Людмила Немиро - Черная бабочка

— Ты покинешь страну?

Мой голос был почти неузнаваем. Связки будто сдавило. Я все время сглатывала тугой комок предчувствия. Но, поверьте на слово, я знала, на что иду. Мне не хотелось, чтобы Гарри убил Томлинсона. Я вообще не хотела, чтобы кто-то кого-то убил. Однако я была готова принять весь гнев Стайлса на себя. Тем более что мне есть о чем с ним поговорить.

— Да. Обещаю, Джен, ты ничего обо мне не узнаешь и не услышишь. Я сменю имя. Я не хочу… Дженни… — его пальцы скрючились, когда он запустил их в свои растрепанные, всклокоченные волосы, — я не хочу умирать… прошу…

Господи Иисусе…

Луи сморщился, его губы задрожали. Он опустил голову, а я шагнула к нему. Опять моя жалость, черт бы ее побрал. Парень колотился всем телом, а я обхватывала его пальцы.

— Я помогла бы тебе, Луи, даже если бы Гарри не вернулся, — остекленело глядя в пустоту, призналась я.

— Знаю. Я знаю, Джен.

Мои ключи лежали в кармане штанов. Сама себе удивляюсь. Я словно намеревалась убежать из этого места. Похоже, так и было.

Я уезжала. Увозила Луи Томлинсона, то есть преступника.

Ладно, давай, Джен, ты будешь честна хотя бы с самой собой. Одного преступника ты даже полюбила. Стайлс тоже убивал людей. Тебе это ничего не дает? Дает, еще как. А именно святую уверенность в том, что, каким бы ни был человек, смерти он не заслуживает. Луи сотню раз пострадал от того, что сделал. Теперь я хочу, чтобы он спасся. Я устала от похорон. Даже несмотря на то, что все они сфальсифицированы. Еще одних мне не нужно…

Именно поэтому мы с Томлинсоном сели в машину и помчались по ночному шоссе в сторону Бостона. Пусть этот поступок будет грязным в глазах всей тусовки Стайлса, зато моя совесть останется чистой.

Порой лучше не слушать разум. Порой лучше никого не слушать, даже себя. Лучше остаться там, где проходит вечеринка, смотреть на танцующую подругу и на того парня в темной куртке, который весь вечер сидит в противоположном углу комнаты и тыкает пальцами в свой телефон. Я видела его, но не знала, кто это. Впрочем, в моем доме было столько народу, что я вряд ли могла наткнуться на знакомого человека.

— Что ты натворил, Луи? — проговорила я, сжимая руль и неотрывно глядя на темную дорогу. — Зачем ты… Почему не поговоришь с Гарри?

— Дженни, — почти простонал парень, — ты не понимаешь? Он… я… я стрелял в него. Это предательство. Я убил его сестру. Я просто не туда пошел, не то себе надумал, не так смотрел на Гарри. Это все неправильно.

— Вот именно, это все неправильно, Луи, — я, сбросив скорость, осторожно свернула налево; дорога на этом участке, примерно в две с половиной мили, сильно петляла, сложно было ехать быстро. — Ты купил билет?

— Да, билет у меня.

— Хорошо, — кивнула я и, подумав немного, добавила: — Знай… Луи, это единственный раз, когда я…

— Дженни, ты добра ко мне. Но больше не будь таковой со мной. Я не хочу твоей помощи. Это действительно единственный раз, когда я прошу помочь, — и Томлинсон признался тихо: — Мне не страшно за себя, мне страшно за Гарри. Ведь если он убьет меня, после не сможет простить себе этого. Я его знаю, Дженни.

— Я тоже, — сорвалось с моих губ, прежде чем я сосредоточенно уставилась в зеркало заднего вида. Свет фар ударил в глаза, отражаясь от гладкой поверхности.

Незнакомец нагнал нас уже тогда, когда мы неслись в аэропорт, минуя последние дома Бостона. Первый выстрел в заднее окно. Стекло посыпалось на сиденье. Я вскрикнула, потому что мне в лицо, прямо на правую щеку, брызнула кровь. Машина вильнула из-за второго выстрела — пробили шину. Я не могла справиться с управлением. Свет фар, бьющий в зеркало, ослеплял. За нами, по меньшей мере, ехало три машины.

Сердце ухало в горле, я пару раз бросила взгляд на Луи. Он был бледен и зажимал рану на шее сбоку рукой, а сквозь пальцы густо и быстро сочилась кровь.

— Все хорошо! — зачем-то орала я. — Все хорошо, Луи!

Меня выворачивало от страха. Я понимала, что эта гонка станет смертельной. Я понимала, что кому-то из нас, а может и обоим, конец. Колотясь и с силой стискивая руль, я едва могла вести машину. Кровь Луиса будто обожгла мое лицо. Я думала о том, как ему помочь, но обреченно застонала, когда тот парень поравнялся с нами, прямо с моей стороны, и в его руке я увидела пистолет, направленный на нас. Но кто-то позади не дал ему выстрелить, врезавшись в машину парня на полном ходу.

— Гарри! — закричала я, понимая, что он готов тут погибнуть. — Отморозок чертов! Не делай этого!

Снова парочка выстрелов. Моя машина страшно вильнула. Заскрежетал металл. Мы боком протаранили того парня, сминая его спортивный автомобиль. Слетели с обочины, и Луи, заорав: «Держись!», схватил меня за кофту.

Range Rover занесло дважды, после чего раздался страшный треск, визг шин позади, мощный удар; машина накренилась и, перевернувшись, рухнула. Все стихло.

Моя голова до этого сильно врезалась в руль, потому теперь в ушах стоял звон. Рядом никто не шевелился. Я всхлипнула, часто моргая, на мое лицо что-то капало. Словно издалека загрохотали выстрелы. Я ничего не понимала. Потом яркая вспышка, оглушающий взрыв, и кожу обдало тепловой волной.

Я попыталась отстегнуться. Нащупала кнопку, нажала и больно грохнулась на пол… на крышу… все вверх дном… боже…

Луи был без сознания, но шевельнулся, когда я дернула его за руку.

— Вставай… давай же… уходи отсюда.

На этот раз ребята не собирались действовать излюбленными методами, именно потому я услышала звуки сирен. Полиция. Было все так же светло. Я увидела сквозь пелену, затягивающую глаза, горящий автомобиль того парня. Думаю, очевидно, что это Эдгар подослал его.

Луи оказался не в лучшем состоянии, стремительно истекая кровью, но все равно первым выбрался из машины. Я тоже собралась следом, но замерла, лежа на боку. В поле зрения появились ноги в ботинках, и я услышала знакомый голос с хрипотцой.

— Ты что, блять, творишь? Я размажу тебя, урод…

— Гарри…

— Заткнись! Заткнись, Луи! Меня тошнит от тебя! Как тебе ума хватило? Ты… — Стайлс срывался. Ему было больно. Наверняка. — Ты был мне как брат… Какого черта, Луи? — теперь только сиплое рычание. — Это что? Ублюдок, что это? Кровь? Дай посмотреть! — Гарри толкнул Томлинсона спиной к машине. — Убери нахрен руки! Луи, ты ранен!

— Прости… — только и выдавил Томлинсон. — Прости… Это неважно, — голос парня садился. Он закашлялся и упал на одно колено, затем и вовсе прилег. — Прости, — сипел он, я видела его лицо, видела закатывающиеся глаза.

— Поднимайся… — взвыл Стайлс, хватая парня за грудки, но тот безвольно повис в руках Гарри. — Луи, чертова задница, очнись! Очнись же ты… — Гарри сорвался на жуткий крик. — Лу-у-и-и!

Поняв, что некогда бывший ему другом человек мертв, Гарри резко отпустил его и, упав, в ужасе отполз назад. — Давай же! — выкрикнул Стайлс. — Проваливай, ублюдок! Пошел вон! Вставай и проваливай! Луи… пожалуйста… Луи…

Я осторожно пошевелилась, стекло подо мной захрустело. Взгляд Гарри устремился прямо на меня, от чего я дернулась. Я смотрела ему в глаза с ужасом. Стайлс сжал челюсти и, встав на колени, потянулся ко мне и попытался вытащить. Я выбралась, но как только встала на ноги, Гарри отвернулся. И неожиданно его тело тут же, рванувшись, сшибло меня с ног, потому что машина вспыхнула. Надо было уходить. Мы ведь были совсем рядом, нас просто разорвало бы при взрыве…

Я сжимала плечи Стайлса, лежащего на мне, и задыхалась от неописуемого ужаса. Я видела, он понимает — надо убираться отсюда, но все равно Гарри лежал и смотрел мне в глаза. Мне было очень страшно.

Однако по-прежнему ничего не происходило. Только холодное эхо полицейских сирен пронеслось по пространству, утопая в сгустившемся дыму, и горящая машина дополнила картину развернувшейся трагедии. Мой мир никогда не будет прежним. Я давно это поняла. Но сколько раз я должна получить тому подтверждение?

— Все кончено, — вдруг услышала я четкий и уверенный голос Гарри, но его глаза были пустыми.

«Нас не отпустит. Я с тобой навсегда» ©

Мы не забудем эту ночь. Ничего не забудем. И то, как я, отталкиваемая людьми в форме, пыталась пробраться к дороге, обходя тело Луиса. Это не было очередным планом, это являлось реальностью. Томлинсон был убит.

Не забудем и того, что я пошла к Зейну, обняла его, уткнулась в плечо человека, которого все вокруг подставили, но он справился. Зейн Малик из всей этой компании — единственный, кто смог простить все, что на него обрушили. Пусть у меня не было к нему прежних чувств, но по крайней мере в его руках я чувствовала себя в безопасности.

Никто из нас не забудит, как я, садясь в машину, обернулась на Гарри. Стайлс провожал меня понимающим взглядом.

Я просто должна признать свое поражение. Мне больно. Я хочу душой и телом только его, только Гарри Стайлса, но его жажда мести руководила жизнями — моей и самого Гарри. Он не пришел ни разу. Он оставил меня тогда. Я могу оставить его сейчас?