Джорджетт Хейер - Черная моль

О’Хара же, размышляя о случившемся, едва удерживался от смеха. Забавная все же вышла история, как ни крути. Только что эти двое бились не на жизнь, а насмерть, и вот теперь вся злоба и ненависть улетучились и они сидят рядом за столом и мирно, как ни в чем ни бывало, беседуют. Это ему нравилось. Ведь совсем недавно он опасался, что друг его изберет вариант трагический и откажется задерживаться в доме обидчика хотя бы на секунду.

Было уже около полуночи, когда стали расходиться спать. Братья остались вдвоем. В столовой настала тишина. Милорд сидел, рассеянно играя длинной ложкой для пунша, и помешивал золотистый осадок на дне чаши. Рядом стоял канделябр, и Ричард, находившийся напротив, в тени, изучал лицо брата.

Он глядел и не мог наглядеться. Глаза бессознательно впитывали каждую черточку дорогого лица, следили за каждым движением изящной руки. Он нашел, что Джон несколько изменился, но в чем именно крылась эта перемена, определить никак не удавалось. Он не состарился и был, казалось, все тем же веселым и беззаботным Джеком. С одной лишь незначительной разницей — кстати, тогда, еще при первой встрече, О’Хара ее тоже почувствовал: в манерах Джека появилась сдержанность, умение держать дистанцию.

Наконец неловкое молчание нарушил милорд. Почувствовав на себе пристальный взгляд брата, он поднял глаза, и губы его дрогнули в выжидательной усмешке.

— Черт возьми, Дик, мы робеем, ну прямо как два школяра!

Ричард даже не улыбнулся, тогда Джек поднялся и подошел к нему.

— Говорить тут больше не о чем, Дик. Нет необходимости… В конце концов… мы ведь всегда вместе выбирались из всех переделок, помнишь?

Он положил брату руку на плечо. Тот молчал, затем поднял на него глаза.

— Что ты, должно быть, обо мне думаешь! — воскликнул он. — О, Господи, когда я начинаю…

— Знаю. Поверь мне, Дик, я знаю и понимаю все твои чувства. Забудь об этом, прошу! Все уже кончено, все позади!

Снова последовала долгая пауза. Лорд Джон снял руку с плеча брата и, опершись о стол, с улыбкой смотрел на него.

— А я только сейчас вспомнил! Ты ведь у нас отец… Сын?

— Да. Джон… в твою честь.

— Не стану отрицать, польщен. Господи, подумать только, у моего брата собственный ребенок! — и он рассмеялся.

Наконец-то и на лице Ричарда возникла улыбка.

— А ты сам — не кто-нибудь, а дядя! — ответил он и только тут скованность и робость наконец оставили его.

Наутро Ричард отправился в Уинчем, а Диана с Джеком и Майлзом — в Сассекс. Джек пока отказывался ехать домой. Он заявил, что прежде хочет жениться, а уж потом вернуться в Уинчем вместе с молодой графиней. Однако он все же поручил брату сделать к его приезду ряд приготовлений. И еще попросил Ричарда отыскать некоего городского торговца по имени Фадби, вырвать из его лап некоего Чилтера и доставить последнего в Уинчем. Эту последнюю просьбу он выкрикнул из окна уже готовой отправиться кареты.

Ричард, держа под уздцы Дженни, на которой собирался ехать домой, приблизился к дверце экипажа и возразил:

— Но что, скажи на милость, я буду делать с этим человеком?

— Отдашь его Вобертону, — весело ответил Джек. — Тому всегда не хватало помощника, это я точно знаю!

— А может, он и не захочет…

— Делай, что я тебе сказал! — рассмеялся брат. — Чтоб этот самый Чилтер был к моему приезду в Уинчеме! Aurevoir! — и он втянул голову внутрь и карета тронулась.

ЛЕДИ О’ХАРА ТОРЖЕСТВУЕТ

Проведя почти бессонную ночь, вздрагивая при каждом звуке и отсчитывая приглушенный бой часов, доносившийся из гостиницы, леди О’Хара проснулась утром совершенно разбитая и еще более терзаемая беспокойством, чем накануне.

Всю ночь ей представлялись разные кошмары и несчастья, которые, должно быть, произошли с мужем, и даже наступивший рассвет не мог окончательно рассеять тревоги. А потому и утро она тоже провела беспокойное, выглядывая то в окно, то за ворота на дорогу.

Не меньше тревожился и Джим Солтер. Вернувшись из Фиттеринга довольно поздно, он не обнаружил в доме ни хозяина, ни сэра Майлза, лишь леди О’Хара, пребывающую в полном смятении, а всех остальных домочадцев — в замешательстве. Все они, в том числе и бедная Молли, имели весьма отдаленное представление о том, куда отправились мужчины. По прибытии в дом, миледи застала лишь переполох, центром которого был мистер Болей, объяснявший что-то столпившимся вокруг него слугам. Муж протолкался к нему и именно ему изложил мистер Болей свою несвязную историю. О’Хара тут же страшно возбудился и только успел сообщить супруге, что Джек пустился вдогонку за неким Дьяволом, который похитил Диану, и что он, Майлз, должен торопиться им на помощь. Десять минут спустя она увидела тревожную картину: Майлз мчался к воротам верхом на лошади — с саблей на боку и пистолетами в седельной кобуре. Бедная маленькая Молли успела лишь испустить крик возмущения ему вдогонку, однако он, едва сорвавшись с ее губ, тут же заглох. Позднее она устыдилась, что пыталась остановить мужа — одна надежда на то, что возглас ее не достиг ушей Майлза.

Примерно через полчаса явился Солтер, и его чувства, когда он услышал, что любимый хозяин вновь пустился на поиски каких-то опасных приключений, легче вообразить, чем описать. Он и сам порывался ехать туда же, но ее светлость строго-настрого запретила, заявив, что такого помощника, как сэр Майлз, Джеку будет вполне достаточно и что сама она тоже не желает остаться без защитника в доме. На это Джим не слишком почтительно возразил, что в доме, помимо него, находятся пятеро вполне боеспособных мужчин, однако поскольку хозяин не оставил ему никаких инструкций, был вынужден покориться.

Впрочем, утешитель из него вышел никудышный. Когда на следующий день миледи высказала пессимистическое предположение, что и Карстерс, и муж ее, должно быть, ранены, он, вопреки ожиданиям Молли, разубеждать ее не стал, а напротив — мрачно согласился. За что и был вознагражден возмущенным взглядом миледи, а затем она вообще повернулась к нему спиной.

В четыре дня оба стояли в холле и с тревогой смотрели на дорогу.

— Но ведь уже страшно поздно! — заметила Молли и округлила и без того огромные испуганные глаза.

— Да, миледи.

— И если… если ничего такого не случилось, то уже пора бы и быть, верно?

— Да, совершенно верно, миледи.

Леди О’Хара топнула ножкой.

— Ну что ты заладил это «да», «да»! — воскликнула она.

Джим удивился.

— Прошу прощения, миледи?

— Ты не должен говорить «да», понятно? В конце концов, наверняка, дорога слишком долгая… и они… э-э… притомились. Дженни могла захромать… да мало ли что еще… могло случиться!

— Да, ми… то есть, конечно, ваша светлость, — торопливо поправился Джим.

— Вообще-то я ничуть не удивлюсь, если они ни капельки не пострадали…

Джим с сомненьем покачал головой, но, к счастью для него, миледи не заметила этого жеста и продолжала с наигранной веселостью:

— Поскольку муж сто раз говорил мне, какой отличный фехтовальщик мистер Карстерс и…

— Но ваша светлость забывает о его ране…

Что она могла ответить на это, так и осталось неизвестно, поскольку в эту секунду послышался скрип колес по гравию. Молли и Солтер одновременно бросились к двери, одновременно распахнули ее и увидели, что к дому подъехала богатая карета с двумя ливрейными лакеями в черной с золотом униформе и гербом Уинчема на дверцах.

Миледи мигом сбежала по ступенькам. Один из лакеев распахнул дверцу и подал руку милорду. Карстерс легко спрыгнул на землю, за ним последовал О’Хара.

Молли кинулась к мужу и повисла у него на шее, не обращая ни малейшего внимания на слуг.

Джим Солтер подбежал к милорду.

— Вы не ранены, сэр? — с тревогой спросил он.

Карстерс протянул ему шляпу и хлыст.

— Царапина, Джим, не о чем говорить! Правда, на этот раз так называемый «Эверард» едва не прикончил меня! — и он рассмеялся, увидев, какой ужас отразился на лице Джима, и обернулся к Молли, которая, удостоверившись, что супруг ее цел и невредим и что жизни его ничто не угрожает, подошла к нему, преисполненная сочувствия и сожаления по поводу раны.

— О, Джек, дорогой! Майлз говорит, что вас опять ранили в то же плечо, бедняжка! Я готова поклясться, ни у одного из вас, мужчин, не достало ума позвать доктора и вы, должно быть…

— Погодите, погодите, девочка! — остановил ее муж. — Рана не опасная, так, царапина, не более того. Лучше веди-ка его в дом и дай чего-нибудь выпить! Клянусь Богом, он только об этом и мечтает!

Молли надула было губки, потом рассмеялась и повела Джека в дом.

За элем Джек рассказал ей всю свою эскападу — до того самого момента, как он расстался с Дианой в Литтлдине. Затем О’Хара, довольно похохатывая, продолжил историю.

— Эх, Молли, видела бы ты, какая физиономия была у этого мистера Болея, когда дочка сообщила ему имя Джека! Нет, он прямо не знал, что делать и куда ему деваться, так взволновался, бедняга! А мисс Бетти, та просто с ума сходила от радости и только и металась, что от Ди к Джеку и обратно. В таком состоянии, ну, ты просто вообразить себе не можешь!

Молли, слушавшая сие экстатическое повествование с круглыми от изумления глазами, лишь восторженно ахала, затем вдруг вскочила, захлопала в ладоши и заявила, что она была права.

— В чем же это, радость моя? — осведомился О’Хара.

— А разве не я, сэр, сотни раз повторяла вам, что, если мы уговорим Джека остаться, все образуется? Теперь ты видишь, Майлз, я оказалась права!

— Да, помню, что-то ты как-то лепетала, — вынужден был признать муж.