— Она еще и соседка Кэти. Да, детка? — Зак определенно получал нездоровое удовольствие, поддразнивая меня. Хотя я был не единственным, кто чувствовал себя неуютно.

— Может, мы пойдем? — спросила Кэти, толкнув его в грудь. Он посмотрел вниз, будто только что вспомнил о ее присутствии. На его лице медленно растянулась улыбка, и он ущипнул ее за нос, вызвав ответную улыбку.

— Конечно, красавица. Увидимся позже, Зан. Нам скоро нужно уходить. Просто ребята ждут, — он подмигнул мне и потащил Кэти по коридору.

— Пока.

Как же Зак любил такое — подбросить бомбу, а потом сбежать.

Только когда он ушел, я вспомнил, что должен был передать брату, чтобы он позвонил маме. Наверное, я сделаю это, в конце концов, сам, чтобы она не волновалась.

Мы с ней были будто двое людей, которые лишь половину слов произносили на одном и том же языке, поэтому лишь половина сказанного мной или ею была доступна пониманию. Я собирался откладывать звонок ей как можно дольше.

Так было не всегда, но после несчастного случая дистанция между нами стала такой огромной, широкой и глубокой, что мы никогда уже не сможем преодолеть ее снова.

Я был не готов говорить с кем-либо, поэтому я просто продолжил распаковывать вещи, мысленно повторяя ее имя.

Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта.

Учитывая то, что мы жили в одном здании, я определенно мог столкнуться с ней в любой момент. Я осмотрел комнату, и она вдруг стала казаться мне намного меньше. В груди появилось знакомое давящее ощущение, и легкость в голове возвестила о том, что я должен выбираться отсюда. Прямо сейчас.

Без моих лекарств, активирующих кнопку СТОП в мозге, даже представить было невозможно, что могло бы произойти. Что я мог натворить. В моей голове что-то строилось, росло, расширялось, пока я не был вынужден избавляться от этого, начиная ломать и крушить все вокруг себя, чтобы не позволить вине, боли и раскаянию полностью уничтожить меня. Я научился контролировать себя за последние два года, но сейчас одна лишь перспектива увидеть ее угрожала обратить все усилия в прах.

Я чуть не забыл ключ-карту, с помощью которой мог попасть в свою комнату, но в последний момент, перед тем как захлопнулась дверь, я успел схватить ее и направился к ближайшему выходу. Я едва не врезался в какого-то парня, но даже не остановился, чтобы извиниться. Это ничего бы не значило.

Оказавшись на улице, я начал идти. Вокруг было слишком много людей. Я должен был убраться подальше от них. От их громких радостных голосов и громкой счастливой жизненной энергии. В кампусе колледжа можно было найти не так уж много мест, чтобы уединиться, но будь я проклят, если не найду хотя бы одно.

Само лишь движение во время ходьбы приносило мне облегчение. Если я сфокусируюсь на ходьбе, то перестану зацикливаться на продолжающемся безумии в моей голове.

Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта.

Что она здесь делала? Вероятно, ее брат тоже здесь. Они всегда были вместе в школе, но это было два года назад. Может, теперь они изменились. Может, она стала другой.

В последний раз, когда мы виделись, я лежал в больничной кровати, а она стояла в открытых дверях моей палаты, глядя на меня. Я никогда не забуду то выражение в ее глазах. Эти голубые глаза напомнили мне о небе, отражающемся в воде озера летним днем.

Они были пустыми. Холодными, тусклыми и пустыми. Я никогда не видел их такими раньше. Та яркая девушка, которая постоянно болтала и смеялась, исчезла. Разлетелась на осколки.

Она стояла там, пока я не закрыл глаза и не отвернул голову. Как последний трус.

Готов поспорить, что она точно не желала меня видеть.

Я тряхнул головой, прогоняя воспоминания, и перешел через железнодорожные пути, пересекавшие территорию кампуса. Я понятия не имел, где нахожусь, но мне было все равно. Я прошел мимо склада хранения спортивного инвентаря и очутился на дороге к ферме, прямо на окраине кампуса. Прекрасно.

Так как занятия еще не начались, все было тихо, но на территории загона я увидел несколько лошадей. Когда я был ребенком, вверх по дороге от моего дома находилась лошадиная ферма, и я часто прогуливался там, когда был зол на свою маму или отчима по поводу любого пустяка, которым они могли задеть меня девятилетнего.

Я подошел прямо к забору, надеясь, что никто не выйдет и не накричит на меня. Это к добру не приведет, о чем мне было хорошо известно.

Наблюдая, как лошади бегают и гоняются друг за другом, я чувствовал, как проясняется в моей голове. Я хотел бы, чтобы со мной сейчас оказалась моя камера, которую я получил в подарок от своего социального работника. Она привела меня в мир фотографии, еще один выход для моей энергии. Определенно, я мог бы вернуться сюда снова, когда буду мыслить более ясно.

С Шарлоттой, внезапно вернувшейся в мою жизнь, это было очень маловероятно.

Черт.

Я с трудом подавил желание треснуться головой о забор.

— Эй! — резкий женский голос заставил меня поднять глаза. Женщина, выглядевшая так, словно она родилась в конюшне и, возможно, собиралась закончить там свои дни, подошла ко мне, положив руки на свои бедра, обтянутые потертыми джинсами.

— Что вы делаете?

В одной руке она держала какую-то корзину, а в другой вилы. Я должен был быть полным придурком, чтобы шутить с ней.

— Ничего, просто прогуливаюсь, — я мог бы сказать что угодно, а она по-прежнему продолжала бы смотреть на меня так, словно я собирался напасть на нее.

— Ну, тогда идите дальше, — сказала она, вздернув подбородок, намекая, что я заблудился. Я с трудом подавил желание улыбнуться ей. Если бы на мне была шляпа, я бы приподнял ее и пожелал женщине доброго дня. Это всегда сбивало людей с толку.

Боже, на самом деле мне очень-очень хотелось затянуться косячком. Просто лечь на спину и наблюдать за тем, как ветер гоняет по небу тучи. Или оттянуться с девушкой. Это тоже помогало, но эффект был недолгим. Он длился лишь до того момента, как на мне высыхал пот, а я выходил из нее и тупо смотрел вниз, пытаясь вспомнить ее имя.

В большинстве случаев мне это даже удавалось.

Опасаясь спровоцировать женщину с вилами, я развернулся и пошел в сторону общежития.

Я не мог выйти и выкурить косячок. Я не мог пойти и снять себе случайную девчонку. Нет, конечно, я мог бы, но потом мне бы позвонила мисс Кэрол, мой социальный работник, и догадалась обо всем. Она всегда знала, и разочарование в ее голосе, когда она произносила мое имя, было худшим звуком на свете. На втором месте после того звука, который издает автомобиль, когда катится, переворачиваясь, по асфальту.

Так что я медленно побрел в свою новую комнату, не поднимая глаз и надеясь, что по пути не столкнусь с ней.

Шарлотта, Шарлотта, Шарлотта.


Лотти


Я нашла лестницу, но вместо того, чтобы спуститься вниз и попасть в поток заселяющихся, я поднялась вверх, на крышу. Я всегда чувствовала себя спокойнее, забираясь повыше. Может, это имело какое-то отношение к тому домику на дереве, который папа построил для нас с Уиллом в один год, когда в нем взыграли отцовские чувства.

Может, это имело какое-то отношение к факту, что на фоне большинства людей я выгляжу карликом.

На двери, ведущей на крышу, висел знак опасности, но я его не боялась. Самое худшее, что со мной могли сделать, это накричать на меня.

У меня ничего не было, чтобы оставить дверь приоткрытой, поэтому я сняла один из своих сникерсов и засунула его в щель, чтобы не оказаться девушкой, у которой сдали нервы, она сама себя заперла на крыше и нуждается в спасении.

Под обутой ногой зашуршал гравий и впился в другую ногу, на которой был только носок, когда я отошла от двери, повернувшись к ней спиной. Диссонанс автомобильных сигналов и голосов всех, кто находился внизу на улице, затих, и я закрыла глаза, представив, что нахожусь где-нибудь в другом месте.

Где угодно.

— Ты снова издеваешься надо мной? — спросила я у почти безоблачного неба. Вдалеке крикнула чайка, и другая отозвалась ей в ответ.

Я пристрастилась к этой вредной привычке разговаривать с небом после несчастного случая с Лекси. Мои родители заставили меня встретиться с психологом-консультантом, но это ничуть не помогло. На самом деле, это было предложение Уилла.

Я думала, что там наверху должен был кто-то, кто мог меня услышать.

— Разве мы недостаточно страдали? Может, это что-то вроде урока, который должен был меня чему-то научить? Потому что я не понимаю. Почему мы?

Небо ничего не отвечало. Я подняла кусок гравия и бросила его. С моей удачей он мог попасть кому-то в голову.

— Я просто не понимаю, — мое горло мучительно сжалось от подступившего комка слез, которые грозили пролиться из моих глаз. — Почему бы не разрешить мне двигаться дальше?

Я ходила от одной стороны крыши к другой, прихрамывая из-за отсутствия одного кроссовка.

Я прошлась вперед-назад еще несколько раз, с трудом сдерживая желание погрозить небу кулаком или упасть на колени и зарыдать. Я уже и так слишком много раз делала это.

Сделав еще несколько глубоких вдохов, я толкнула дверь, задержавшись лишь для того, чтобы обуться. Громко топоча ногами, я спустилась по лестнице, пропустив свой этаж, и направилась прямо к Уиллу.

Я ударила кулаком в дверь, надеясь, что, во-первых, я не перепутала комнату, а во-вторых, что он сейчас дома.

Он открыл дверь с угрюмым видом, но это выражение сменилось беспокойством, когда он увидел мое лицо.