не болит?

- Больше нет...

Я тогда решила, что он смягчился... Наивная дура.

- Я, наверное, должен извиниться, - донесся до меня его голос. - Я не должен был причинять тебе вчера боль, особенно такую сильную. Начинать стоило с более легкой. К такой ты пока не готова.

Когда до меня дошли его слова, все вокруг словно престало иметь значение. Что значит это безжалостное пока?

- Но в этом есть и твоя вина. Больше никогда не смей мне сопротивляться. Чем скорее ты поймешь, что все будет по моим правилам, тем лучше.

Нервы не выдерживали. Я набрала полные легкие воздуха.

- Дима, прекрати это. Мы заигрались.

Это был уже совершенно иной человек. Убивала интонация - именно своей искренностью. Ни грамма пафоса, бравады и прочих понтов. Уверенность и серьезность сразу дали понять, что он не шутит. От его холодной улыбки мне стало еще хуже.

- Юля, мы вчера это обсудили. Я лишил тебя права называть меня по имени. Господин. Хозяин. Мастер. На твой выбор. И за право выбора стоит поблагодарить.

Он определенно сошел с ума. После этого заявления мой характер, презрев вчерашнюю боль, вновь напомнил о себе. Протест оказался сильнее страха.

- Да у тебя крыша поехала! - его лицо не дрогнуло. Ничего, обломается! - ты зашел слишком далеко, ты это понимаешь?! Ты изнасиловал меня вчера! Я не буду играть по твоим е..нутым правилам! Ты немедленно везешь меня на вокзал, и я возвращаюсь в Феодосию. Где моя одежда, тварь?!

Дима остался недвижим. Затем вздохнул.

- Сядь. И прекрати истерить. Я не стану наказывать тебя за это лишь потому, что ты еще не пришла в себя и не до конца осознала свое положение. В этом я тебе помогу, и это будет не трудно. Но сперва предлагаю тебе позавтракать. Потом вернемся к твоему молчанию. Если тебе наплевать на собственное здоровье, то мне - нет.

- Из миски на цепи, как в твоей дебильной садо-мазо-порнухе? - я понимала, что скоро начнется истерика, но это от меня не зависело. Дима почти ласково улыбнулся в ответ на мою тираду.

- Юля, чтобы ты понимала. У меня все в порядке с головой. Можешь не переживать. Держать тебя в клетке, спускать шкуру, крутить соски или сдавать в аренду я не собираюсь. Этого никогда не будет. Тебе нечего бояться. А теперь садись ближе. Завтрак остывает, а я старался.

Меня это совершенно не успокоило. Вместе с нарастающей паникой я еще острее ощутила свою полную беспомощность от этого непоколебимого тона Хозяина. Я ощутила, что слезы вновь навернулись на глаза. Присела на край кровати, буквально молясь о том, чтобы не разрыдаться от собственного бессилия вместе с обидой. Дима заметил мое состояние.

- Ты не ответила. Все еще больно? Если хочешь, я смажу тебе спину потом. Потерпишь?

Спина вообще волновала меня меньше всего. Флагелляция оказалась, по сути, детской забавой в его исполнении. Я незаметно повела плечами. Кожа казалась немного стянутой.

Меня вновь передернуло от страха, и я инстинктивно замотала головой.

- Не хочу! У меня остались шрамы... - мысль о том, что моя спина изуродована, а шрамы перекрыли напрочь пляжный сезон, вызвала новый прилив слез, и я, как мне показалось, незаметно смахнула их ладонью. Я где-то читала. Что если не испытываешь при порке сильной боли, могут остаться следы. И наоборот.

 Чашка едва не выскочила из моих пальцев.

- Юля, никаких шрамов нет. Такие удары не оставляют следов, я владею этим девайсом в совершенстве. Если хочешь, посмотри в зеркало. А теперь успокойся и поешь.

На беду, мои руки дрожали так, что я пролила кофе на свое импровизированное платье. Дима спокойно отставил чашку в сторону.

- Не дрожи ты так. Не съем я тебя. Вот я вспомнил, мы вчера разговаривали, и, кажется, обсудили твою форму одежды?

Кофе резко приобрел привкус мазута. Я изумленно вскинула глаза, с целью увидеть в нем хоть каплю снисхождения. Я помнила даже очень хорошо.

Основная форма одежды - ее отсутствие!

Он ждал. Нетерпение исказило его черты лица.

- Я не могу! Прошу тебя! - мне стало мерзко от собственного униженного тона. Руки вцепились в узел как в спасительный канат. Ужаснее всего было осознание того, что я начинала принимать его правила игры.

- Попробуй это. Одно из самых лучших блюд, - он словно не расслышал моей просьбы. - Что скажешь?

- Вкусно, - выдавила я,  не ощутив вкуса и до конца не понимая, что именно сейчас продегустировала. Просто елозила вилкой по, судя по всему, фарфоровой тарелке как можно медленнее. Пока мы заняты завтраком, я в безопасности. Так мне казалось. Но продолжать этот фарс до бесконечности было невозможно. Дима сдвинул посуду в сторону, а я инстинктивно забилась в угол. Паника росла.

- Юля, ты в моих руках. Ты знала, что я всегда добиваюсь своей цели. И я требую беспрекословного подчинения. Это в твоих же интересах. Понятно?

Я закусила губы. Только бы не сорваться и не начать его умолять! Что он собирается делать?! Неужели вчерашнего было мало? Он не видит, что я на грани?!

- Встань! - резко резануло по натянутым нервам. Я зажмурилась и почему-то автоматом подчинилась. Простыня грозила съехать с груди, и я судорожно прикрыла ее руками.

- Руки за голову.

Я отчаянно замотала головой, но когда он решительно шагнул в моем направлении, затравленно сцепила пальцы на затылке. Паника росла, но мужчина не замечал моего состояния. Казалось, он наслаждался им. А впрочем, вовсе не казалось. Так и было.