К тому времени, как все приглашенные собрались, часы пробили три раза. Наташа, мелькая черной косой, разминалась вместе с Мериголд, Ларри и привычно сильным во всем игроком, Гаем. В этот момент к зрителям попыталась незаметно присоединиться Китти. Но ее планы были сорваны Сесилией.

– Китти, я еще ни разу не видела тебя в шортах, да и прическу ты изменила. Дай-ка полюбоваться.

И все уставились на нее.

– Размер твоих бедер пугает, как гром и молния, – запела Наташа.

Заметив равнодушное раздражение Раннальдини, Китти захотела повернуться и убежать. Но подошедший с корта Гай еще больше ухудшил ситуацию.

– Молодчина, выглядишь потрясающе. Нам тебя так не хватало утром, не правда ли, Перси? А ты пропустила великолепную проповедь.

– Китти, дорогая, чем связываться с Сесилией, – прошептал Мередит, мило выглядящий в лиловых шортах и белой шапочке на манер Кристофера Робина, – уж лучше быть заживо замурованным. Тебе сейчас нужно всего лишь немного горячей воды. И уж Гермионе не попадись.

– Manaccia, – выругалась Сесилия, выплевывая сливовую косточку.

Мериголд и Джорджия обменялись взглядами, полными ужаса.

«Я не перенесу это», – подумала Китти.

– Черт побери, – пробормотала Флора. – Она простит это Раннальдини, но не мне.

Гермиона появилась из леса по той самой тропинке, которая опять была прорублена к ее дому. Она шла, тяжело попирая выброшенные красные георгины, словно богиня в поисках яблок, очаровательная в плиссированной белой тунике, оставляющей одно плечо обнаженным. Ее сияющие темные кудри были соответственно украшены розовой тесьмой, оттеняющей румянец глянцевитых загорелых щек.

– Привет, Молодчина, – крикнула Гермиона, не обращая внимания на остальных женщин, а затем обратилась к Раннальдини: – Добрый день, маэстро, извините за опоздание.

– Прыг-скок, прыг-скок, не останавливайся, – прошептал Лизандер Ферди. – Как ты думаешь, не собирается ли Раннальдини заняться с нею тренировкой у теннисной сетки?

И мучительно стараясь сохранять серьезность, он исчез в лесу.

За Гермионой, неся ее сумку и ракетки, шел Боб, как обычно, улыбающийся, элегантный в старомодной белой фланели, подтяжках и шляпе, скрывающей его усталые глубоко посаженные глаза.

«Да ведь он по-настоящему красив», – подумала Рэчел.

Сесилия, которая терпеть не могла Гермиону, не выдержала:

– Нам лучше начать, Раннальдини, а то мне завтра к десяти часам надо быть на студии.

И она запела по-немецки «Мне так хорошо» из первого акта «Фиделио», подчеркивая, что она, а не Гермиона получила партию Леоноры.

Сверкнув злобным взглядом, Раннальдини стукнул по столу рукояткой ракетки.

– Добро пожаловать на наш турнир. У нас здесь все попросту. Нас шестнадцать человек. Мы поделены на две группы, по четыре пары в каждой. Первая группа играет на этом корте. Вторая – на корте за углом. То есть на каждом корте будет сыграно по шесть сетов, затем мы быстренько перехватим чайку, а потом финал, где встретятся лучшие пары из каждой группы и сыграют три сета.

– Затем соответствующий ужин, на котором каждый выпьет столько шампанского, сколько ему представляется возможным в воскресную ночь, а затем пара, проигравшая больше всех матчей, разденется и обнаженными прыгнет в бассейн. Раннальдини греховно улыбнулся:

– И будет звонить колокол наказаний.

– А кто с кем играет? – спросил священник, пристально глядя на Лизандера.

– Я к этому подхожу. Мужчина, вытянувший самую длинную соломинку, первым выбирает партнершу, тот, кто выберет покороче, выбирает вторым и так далее.

Подошла Наташа с соломинками и пошла по кругу. Лизандер, все еще боровшийся с приступами смеха, лениво протянул руку, и Наташа постаралась, чтобы он коснулся ее руки.

– Счастливый в любви, ты выбираешь первый, – сказала она, когда он вытянул самую длинную соломинку.

Лизандер оглядел взволнованные ожиданием лица: Флора раздувалась от сексуальности; Наташа горела обещанием; Гермиона излучала уверенность – конечно же, он выберет меня; Рэчел пыталась казаться равнодушной, но глаза говорили о другом; Мериголд улыбалась Ларри, названивавшему из автомобиля в Японию; Сесилия поднимала розовую юбку с разрезом: «Я ведь волную тебя больше других», – говорил ее жаркий долгий взгляд; и прощающая все Джорджия, дорогая, любимая, а сейчас еще более любимая, потому что выглядит усталой и не в лучшей своей форме. А за спинами, пряча свои пунцовые, как красные георгины, пухлые ноги и возвышаясь свалянной перманентом прической, взмокшая от постоянных хлопот, раболепно стояла Китти. Очень белая рубашка и плиссированные шорты обтягивали крупные груди и зад. Умирая от унижения, она рассматривала ракетку зная, что уж ее-то выберут последней. «Если я выберу Китти, Джорджия будет довольна», – подумал Лизандер.

– Я хотел бы играть с Китти, – объявил он.

– С кем? – недоверчиво переспросил Раннальдини.

Улыбаясь и думая, что ослышалась, Джорджия подвинулась поближе.

– Я сказал, что хотел бы играть с Китти, – твердо произнес Лизандер. Подойдя к ней и обняв ее за плечи, он увидел глаза, плавающие в слезах за невероятно сильными стеклами.

– Спасибо тебе, – пробормотала она.

– Суд Париса, – прошептал Боб, – прошел справедливо.

Ферди был вне себя от ярости.

– Ты здесь для того, чтобы вернуть Гая Джорджии, – прошипел он.

– Как прекрасно воспитан Лизандер, – громко проговорила Гермиона. – И каждый, кто скажет, что нынешняя молодежь имеет дурные манеры, не знает о чем говорит.

Джорджия разозлилась. Особенно после того, как священник, у которого была вторая соломинка, заметивший ее близость с Лизандером, выбрал ее в партнерши. Она еще более разозлилась, когда Гай, освобожденный от обязанности в качестве «оплота надежности» выбирать Китти, привел в бешенство всех мужей Парадайза, выбрав Рэчел. Однако злее всех была Наташа, когда ее выбрал Ферди, тут же еще больше покрасневший и вспотевший.

– Я не хочу, чтобы у меня под глазами были черные отметины, – захихикал Идеальный Хомо, – потому я выбираю Флору.

– Вот и я тоже, – проворчал Боб. Не обращая внимания на взбешенную Гермиону, он выбрал Мериголд.

Ларри выбрал Сесилию, потому что Гермиона накануне прислала ему разгневанное письмо с требованием аванса.

– Мужчины боятся играть с женщинами – сильными игроками, – проговорила Гермиона вдогонку Раннальдини, который, вытянув самую короткую соломинку, побрел на второй корт.

– О Господи, девушка на четверых, – пробормотала Флора, когда они с Идеальным Хомо также отправились на второй корт играть против Джорджии и священника.

Оплеванная Наташа была вынуждена остаться у корта номер один, чтобы наблюдать, как Китти и Лизандер играют против Ларри и Сесилии – двух классных игроков.

– Я ужасно плохо играю, – потерянно сказала Китти Лизандеру, сжимая свою древнюю ракетку «Принц».

– Ура, – сказал Лизандер. – А у меня убийственное похмелье. Так что если нас быстренько вышибут, то мы смоемся и успеем посмотреть «Лонг-чампс».

Подавать выпало Ларри, и он стал просто грозой для бедной Китти, которая не смогла взять ни одного мяча. Его следующая подача на Лизандера была мощно отбита. Ларри отбил мяч на Китти, которая вновь не смогла его взять.

Опять подав на Китти, Ларри ухитрился крепко угодить ей по заднице, пока бедняжка доставала другой мяч из травы.

– Не надо быть такой большой, – закричала Наташа.

– Как ты, Китти? – сочувственно спросил Лизандер. – Она не готова, – крикнул он мистеру Бримскомбу, арбитру.

– Сорок – ноль, – сказал мистер Бримскомб, которому до смерти надоело сгребать листву и теперь он подумывал, как бы вернуться к Ларри.

– Надо усыпить соперника, чтобы он почувствовал себя в мнимой безопасности, – улыбаясь, сказал Лизандер Китти после того, как легко обвел Сесилию ударом слева.

– Сорок – пятнадцать.

Но бедная Китти даже не среагировала на следующую подачу Ларри.

– Гейм за мистером Локтоном и миссис Раннальдини. Они ведут со счетом 1—0.

Китти понурила голову:

– Я так виновата.

– Не обращай внимания.

Пока они менялись местами, Лизандер глянул через глазок в изгороди.

– Я вижу, Артур болтает с какими-то ребятишками. Интересно, а где же Джек и Мегги? Они уже давно умчались. На этой стороне солнце будет нам в глаза.

. Он водрузил свою бейсбольную кепку на перманент Китти.

– Это ненамного хуже драгоценностей Ларри.

«Счастливая Сесилия, у нее оливковая кожа, которая никогда не краснеет», – подумала Китти, выдвигаясь к сетке в ожидании подачи Лизандера.

– Гляди за мячом, Китти, – ласково окликнула ее Сесилия.

—Ну хорошо же, – пробормотал Лизандер, – ты его вообще не увидишь.

Подкинув мяч, он подождал, пока Сесилия примет стойку, а затем так закрутил его, что она не успела и пошевелиться.

Ларри в ожидании подачи прыгал с ноги на ногу, постукивая носками туфель, и одергивал оранжево-лиловую рубашку. Он знал все трюки Уимблдона. Он покажет этому маленькому ублюдку. Но следующий неберущийся мяч просвистел мимо его уха со скоростью 90 миль в час.

– Гейм за мистером Хоукли и миссис Китти, – сказал мистер Бримскомб после двух следующих невзятых подач.

Сесилия была так разъярена, что сделала двойную ошибку при подаче на Китти, и это дало Лизандеру и Китти жизненно важное очко. Ведь Лизандеру тогда надо было выиграть лишь его подачу, чтобы оставить за собой и этот гейм.

Ощущая, что все смотрят на нее и, как она думала, смеются, Китти не смогла совладать со своими ватными руками и быстренько сделала две двойные ошибки при подаче. Стоящий вторым номером Лизандер на следующей подаче вытянулся, перехватил отбитый розовый мяч и так изменил его направление, словно он прилетел из леса и упал на правую сторону корта. Затем он повернулся и подарил Китти такую ободряющую улыбку, что ей удалось подать следующий мяч. Сесилия отбила его на Лизандера, который запустил его прямехонько между ней и Ларри. Затем у Китти прошел низко пущенный мяч, его отбили, но Лизандер вколотил его как гвоздь.