Людмила Немиро - Черная бабочка

Не забуду и то, как я выскочила из машины Малика, как побежала к Стайлсу, скользя по мокрой траве, как он распахнул объятия, как я запрыгнула на него. Мы не забудем этот поцелуй с привкусом пепла, горечи и крови, потому что это самый болезненный поцелуй в моей жизни. Я запускала пальцы в его густые волосы, ревя ему в губы, опаляя его лицо слезами. Мне не было больно. Мне было пусто. Он вынул из меня душу. Всю без остатка.

И я ушла. Он знал, что я не брошу его никогда. Я ждала все это время, и об этом он тоже знал. Гарри всегда знал обо мне все.

Нам уже не прекратить это.

Unions — Bury

Кровь на моих руках

И луной освещенный песок,

А я бы умерла, чтобы сдержать их… ©

Мы были на кладбище. Дождь лил слишком сильно. Зато это скрывало потоки слез. Я одна, похоже, так плакала по Луи. Мне было жаль его до невыносимого щемящего чувства в груди. Мне их всех жаль. Заигравшиеся дурачки. Мальчишки? Увы, вовсе нет. Это взрослые мужчины, в мире которых нет пощады. Они убивают друг друга, потом приходят вот так на похороны и стоят в стороне черными тенями.

Небольшое помещение студии. Я сижу на диване между Гарри и Зейном. Эти двое хотят завершить историю. Слушаю их вполуха. Мне совсем не хочется быть здесь. Прошла неделя после той ночи. Я все время провела в загородном доме. Малик пригнал мне машину — низкую, небольшую, черную. Но я отказалась, сказав, что это слишком.

«От Гарри, — отрезал приятель, — прими, как подарок, и не возмущайся».

Машина пригодилась, разумеется. И, разумеется, я поблагодарила Стайлса за нее. Сухо поблагодарила, когда мы сегодня столкнулись с ним в коридоре студии. Он кивнул, не глядя на меня. Я тоже кивнула. Только уже в его спину.

— И вы теперь не вместе, Гарри? — слышу вопрос дотошного телеведущего.

Поднимаю взгляд аккурат в тот момент, когда Гарри поворачивается ко мне…

Странное чувство томится в моей груди. Вот мы сидим вместе, бок о бок, и его бедро касается моего, его тело согревает, но теперь это не так, как раньше. Знаете, о чем я думаю в этот миг? Я решаю, не улететь ли мне в Англию, к отцу, снова сбежать? Я хочу покинуть Челси, чтобы никогда больше не страдать по этому человеку. Живому человеку.

Перевожу взгляд на Зейна, который тоже смотрит на меня, сидя справа. Невыразимо странные ощущения: прошлое и… тоже прошлое? Гарри — прошлое? Разве? Не знаю, как ответить на этот вопрос. Я хочу уйти, поэтому отрезаю, уже глядя на телеведущего под пристальным вниманием Гарри, а Зейн опускает голову, вижу это периферическим зрением:

— Мистер Стайлс — мой босс. Как думаете, можем ли мы быть вместе?

Отвратительное заявление срывается с губ наглого журналиста:

— Такое впечатление, что и раньше Гарри был вашим «боссом», Дженни, разве нет?

Предательски краснею и опускаю глаза, глядя на свои пальцы. Думаю с пару секунд и снова смотрю прямо перед собой, говоря монотонно и уверенно:

— В прошлый раз, когда вы меня пригласили сюда, я рассказала выдуманную историю, сегодня же я здесь не для этого. Я хочу сказать правду. — Парни напрягаются, чувствую это. — Гарри подвергся страшным испытаниям в виде предательства отца и лучшего друга. Он нашел выход из ситуации, разыграв свою гибель. До этого так же поступил Зейн. Оба эти парня достойны уважения за смелость и силу духа, это как минимум. И я официально прошу у них прощения за всю свою ложь. Мне искренне жаль, что я так поступила, — медленно снимаю микрофон с воротничка блузки и, поднеся его к губам, добавляю: — Мне жаль, что я не знала Гарри до того, как он стал этим жестким бизнесменом. Тогда бы, возможно, мне удалось все исправить, не дать ему стать таким. Прошу извинить.

Кладу микрофон на столик, поднимаюсь и поспешно шагаю к двери студии. Глаза словно стеклянные, ничего не видят, направляют меня черт пойми куда. Мне душно. Я задыхаюсь здесь.

Уже внизу, на парковке, стоя у машины, глубоко втягиваю воздух, приводя чувства в состояние покоя. Но это не так просто. Позади слышу шаги и пытаюсь улизнуть, юркнув за руль, но как только ключ попадает в замок зажигания, по капоту что-то ударяет. Я подпрыгиваю и вскидываю глаза, встречаясь взглядом с Гарри, который опирается ладонями о машину.

— Джен, — говорит он одними губами.

Я отворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Я думала, мне не будет больно. Но это совсем не так. Он… он, знаете, как охотник. У него это выходит так естественно, что я начинаю верить в его сверхъестественные способности. Или он обладает гипнозом? Иначе почему я покорно выхожу из машины и приближаюсь к нему? Томное ожидание зависает прямо на сердце, оттягивая его камнем вниз, вынуждая меня проглатывать слюну и облизывать губы, ощущая привкус помады.

Он так близко. Я будто только сейчас понимаю, что вот он стоит передо мной. Не сон, не призрак. Он настоящий.

Ловит мое запястье, осторожно притягивает к себе, прижимает так, чтобы я чувствовала каждый, каждый изгиб его стройного тела, чтобы мои глаза расширились под его взглядом. Вижу его черные зрачки, они огромные. Его губы близко, но он ничего не делает. Я тоже. Он очень любит бороться, завоевывать.

— Так значит я твой босс? — говорит он тихо, так, что почти шепчет, и это выходит низко и сипло. Сглатываю, а он продолжает, опуская взгляд к губам. — Я думал, это нечто чуточку большее.

— Я не играю с тобой, Гарри, — мой голос звучит громче его, и Стайлс вдруг хмурит брови. — Да, это правда. Но ты сам знаешь, что я думаю обо всем этом. Раз я работаю в твоей компании, мне остается лишь смириться с положением. Или…

— Или? — он еще ближе. Мне дурно. Слишком много эмоций. Как с ним вообще можно выжить? — Или что, Дженни?

Набираю воздуха в легкие.

— Или улететь из страны.

Смотрит, изучает, размышляет, говорю ли я правду. Я говорю правду. И стена рушится, Гарри темнеет, нависает так, что я почти сажусь на капот. Его пальцы в моих волосах на затылке. Утыкается лбом в мой лоб, говоря горячо, но в своей привычной манере — размеренно, тягуче:

— Не надо так, Дженни. Не смей убегать. Я не могу обещать тебе, что оставлю в покое. Я не для того столько времени ждал…

— Ты ждал?

— Ждал.

— Тогда почему…

— Не все так просто, — звучит из уст Гарри горько и с болью, — не все так просто. Луи больше нет. Из меня выдрали кусок, понимаешь? Я дорожил им, — сглатывает. — Если бы ты знала… — Гарри отодвигается, но пальцы все еще перебирают мои волосы. — Зейн рассказал, как ты прощалась со мной на берегу озера. Именно тогда я понял, мне пора вернуться. Я вернулся, Джен…

Сэмми Блэк заявился в офис с утра пораньше. Я еще допивала свой кофе, сидя за столом в кабинете.

Голова гудела. Прошлой ночью я почти не спала. Гарри сказал мне на парковке слишком много. Мало слов, но в каждом из них был смысл. Он всегда так. Сам не может остановиться, но не делает первый шаг. Я понимала, что причина — это смерть Луи.

Боже, Луис… Мне жаль. Я ведь виновата в его гибели. По сути, Томлинсон был виновен во многих страшных вещах, однако я не допускала даже мысли об убийстве этого человека, а вышло, что сама своими руками… Он был врагом для всех и, в первую очередь, Луи был врагом самому себе. Его пожирала обида, ревность и болезненная любовь к Гарри.

Я видела, как был опустошен и уничтожен Гарри. Он стоял чуть поодаль у дерева, когда мы все — рядом с могилой Луи. Я знала, Гарри должен остаться один, чтобы поговорить с Томлинсоном. И он остался. Мы с Зейном, Хейли и Сэмом ушли, а Гарри стоял под дождем. Он наверняка плакал, но порой дождь очень помогает скрыть обнаженную душу. Когда я выходила за ворота кладбища Гарден, оглянулась и увидела Гарри, который сидел рядом с могилой, прямо на холодной влажной земле. Его руки обхватывали голову, а пальцы стискивали волосы. Гарри Стайлс был вывернут наизнанку. Вместе с ним наизнанку вывернули и меня. Вся боль, что принадлежала Гарри, сама собой переползала на меня. Я привыкла делить это с ним. Но он не знал, наверняка даже не догадывался.

Почему мы не можем подойти друг к другу и во всем признаться? Это так сложно? Все так, словно мы позабыли как нужно разговаривать. Это страшно удручало, но, думаю, мы оба боялись оказаться отвергнутыми. И в то же время понимали, что наша связь намного сильнее, чем мы могли себе представить. От этого было только хуже.

— Не выспалась? — спросил Блэк, садясь в кресло напротив меня.

Я подавила зевок, пряча лицо в ладонях, и глухо простонала:

— О сне остается только мечтать, — но тут же я выпрямилась и спросила, посмотрев на приятеля: — У тебя ко мне какое-то дело?

— Нет, ничего особенного. Я просто… — парень замялся, и я удивленно вскинула брови, видя нерешительность на лице Сэма. — Я, в общем, хотел вспомнить свое паршивое поведение на вечеринке по поводу окончания университета.

Я вздохнула.

— Сэмми…

— Нет, постой, — Блэк встал и прошелся по кабинету. — Прости меня, ладно? Я был на стороне парней, но даже то, что в этом деле участвовал Найл, не могло тогда убедить меня в твоей невиновности. Я считал, что ты предаешь Гарри. И должен тебя удивить, — Сэм уперся руками в бедра, хмыкнув, и сказал: — Энди — это единственный человек из нашей команды, который верил тебе. То есть он не сомневался, что у тебя нет иного выхода, кроме как солгать о Гарри.

Мои глаза полезли на лоб. Даже сонливость как рукой сняло.