– Когда лошадь несет, ничего не сделаешь. Единственное, что остановило Миссис Экс, был огромный крокодил на берегу реки. Я подумал, что это один из ваших телохранителей, сэр, – поспешно добавил он, видя закипающую ярость в маленьких глазах-бусинках Элмера.

К счастью, Миссис Экс теперь перешла на скорость, более контролируемую. Направляемая руками Лизандера, она экспрессом проносилась мимо трех грубых аргентинцев, которые не успевали вышибить его из седла, и он легко посылал мяч между красно-белых стоек резаными, великолепными ударами справа.

Когда колокол возвестил окончание пятого тайма, болельщики одобрительно засвистели из автомобилей. Сквозь ливень, возвращаясь на конюшню, Лизандер заметил одинокого зрителя, прятавшегося под практически не защищавшим зонтом цвета берлинской лазури «Сафуса». Разглядев мелькавшие длинные загорелые ноги, Лизандер узнал ту самую брюнетку в розовой юбке, которой ранее восхитился. Возвращаясь на последний тайм, он прихватил с собой запасной голубой ковер, оставшийся сухим в трейлере Элмера.

– О, как мило с вашей стороны, – сказала брюнетка, когда ей обернули ноги.

Ее волосы ярко-коричневого цвета, такого, как соевый соус, теперь промокшие, висели крысиными хвостиками. Дождь подчеркнул темные веснушки, узором усеявшие ее тонкое лицо и руки. Она дрожала, как собачка в приемной ветеринара.

– Вам лучше побыть в своей машине, – укоризненно произнес Лизандер.

– Мой муж должен знать, где я нахожусь, иначе он возьмется за клюшку.

Она показала на три клюшки для игры в поло, прислоненные к изгороди перед ней.

– Приятный тип, – вздохнул Лизандер.

– Лизандер! – резко окликнул Сэб. Оглянувшись, Лизандер увидел, что другие игроки уже выстроились для вбрасывания, и загалопировал к ним.

– Не трепись с девушками в середине игры, – выговорил ему Сэб раздраженным шепотом, – особенно если это жена патрона.

– Это жена Элмера? – с ужасом спросил Лизандер.

– Ага, и если мы не выиграем, он потом действительно возьмет ее в оборот.

В последнем тайме, когда перевес «Мистера Бифи» выражался всего одним очком, обе стороны собрались с силами. Затем Хуан О'Бриен так свирепо обругал судью за игнорирование вопиющего нарушения правил Элмером, что был наказан пенальти.

Как только Сэб собрался бить за «Сафус», Лизандер направился к конюшне, чтобы сменить лошадь и еще раз взглянуть на жену Элмера. Ее белая шелковая блузка прилипла к телу, поэтому зрелище было чрезвычайно эффектным. И как она вышла за такую обезьяну?

Пока Сэб разворачивал пони и наносил удар, Хуан О'Бриен выехал на заднюю линию и отразил удар плечом лошади. Лизандер вздрогнул. Он уже видел игроков, которые останавливали удары в цель головой своих пони.

Взбешенный, он промчался по полю, подхватил мяч, играя с ним, как кот с мышью, подбросил его в воздух, прежде чем запустить между стоек. Зрители в восторге надавили на клаксоны.

Ливень прошел. От пони валил пар. Удила, стремена и огромный серебряный кубок на покрытом красной скатертью столе засверкали в лучах появившегося солнца.

– Я полагаю, «Сафус» вернет предыдущую ситуацию, – сказал комментатор.

О'Бриен полагал совсем иное. В последующие за этим секунды игры он помчался по полю с разметавшимися из-под шляпы черными прядями, размахивая клюшкой и превосходно ведя мяч перед собой, и, никем не остановленный, выскочил прямо перед воротами и пробил мимо.

Рванувшийся вперед Лизандер вернул мяч на верхнее поле Сэбу, который отпасовал Домми, и тот помчался по лужам, пока не наткнулся на стену аргентинских защитников. Тут он быстро подрезал мяч в сторону бешено мчавшегося Лизандера, прекрасно принявшего его. Имея двадцать секунд в запасе, Лизандер спокойно мог забить победный гол, но, заметив нахмуренную красную физиономию Элмера прямо перед стойками и вспомнив о его промокшей насквозь жене, которой могло достаться после игры, он отпасовал шефу. Близнецы застонали в неверии, но каким-то чудом Уинтертону удалось провести мяч между стойками.

Все сенаторы Элмера, прилетевшие на частном самолете, уже задумывавшиеся над тем, как обругать его после игры, с облегчением разразились аплодисментами. Видеооператор компании решил не кончать с собой. В конце концов у него уже имелся клип для показа на конференции, а позднее можно было бы заснять и Элмера с огромным серебряным кубком, и его прекрасную женушку, хлопающую с таким энтузиазмом, что шампанское льется прямо на ее розовую юбку.

Возвратившись в конюшню Элмера, Лизандер хлебнул изрядную порцию «Мюэ» из кубка, в некотором расслаблении похлопал по ногам своего пони, благодаря его за добросовестную работу. Находясь в том же расслаблении, он затем поблагодарил конюхов и пустил по кругу бутыль «Мюэ», полагавшуюся ему как члену победившей команды.

– Ты просто изюминка месяца, – сказала Эстрид. – Элмер признает, что ты лучший британец, с которым он играл. Он уже хочет, чтобы ты остался на следующий месяц для игры с «Ролексом».

В моменты возбуждения Лизандер мог делать куда больше, чем просто открывать и закрывать рот.

– В самом деле? – он наконец с трудом выдохнул.

– В самом деле!

Не без оснований полагая, что не выдержит его тяжести, Эстрид протянула ему пачку факсов.

– Вот тебе отчеты о скачках.

– Я и забыл о них! Лизандер радостно завопил:

– Теперь я должен угадать ставки.

– Ничего не получится!

Вошел Сэб, уже переодевшийся, с мокрыми после душа волосами.

– В Англии почти полночь, и только одно сейчас волнует совсем не голубую кровь мистера Элмера. Между копиями «Спортивной жизни» факс выплюнул подтверждение его сделки с япошками. Элмер стал на несколько миллионов баксов богаче и хочет устроить вечеринку, нас ждут.

– Но я хотел надраться в этой компании, – Лизандер с грустью посмотрел в сторону Эстрид.

– Лизандер, – сказал Сэб устало, – ведь ты же хочешь зарабатывать на жизнь с помощью поло. И если проявишь обаяние и такт, то сможешь этим льстивым путем добиться, чтобы тебе выделяли самых сказочных жеребцов мира, но для начала перестань приставать к жене Элмера и его конюхам.

– Он поистине прелесть, – вздохнула Эстрид, когда упирающегося Лизандера увели.

2

Для вечеринки оккупировали один из тех красивых домиков, что обступали поле для игры в поло. Мужская часть гостей была представлена гибкими, загорелыми профессиональными игроками в поло всех национальностей и богатыми бизнесменами, частью хозяевами, частью просто любителями появиться на фоне поло. Женщины образовывали очаровательные группки всех возрастов, демонстрирующие одеяния от мужских рубашек и джинсов до платьев без бретелек, открывающих гроздья драгоценностей.

Зрелище походило на войну в джунглях, особенно это ощущение усиливали целые заросли глянцевитой тропической зелени во всех комнатах и тот факт, что профессионалы охотились за патронами, а патроны, кроме тех, кто прибыл с женой, штурмовали очаровательные стайки женщин, нацеленных в свою очередь хоть на что-нибудь в брюках.

Команду «Сафус» встретили оглушительными аплодисментами.

– Если у вас есть овес, самое время его насыпать, – пробормотал Сэб, как только аплодисменты стихли и в комнате наступила тишина.

– Поговорим об ангелах Элмера, – протянула хищная блондинка в огненно-красном одеянии, облизывая алые губы.

Только Элмер, чьи глаза, маленькие и невыразительные, яростно вспыхнули, не засмеялся. Он все еще оставался в коричневых сапогах и белых бриджах, сильно испачканных во время игры, правда, переоделся в чистую сорочку-поло голубых цветов «Сафуса». Ему хотелось, чтобы каждый видел в нем игрока в поло. Как только группочки, выходя из-за растительности, стали окружать остальных членов его команды, Элмер из чувства соперничества решил отхватить самую хорошенькую. Вскоре он оказался рядом с темпераментной брюнеткой по прозвищу Бонни. Рисунок ее губ мог затмить очертания любой из орхидей, благоухающих в центре гостиной, а ягодицы выпирали из коротеньких белых шортов.

Не желая показать, что он без очков просто слеп, Элмер приблизился вплотную, чтобы прочитать фразу на облегающей ее оранжевой рубашке.

– «Если вы читаете это, – медленно, по слогам произнес он, а затем придвинулся еще ближе, – значит, вы грязный старикашка».

Бонни пронзительно засмеялась. Элмер для вида присоединился к ней.

– Ну что-то вроде этого. Ловко.

– Это ты ловкач, – сказала Бонни. – А темно-голубое потрясающе идет к твоим глазам. Тебе кто-нибудь говорил, что ты настоящий Ричард Джер? Я все отдам за рубашку «Сафус».

– Ну так давай махнемся, – предложил Элмер.

– Он никогда не раздевался на публике, – пробормотал Сэб, – если бы не барбадосский загар и не сброшенные десять фунтов на предсезонной строгой диете, его «я» этого не допустило бы. Го-с-с-поди. – Он опрокинул полный бокал, потому что голова Бонни исчезла в оранжевой рубашке, а ее изогнувшиеся руки открыли великолепную загорелую грудь.

Глаза Элмера выпучились, как у придушенного пекинеса. Оранжевая рубашка, от которой он не смог увернуться, ударила его по лицу, приобретшему цвет портвейна, но не сбила похоти.

– Я вижу твою физиономию каждый раз, как беру в руки «Уолл-стрит джорнел», – говорила ему теперь Бонни. – Но в натуре ты еще больший милашка.

– Натура слаба, когда ею интересуется такая юная и привлекательная женщина, как вы, – сказал Элмер басом.

Лозунг на блекло-серой рубашке Лизандера читался так:

«СЕКС СЧИТАЕТСЯ ЗЛОМ, ЗЛО ЗОВЕТСЯ ГРЕХОМ. ГРЕХ ЗАБЫВАЕТСЯ. А МЫ ВСЕ СЛИВАЕМСЯ».

К этой минуте он уже надрался и теперь был зажат в угол двумя ошеломляющими и совершенно взаимозаменяемыми загорелыми блондинками.

– Ты прибыл коммерческим рейсом? Лизандер смотрел в пустоту.