Джорджетт Хейер - Черная моль

— Да, Трейси.

— Черт возьми! А он тебя узнал?

— Не уверен. Я был, разумеется, в маске, но он вроде бы сказал, что узнал. Как раз перед тем, как выстрелить.

— Вот грязный мерзавец!

— Гм… да. Что наводит на мысль, что он все же не узнал. Будь оно все неладно, Майлз, даже Трейси никогда бы так не поступил!

— Ты уверен? Тогда спроси меня. Этот Трейси способен на любую подлость.

— Но, дорогой мой, по подлости это превосходит все мыслимое и немыслимое! Как мог он хладнокровно выстрелить в человека, с которым охотился, фехтовал и… и… Да нет, ни один человек на свете не способен на такое!

О’Хара скривил скептическую гримасу.

— Раз ты сам не способен, это вовсе не значит, что жалкий негодяй, подобный Бельмануару, не решился бы.

— Никогда бы не поверил. Мы всегда были в дружеских отношениях, и если бы не Роберт… Нет, ни за что не поверю! И не говори ничего этим людям, О’Хара, ведь они не знают Дьявола. Из того, что лепетала тут мисс Бетти, я сделал вывод, что он представился им как Эверард. Он познакомился с этой девушкой, Дианой, в Бате, ну, ты сам знаешь, все его штучки. А она его отвергла, вот он и решился на похищение.

— Ну и подлая же натура, Бог ты мой!

— Да, что касается женщин, это да… А во всех других отношениях… он не так уж и плох, Майлз.

— Не знаю. Не очень-то хочется копаться во всей этой грязи, Джек.

— Ах, будет тебе. Все мы не святые, — тут Карстерс резко сменил тему. — Как Дженни?

— Малость похудела, видать, скучает по тебе. Оставил ее с твоим Джимом. Он, должно быть, скоро появится. Не станет терять времени даром.

— Я тоже не хотел бы. Бедняжка, он наверняка сходил с ума от беспокойства, гадая, куда же подевался его хозяин.

— Да уж. Весь прямо так и побелел, когда я сказал ему, что ты ранен. В лице ни кровинки, как у тебя.

Карстерс забеспокоился.

— А что у меня? Будь другом, Майлз, дай-ка мне вон то зеркало!

О’Хара рассмеялся и протянул милорду зеркальце, а затем наблюдал, как тот придирчиво и с некоторым недоумением изучает в нем свое отражение.

— Интересная бледность, друг мой, интересная бледность… Тем не менее, я рад, что Джим уже на пути сюда, — он встретился глазами с Майлзом, и губы его дрогнули. — Как думаешь, я человек тщеславный, а Майлз?

— Хватит тебе кривляться, Джон. Или сейчас в тебе говорит сэр Энтони Ферндейл?

— Нет. Думаю, это все же я. Видишь ли, когда человеку не на кого надеяться, кроме как на самого себя, уж он старается выжать из себя, что может! Просто тщеславие заговорило. Ладно, убери зеркало, будь любезен, смотреть на эту физиономию противно!

— К вашим услугам, милорд! — сказал О’Хара, кладя зеркальце на стол. — Кстати, как прикажете теперь вас называть?

— Джон Карр. Чуть не проболтался, но вовремя спохватился. Однако слышу, моя наставница возвращается. И Майлз…

— Да?

— Приезжай еще!

— Да скоро один мой вид тебе надоест, мальчик. Буду навещать тебя каждый день! Надоем до чертиков!..

— Спасибо. И надоесть мне не так-то просто… — тут он прикусил язык и отвернулся к стене, заметив, что мисс Бетти входит в комнату.

— Боюсь, вам придется оставить моего пациента в покое, сэр Майлз, — заявила она. — Он уже достаточно перевозбудился и должен спать, — она с тревогой взглянула на отвернувшегося к стене Джека.

— Устал, бедняжка.

Джек обернулся и улыбнулся ей.

— Нет, мисс Бетти, ничуть. Но знаю, вы мне все равно не поверите.

— Но, мальчик мой дорогой, известно ли вам, что под глазами у вас темные круги?

— Снова о моем лице! — вздохнул он и покосился на О’Хару. Тот поднялся.

— Вы правы, мисс Болей, мне пора. Могу ли я заехать еще, завтра?

— Конечно, — улыбнулась она. — Будем просто счастливы видеть вас.

О’Хара склонился над постелью.

— Тогда au revoir, Джек. Миледи, сладкая моя киска, шлет привет «кузену Гарри»!

— Вот оно что… Как это мило с ее стороны, Майлз! А ты передай от меня и поцелуй ее…

— Ага! — с угрожающим спокойствием в голосе воскликнул О’Хара. — И в какое же место должен я ее поцеловать?

— В ручку, от моего имени! — закончил Карстерс, весь так и трясясь от смеха. — Ну, прощай, мой друг, и спасибо!

— Мне за это воздастся! — оборвал его Майлз, поклонился мисс Бетти и вышел из комнаты.

Маленькая старушка деловито захлопотала у постели, поправляя подушки.

— Ну-с, теперь ваша душенька довольна?

— Чрезвычайно, мадам, и позвольте, поблагодарить вас за это. А мне скоро разрешат вставать?

— Гм!.. — с сомнением буркнула она и вышла, оставив Карстерса наедине со своими размышлениями.

Как и предполагала мисс Бетти, он немного подремал, но крепко уснуть мешало ноющее плечо. Он полулежал на подушках в не слишком удобной позе, с закрытыми глазами и залегшей между бровей страдальческой складкой.

Скрип открываемой двери заставил его встрепенуться и открыть глаза: повернув голову, он увидел Джима Солтера, стоявшего посреди комнаты. С тревогою всматривался он в лицо хозяина.

Милорд ответил ему суровым взглядом, и Джим приготовился к взбучке. Эта готовность, так явно отразившаяся на его лице, заставила сердце милорда растаять, и он улыбнулся.

— Я жутко рад видеть тебя, Джим, — сказал он.

— Вы… Этого просто быть не может, сэр! Ведь я… оставил ваши пистолеты незаряженными.

— Знаю… Весьма беспечно с твоей стороны, однако на твоем месте я, возможно, поступил бы так же.

Джим приблизился к кровати.

— Так вы прощаете меня, сэр?

— Ну конечно! Я в любом случае не стал бы стрелять в своего лучшего друга.

— Нет, сэр. Но от этого вам не легче.

— Да уж. И тогда я здорово рассердился… О, черт бы тебя побрал, Джим, ну не гляди на меня так! Я ведь еще не умер!

— Если… если б вы умерли, сэр, я оказался бы виноват…

— Вздор! Ведь у меня была шпага, разве не так? И ради Бога, не надо больше об этом. Вещи привез?

— Да, сэр. Этого больше не повторится, сэр.

— Конечно, нет. Как Дженни?

— Отлично, сэр. Так вы и дальше будете доверять мне свои пистолеты, сэр?

Карстерс застонал.

— Ну сколько можно? Это была случайность и я все давно позабыл. Вот тебе моя рука! — с этим словами он взял Джима за руку, и инцидент был исчерпан.

— А ты избавился от того чудовищного жилета, который пытался заставить меня надеть?

— Подарил его хозяину гостиницы, сэр.

— Следовало бы сжечь. Но возможно, он ему понравился?

— Очень понравился, сэр. Может, поспите теперь маленько?

— Если бы у тебя жгло плечо, как огнем, ты не стал бы задавать такие идиотские вопросы, — проворчал Джек.

— Простите, сэр. Что я могу для вас сделать?

— Сменить повязку, если хочешь. Эта такая неудобная, так и жжет.

Солтер без долгих слов принялся за дело и был так заботлив и осторожен, так старался не разбередить страшную рану, а на лице его отражались такое сочувствие и тревога, что Карстерс подавлял желание выругаться всякий раз, когда слуга задевал какое-нибудь особенно чувствительное место, и в конце вознаградил его улыбкой и удовлетворенным вздохом.

— Вот так гораздо лучше, — пробормотал он. — Ловкие у тебя руки, Джими.

Слуга так и покраснел от удовольствия, однако не ответил ни слова. Подошел к окну и задернул шторы.

После приезда Джима милорд быстро пошел на поправку. С каждым днем ему становилось все лучше, к вящему удовольствию доктора, не устававшего твердить мистеру Болей и мисс Бетти, что именно благодаря его искусному лечению пациент поправляется. Его идея лечения целиком сводилась к кровопусканию — процессу, которому мисс Бетти, после бесконечных споров и дискуссий с врачом, положила все же конец.

Сама она считала, что мистеру Карру стало лучше благодаря ее уходу и его собственному крепкому телосложению — и, по всей вероятности, была недалека от истины. Как бы там ни было, но не прошло и двух недель со дня первого визита О’Хара, как милорд уже стоял у зеркала, обозревая в нем свое отражение и придирчиво склоняя голову то на один бок, то на другой. В глазах его светилось беспокойство. Солтер тоже следил за ним с беспокойством, зная, что наступает критический момент. Его хозяин был для него своего рода загадкой: похоже, что важные в этой жизни вещи его ничуть не волновали, зато из-за каких-то галстуков или другой подобной ерунды он способен был буквально извести и себя и его, Джима.

Полюбовавшись на свое отражение несколько секунд, Карстерс нахмурился и обернулся через плечо.

— Я передумал, Джим. Надену, пожалуй, синее.

Солтер испустил вздох отчаяния.

— Но то, что на вас, очень идет вам, сэр, — выдавил он.

Джек упрямо помотал головой и сел.

— У меня выработалась неприязнь… нет, не неприязнь, самая настоящая ненависть к красно-коричневому. Надену синее.

— Ну вот, сэр, опять переодеваться! Да вы так устанете и не хватит силенок и с лестницы сойти. Помните, что говорил доктор.

Милорд с жаром отмел напоминание о докторе и его мудром совете.

— Ах, сэр, но…

— Доктор человек, конечно, полезный, Джим, однако смыслит в нарядах еще меньше тебя. Ему не понять душевных терзаний человека, вынужденного первый раз появиться в красно-коричневом…

— Но…

— Синий камзол с золотой отделкой.

— Сэр…

— Это приказ! Я настаиваю! Или синее, или ничего!

— Слушаюсь, сэр! — и Джим решительным шагом направился к гардеробу.