Людмила Немиро - Черная бабочка

— Я позову его, — кивнула не слишком разговорчивая женщина, открыла передо мной дверь палаты и ушла, напоследок бросив: — Недолго. Скоро я приду ставить капельницу.

Мама лежала на койке, склонив голову в сторону зияющего ночной тьмой окна, и, кажется, дремала. Я тихо прошла внутрь, прикрыла дверь, но та громко скрипнула, и мама посмотрела на меня. Я широко улыбнулась, пряча свой страх. Она была бледной.

— Ну как же так, ма-а-ам, — как бы шутя произнесла я, поставила сумку с вещами на стул у койки, а сама присела рядом с матерью, осторожно подвинув ее ноги. — Что стряслось? — спросила я уже серьезнее. Все-таки пневмония, да?

Мама подозрительно отвела глаза, при этом сжав мое запястье, и сказала:

— А как же вечеринка?

— Боже, серьезно? — закатила я глаза. — Ты в больнице, а я поеду на тусовку? Вот, значит, какого ты мнения обо мне, — но тут же я добавила, улыбаясь маме: — Твоя заслуга, ма, ты меня такой воспитала.

— Прекрасно воспитала. Ты умница, Джен. И спасибо за вещи.

— Ты не ответишь на мой вопрос? — нахмурилась я, следя за мамой глазами. — Доктор все равно расскажет. Почему бы тебе самой не поделиться? Если ты думаешь, что я брошу свою подработку или сделаю что-то еще более глупое, то, нет, мама, не сделаю. Работу не брошу, стипендии на все не хватит, а мне за квартиру нужно платить. И учебу не оставлю, обещаю тебе. Остался всего-то год. — Мы помолчали немного, и из этого молчания я поняла, что мать не хочет меня пугать, потому я произнесла сама: — Они нашли у тебя опухоль?

Да. Я попала в точку. Лицо мамы сразу осунулось и потемнело. Отвернувшись, я уставилась в окно, видя лишь свое отражение в темном холодном стекле.

Что за черт? Почему все именно так? Мы жили размеренно, спокойно. Боли к матери не возвращались. Да, я знала, что рак груди легко поддается хирургическому вмешательству, но в прошлый раз мама справилась без этого — опухоль не развилась дальше. Но, похоже, это было ремиссией.

— Мам, если ты не подпишешь согласие на операцию…

— Мисс Дэвис, — за спиной распахнулась дверь, и в помещение вошел высокий мужчина латино-американской внешности. Именно доктор Мартинез в прошлый раз помог маме восстановиться после того, как она попала в больницу. Это было, кажется лет пять назад. — Хорошо, что вы приехали. Вам следует подписать согласие на хирургическое вмешательство…

— Как раз об этом спрашивала, — резко поднялась я, обрадовавшись услышанному.

Мужчина оторвал взгляд от планшетки с бумагами, кивнул мне, а после сдержанно улыбнулся, говоря:

— Давно вас не видел, мисс Дэвис. Это хорошо, не нужно болеть, верно? — Своеобразная ирония доктора отразилась на моих губах робкой улыбкой. — Ну что ж, миссис Дэвис дала согласие на операцию, потому осталась лишь ваша подпись, как единственного родственника. — Ну, это преувеличенно. Родственники у нас были. В Англии. Однако все правильно, не срывать же их с насиженного места, чтобы те прикатили сюда. Все просто — они не приедут, даже если одна из нас умрет. Мама давно не общается со своей старшей сестрой. Глупо и смешно, но тетя Мэйди увела мужа у моей матери, то есть моего отца. Ситуация идиотская. А ведь я обожала тетю со своего самого глубокого детства. Она всегда была рядом. Как оказалось, слишком близко.

Подписав документы, предварительно их прочитав раза три, чтобы ничего не пропустить, не допустить ошибки, путаницы и тому подобное, я отдала бумаги доктору Мартинезу, зайдя в ординаторскую, где он разговаривал с медсестрой.

— Отлично, порядок, — проверил доктор наличие моих подписей и посмотрел на меня, — можете, отправляться на вечеринку. С днем рождения, мисс Дэвис.

— Оу… спасибо. Мама рассказала? — хохотнула я.

— Именно так. Не волнуйтесь, с ней все будет хорошо. Подлечим, приведем в форму, а после назначим день операции.

— Когда предположительно на выписку? — Доктор Мартинез вывел меня в коридор, сказав попутно медсестре, что моей матери уже можно поставить капельницу, и проговорил: — Недели через две, не раньше. Думаю, вам рано о чем-либо беспокоиться, мисс Дэвис. Анализы вашей матери пока плохи, в большей степени, из-за пневмонии. Я понимаю, что вы не глупы и догадываетесь о сложности ситуации, ведь не простудись миссис Дэвис, мы уже смогли бы избавить ее от сильных болей. Но, увы, пока что придется применять обезболивающие препараты.

Я согласно закивала, но без особого энтузиазма, слишком уж меня пугало положение, в котором оказалась мама. Заболеть, когда стала прогрессировать куда более серьезная болезнь — что может быть хуже?

В общем, я решила еще раз зайти к матери, пожелать ей доброй ночи и сказать, когда снова приеду. Однако, когда сунулась в палату, то сразу поняла, что мама уснула. В глаза бросилась темно-синяя бархатная коробочка, лежащая на прикроватной тумбочке, и что-то поблескивало в приглушенном свете лампы. Я тихо подошла поближе и, закусив губу, чтобы не расплакаться, осторожно взяла в руки золотистые часы с тоненьким браслетом, на внутренней стороне которого было выбито каллиграфическим шрифтом: «С любовью. Мама». Рядом лежала короткая записка: «Я знала, что ты заглянешь ко мне перед уходом, милая. Вот мой подарок, ты ведь так хотела эти часики. С днем рождения, Дженни. Я горжусь тобой».

Боже, они ведь такие дорогие. Мама потратила столько денег. Непременно отругаю ее за такую покупку. Но… как же приятно.

Я наклонилась к ней, мягко коснулась губами щеки, поправила одеяло и шепнула:

— Увидимся завтра, мам. Спасибо, — и покинула палату с теплой улыбкой, а на запястье левой руки сверкали золотистые часики.

Спустившись в фойе, я решила взять кофе. Потоптавшись у автомата, я выбрала напиток по вкусу, сунула купюру, немного нервно нажала на кнопку и стала дожидаться, когда наполнится стаканчик. Именно тогда и загудел мой сотовый.

Забирая стакан с горячим кофе, я второй рукой вытащила из сумочки телефон и, вздохнув, провела про экрану пальцем, отвечая на вызов.

— Хейли… — открыла было я рот, но гремящую на заднем фоне музыку прорезал звонкий голосок моей подруги, которая ревела:

— Джен! Пожалуйста, забери меня отсюда! Пожа-а-алуйста! Сэмми не отвечает на звонки! Я не знаю, что делать!

— Так, спокойно, — отрезала я, уже вышагивая через все фойе в сторону двери. Кивнув напоследок охраннику, я выскочила на улицу и пересекла дорогу, глазами выискивая урну, чтобы выбросить стакан с кофе. От вопля подруги мне уже ничего в горло не полезло бы, несмотря на то, что я дико хотела взбодриться. — Ты можешь выйти куда-нибудь, где потише? — спросила я Стоун, но та снова всхлипнула, и мой раздраженный голос сорвался на негромкий крик: — Да что такое, Хейли?

— Тут этот парень. Я не знаю… Он пристает ко мне, причем все так реагируют, будто в этом месте только подобной хренью и занимаются! — проорала подруга, изумляя меня своим страхом. Что за ерунда? Хейли обожала мужское внимание, неужто дело совсем дрянь? — Я спряталась от него, но он вообще какой-то чокнутый. К тому же пьяный. Дженни, он слишком пьян. Или обдолбался… я не уверена… Танцует на сцене посреди зала, никто не осмеливается к нему приближаться. Я хочу убраться отсюда, приезжай, пожалуйста.

— Ладно… ладно, тише, успокойся, — прикрыла я глаза и выбросила, наконец, кофе, проходя мимо урны; свернула направо и заметила парочку такси, стоящих у обочины. — Я сейчас буду. Ты же в «Фелисити»? — переспросила я, хотя вроде была уверена, что Стоун называла именно этот частный клуб. До сих пор в голове не укладывается, откуда у нее деньги на подобные заведения. Хейли что-то скрывает? — Оставайся там, но я не имею представления, как мне войти. Билет ведь у тебя, — и я бросила уже таксисту, — клуб «Фелисити», пожалуйста. Хейли, как мне войти?

— О боже! — взвизгнула моя подруга, по голосу буквально не похожая на себя, потому что ее никогда нельзя было назвать истеричной. — Убери свои лапы! Придурок! Отстань от меня! Дженни! Джен! Скорее!

— Закрой свой ротик, крошка, — донесся до меня хрипловатый мужской голос с явными признаками алкогольного опьянения, — иначе я помогу тебе с этим. Идем со мной. — А после этот неизвестный, как я поняла, перехватил телефон Хейли, потому что я услышала: — Да-да, Джен, давай скорее, у нас тут весело…

И все. Вызов оборвался.

— Поторопитесь, прошу вас! — почти проревела я в спину водителя, вцепившись пальцами в подголовник его кресла.

— Спокойно, — отрезал мужчина, бросив на меня недовольный взгляд в зеркало. — Мне проблемы с копами не нужны.

Я молча кивнула, уставившись в окно. Мои руки сильно дрожали, и я понимала, что одновременно злюсь на Хейли, и боюсь за нее. В том, что виновата сама Стоун, я ничуть не сомневалась. Слишком хорошо я знала эту доверчивую девицу. Наверняка тот парень купил ей коктейль, может, парочку коктейлей, наплел чего-то, а после решил быстро получить «оплату» за напитки, и вот тут эта дуреха вляпалась.

Боже, это мой день рождения?

Когда я выскочила из такси у клуба, то сразу же бросилась звонить подруге. Вызов трижды оборвался, а после, уже на четвертый раз, в трубке снова раздался тот самый мужской голос, и я похолодела, понимая, что грохота музыки не слышно. Значит…

— Что ты барабанишь? Входи.

Я на мгновение опешила, растерянно моргая, а после произнесла ровным тоном:

— Где моя подруга? И как мне войти, если билет у нее?

— Очень просто. Скажи охраннику свое имя, он предупрежден.