Джорджетт Хейер - Черная моль

— Конечно, девочка, — хмыкнул Майлз. — Но ведь и жизнь у него тоже сложилась несколько странно.

— Я понял, в чем кроется ваш план, Молли. Вы замыслили сделать из меня отшельника, а затем вынудить жениться на экономке! Нет, не согласен, я заслуживаю лучшей участи!

Молли выжидательно смотрела на него.

— Так вы возражаете против подобного образа жизни, Джон?

— Мадам, — мрачно заметил он, — вы найдете мой труп в саду в конце первой же недели.

— Нет, разумеется, этого я вовсе не хочу, — задумчиво протянула она. — Однако не вижу, что мы можем еще для вас сделать. О, кстати, это напомнило мне… Знаете, вчера я ездила в Литтлдин… Майлз, любовь моя, не будешь ли так добр принести мне шляпку? Это солнце…

— Мы можем пересесть в тень, — ответил муж, и не подумав сдвинуться с места.

— Ах, ладно, это неважно. К тому же я слышала, что Браун хочет поговорить с тобой о той лошади…

— Очень любезно с твоей стороны, Молли, но мы с Брауном виделись не далее, как утром.

Леди О’Хара сдалась.

— Ладно. Итак, я говорила, Джек, что ездила в Хортон-хаус. Боже, какая красавица эта Диана!

Карстерс пытался сочинить некий нейтральный ответ, но не сумел и пробормотал нечто нечленораздельное.

— Да! И обе они передают вам привет, наилучшие пожелания и надеются, что вам лучше. Вообще Хортон-хаус — это же совершенно рядом! Не желаете ли прогуляться по саду, Джек? И пожалуйста, принесите мне шляпу. Кажется, я оставила ее в прихожей. О, благодарю!

Выждав, пока Джек отойдет на приличное расстояние, она обернулась к мужу.

— А ты, Майлз, будь любезен, оставайся на месте! Ничего лишнего я ему не скажу, обещаю.

— Но, Молли, ты только разбередишь…

— Ничего подобного! Просто попытаюсь уговорить остаться с нами, а не ехать за границу. Уверена, если он не останется, что-то случится.

— Что случится?

— Что-то!

— Откуда ты знаешь?

— Не знаю. Просто чувствую и все!

— Хорошо, девочка. Если уговоришь Джека остаться, я тебя благословляю.

— Очень мило с твоей стороны, — ответила она и отошла. — Ах, благодарю, Джон, — она нацепила шляпку на локоны и взяла милорда под руку. — Этот ленивый Майлз снова собрался спать! А я терпеть не могу слушать, как он храпит, так что пойдем куда-нибудь подальше, ну, скажем, в розарий!

— Нет, так далеко не надо! — пробурчал Майлз, закрывая глаза. — Вы переутомитесь…

— И вы разрешаете ему делать такие двусмысленные замечания? — спросил Джек, ожидая, пока она вытряхнет камешек из туфли.

— Не всегда, — ответила она. — Пользуется тем, что, когда вы рядом, ему все сходит с рук, — она швырнула камешком в Майлза и они отошли.

Дойдя до поворота, где начинались густые заросли кустарника, миледи ринулась в атаку.

— Я хотела поговорить с вами о Майлзе. Он так беспокоится…

— Разве, Молли? Я что-то не заметил.

Она вспомнила, что и сама этого не замечала, однако ничуть не обескураженная, продолжила:

— Да, и очень!

— Что же его беспокоит?

— Вы, — печально вздохнула миледи. — Мысль о том, что вы покинете нас. Я и сама разделяю его опасения.

— Но…

— Он рассчитывал, что вы поживете у нас дольше… и я тоже.

— Страшно любезно с вашей стороны, однако…

— Просто не знаю, что буду делать с Майлзом после вашего отъезда! Он только и мечтает, что жить с вами.

— Молли…

— И знаете, все эти ваши разговоры об отъезде нас так огорчают! Может, передумаете?

— Не настаивайте, прошу вас, Молли… Как я могу остаться…

— Ах, если б вы остались! Вы бы просто осчастливили нас! Да Майлз просто извелся, он даже заболеть может от огорчения!

— О, Молли, вы преувеличиваете!

Она едва сдержала улыбку.

— Нисколько, Джек.

— Ну, что вы! Чтоб Майлз заболел от огорчения из-за меня? Как вам не стыдно!

— Ну, может, и не заболеет, — согласилась она. — Но он действительно страшно расстроен… И, о! ну зачем вы нас так обижаете? — и она промокнула глаза уголком платочка, не спуская тем временем внимательного взгляда со своего собеседника. — И Дейвид, лапочка, вас так любит! А Майлз так счастлив видеть вас в доме… и мне вы очень нравитесь… и… и… и я считаю, будет просто бессовестно и невоспитанно с вашей стороны уехать… не говоря уже о том, что просто глупо!

— Ну что вы, Молли! Вы заставляете почувствовать себя каким-то дурно воспитанным чудовищем, если я откажусь…

Платок тут же исчез.

— Так вы не отказываетесь? Вы остаетесь, да? Обещайте!

— Я никогда не смогу отблагодарить вас…

— Ах, вот славно-то, Джек! Значит, до осени? Обещаете?

— Но, Молли, я действительно…

— Обещайте! Иначе я заплачу!

— Я не могу! Сколько можно злоупотреблять вашим гостеприимством…

— Ах, что за ерунда, Джек! Будто Майлз не торчал у вас в Уинчеме, когда вы были детьми…

— Но это совсем другое…

— Когда вы были еще мальчишками. А теперь, видите ли, так загордились, что не желаете пробыть у нас какие-то жалкие несколько месяцев!..

— Нет-нет, Молли, дело совсем не в том…

— Сознайтесь, будь Майлз холост, вы бы не колебались, верно?

Он молчал, не зная, что ответить.

— Вот видите! А теперь, раз у него завелась жена, тут же и заупрямились! Вы, наверное, меня просто не выносите и…

— Клянусь, совсем напротив!

— Тогда почему отказываетесь? — с торжествующим видом спросила она.

— Но, право, Молли… я… — тут он рассмеялся. — Вот маленькая плутовка, вы просто не оставили мне выбора!

— Так значит, остаетесь?

— А вы вполне уверены, что…

— Вполне.

— Огромное вам спасибо, остаюсь. Вы очень добры. Только одно условие: когда надоем, обязательно скажите.

— Непременно, — обещала она. — О, как же я рада! И как доволен будет Майлз! Кстати, — как бы между прочим заметила она, — я просила мисс Болей почтить нас своим присутствием в среду, но, к сожалению, в среду они не могут. Так что в другой де…

Тут она умолкла, немного напуганная, поскольку Джек жестом старшего брата схватил ее за плечи и начал трясти.

— Послушайте, что я вам скажу, Молли! Я знаю, вы догадались, что я люблю Диану, понимаю, что задались целью свести нас, думая, что делаете доброе дело. Это жестоко по отношению к нам обоим. И если вы путем разных своих уловок все же заманите ее сюда, я уезжаю, и немедленно! Ясно?

Молли заглянула в его суровые глаза и губы у нее задрожали.

— Я… Простите, — пролепетала она.

Джек снова взял ее под руку.

— Не стоит. Понимаю, вы желаете мне только хорошего и я очень благодарен вам. Но прошу вас, пожалуйста, не надо, только не это!

— Нет-нет, обещаю. Но… но не считаете ли вы, что было бы лучше…

— Скажите-ка мне, Молли, разве это хорошо — не слушаться мужа?

В синих глазах мерцал насмешливый огонек. Она выдавила робкую улыбку.

— О чем вы, Джек?

— Разве Майлз не запретил вам говорить со мной об этом?

Она оттолкнула его руку, губы скривились в обиженной гримасе.

— Это… это… как вам не стыдно! — воскликнула она и затрясла кулачком. — Я ухожу, и немедленно!

Чуть позже миледи нашла мужа в библиотеке и кинулась ему в объятия.

— Обними меня покрепче, слышишь? — попросила она. — Я… я загнана в угол!

— Что? — О’Хара усадил ее на колени.

— Да, фигурально выражаясь. Джек… Знаешь, по зрелом размышлении, я все же не вышла бы за него!

— Что он натворил?

— Да ничего особенного. Боюсь… — тут она принялась крутить пуговку на его жилете, — боюсь, что сама виновата…

— О!

— Да… Не успела я и словом обмолвиться об этой мисс Болей, как он тут же превратился в айсберг и заговорил со мной, точно с какой-то испорченной непослушной девчонкой. Однако он остается, так что поцелуй меня, Майлз!

К концу августа, после довольно тихо проведенного лета в деревне, леди Лавинией вновь овладела неукротимая тоска по городу и его развлечениям. Она и слышать не желала предупреждений мужа о скверном состоянии дорог, заявив, что ей это безразлично и что она умрет, но поедет в Лондон. После этого последнего аргумента он сдался и обещал отвезти ее на следующей неделе, втайне поздравляя себя с тем, что удалось в течение столь долгого срока продержать свою взбалмошную жену в Уинчеме в относительно сносном расположении духа. Лавиния была вне себя от радости, без конца целовала мужа, бранила себя за дурной характер и начала готовиться к путешествию.

Дороги оказались даже хуже, чем предполагал Ричард, дважды карета едва не перевернулась и бессчетное число раз застревала в грязи, что причиняло пассажирам значительные неудобства. Сам Карстерс ехал верхом рядом с громоздким экипажем, где разместились жена, ее служанка, маленькая собачонка и бесчисленные коробки и свертки. Несмотря на частые остановки, он находил путешествие вполне сносным, поскольку Лавиния пребывала в отличном настроении и встречала каждую из поломок и остановок жизнерадостным смехом и каким-нибудь остроумным замечанием.

Даже когда каминная труба в ее спальне во время остановки на постоялом дворе вдруг начала отчаянно дымить, она, вопреки опасениям Ричарда, вовсе не впала в ярость и не стала требовать уехать в ту же секунду, но, посидев немного с кислым видом, заявила своему дорогому Дики, что он может спать в ее комнате, а уж она, так и быть, перейдет в его. Тогда утром она найдет его подсушенным и насквозь прокопченным! В таком радужном настроении она спустилась с ним к обеду, сочла, что куропатки просто отличные, пирог с мясом вполне отвечает самым изысканным требованиям французской кухни, а вино — просто поразительно сносное для такой дыры, и весь вечер веселила мужа милыми ухаживаниями, пока не пришло время ложиться спать.