Едва щелкнул замок, Вивиан недовольно нахмурилась, не в силах понять, что сейчас произошло. Чего добивался от нее Рис… Дэвид? Вспомнив про шоколад, она его выпила и потянулась к кувшину. Ого, какой тяжелый. Она попыталась налить себе еще, но шоколад застыл и не желал литься. Девушка отставила чашку и окинула взглядом полупустые подносы. Он принес ей, воровке с большой дороги, шоколад, а она не желала отдавать ему золотое кольцо, которое у него забрал ее брат. Впервые с того дня, как Дэвид запер ее, Вивиан не почувствовала голода.


Дэвид позвонил, чтобы и ему принесли ужин. Настроение у него было сегодня приподнятым. Он все-таки заставил свою пленницу говорить, и почти все, что она высказала, не стало для него сюрпризом, да и обругала его последними словами вполне заслуженно. Теперь ему было известно ее настоящее имя: Вивиан Бичем. Удивительно красиво звучит для обычной воровки, но ей подходит, потому что и сама она необыкновенная.

За эти несколько дней девушка заставила его на многое посмотреть по-новому. Когда он спросил, голодала ли она, ее прекрасные голубые глаза наполнились презрением. А ведь и спрашивать было незачем, достаточно только посмотреть на нее – тоненькую, как тростинка, без тех аппетитных выпуклостей, которыми могла похвастаться изнеженная дама из обеспеченной семьи. Но догадываться и слышать, как она призналась в этом, почти с вызовом, словно он виноват в ее нищете, не одно и то же.

Предположим, в тот день, когда села в дилижанс, Вивиан страдала от голода и на его печатку смотрела как на месячный запас продуктов. Куда податься голодной девушке, чтобы прокормить себя? Дэвид понимал, что для работы в приличном доме она слишком красива. Талант актрисы у нее есть, но нет нужного для этого темперамента. Что еще ей оставалось? Идти в белошвейки или, возможно, торговки на рынке. Конечно, больше всего денег она могла заработать, если бы продавала свое тело, подумал Дэвид, и эта мысль ему совсем не понравилась. Интуиция говорила ему, что она не проститутка: слишком уж смутилась, когда он сел рядом, и не попыталась соблазнить его, чтобы получить свободу.

Дэвид закончил ужинать и сел перед камином с бокалом вина, вытянув ноги к огню. По вечерам становилось все холоднее: приближалась осень, – и Дэвид напомнил себе, что нужно уже начать топить камин и в комнате Вивиан.

Он все никак не мог разгадать, кто она такая, мисс Бичем. Ее, воровку, по закону следовало сдать в полицию, но печатку Маркуса он вряд ли получит обратно – скорее всего ее уже расплавили и продали, а потому не было никакого смысла держать эту девушку взаперти у себя дома. Любой другой, умный и практичный, уже отпустил бы ее, но Дэвид никогда таким не был. Он сказал Вивиан, что она ему нравится, и это была чистая правда. Его радовали честные и понятные эмоции, которые отражались на ее лице: начиная от яростной ненависти и заканчивая бурной радостью, когда Вивиан решила, что обыграла его, заполучив вожделенное лакомство за пару обычных вопросов. Эту радость он хотел бы видеть на ее лице всегда, и не только по поводу шоколада.

Дэвид налил себе еще вина. Сейчас ему совсем не хотелось думать о том, что пора бы отпустить пленницу. Она только снизошла до разговора с ним, назвала свое имя. Завтра нужно сделать так, чтобы она улыбнулась, а послезавтра – чтобы рассмеялась. Он хотел увидеть, как Вивиан, откинув голову назад, глядя на него сияющими глазами, смеется: раскрасневшаяся, с бурно вздымающейся грудью. Ладони ее лягут на корсаж, пальцы начнут медленно расстегивать крючки и булавки, а он прижмется губами к тому местечку у основания шеи, где бьется жилка…

Дэвид сел поглубже в кресле и улыбнулся в предвкушении. Нет, у него пока не было никакого желания отпускать от себя Вивиан Бичем.

Глава 10

С того вечера Дэвид стал задерживаться у Вивиан все больше. Как и раньше, он приносил еду, а после оставался, и они разговаривали. Иногда ему нравилось дразнить ее, да так, что в конце концов она выходила из себя и принималась чуть ли не кидаться вещами, что его безумно веселило. Случалось, Дэвид спрашивал ее мнение о самых неожиданных вещах и слушал ответы с искренним вниманием. Бывали вечера, когда он рассказывал Вивиан о своих проделках в детстве, которые никак не вязались с его высокородным происхождением. Так, Дэвид поведал, как срезал все розы в саду, а потом, спасаясь от рассерженного садовника, прыгнул в озеро, и Вивиан с трудом сдержала смех, когда рассказал, как младшая сестра вымазала ему все лицо маминой помадой за то, что он съел все булочки со смородиной, не выдержала и расхохоталась.

– Я понятия не имел, что их оставили для нее! – запротестовал Дэвид с видом оскорбленной невинности. – И мне ужасно хотелось есть.

– Какой же ты был хулиган! – воскликнула Вивиан, представив его мальчишкой с лицом, перепачканным помадой, и странное дело – эта картина ей очень понравилась.

– Ну, если ты называешь меня хулиганом после таких историй, то я, пожалуй, не буду рассказывать про остальные мои похождения.

– Конечно, хулиган, если съел чужие булочки! Все остальные поступки – ерунда по сравнению с этим.

– Эх, если бы моя родня считала так же, – усмехнулся Дэвид. – Селия в итоге простила меня за булочки, но только после того, как я клятвенно пообещал отдать ей свою порцию пирожных с кремом.

Вивиан снова рассмеялась. Удивительно, но больше она не злилась на него. Да, Дэвид держал ее под замком, но никто и никогда так не ухаживал за ней, как похититель. У нее теперь была не только вкусная еда и мягкая постель, но также горячая ванна, шоколад, интересные разговоры – все то хорошее, к чему так быстро привыкаешь. Дворецкий продолжал украдкой приносить ей книги из библиотеки, и Вивиан чувствовала, что если даже Дэвид и узнает об этом, то не будет против. Он больше не пытался силой или хитростью получить у нее свою печатку, и порой Вивиан даже забывала причину, по которой оказалась в его доме. Непонятно, чего от нее хотел Дэвид, когда приносил сладости и целыми часами развлекал беседой, но она чувствовала, что постепенно поддается его очарованию. Мужчина, которого Вивиан раньше называла лживым мерзавцем, нравился ей все сильнее.

Конечно, она не теряла надежды сбежать отсюда, постоянно думала о Саймоне и часто твердила себе, что в этом мире никому нельзя доверять, в том числе и слишком уж милому Дэвиду Рису, однако мысли о побеге ей приходили в голову реже, чем размышления о хозяине дома. Это было неправильно и походило на предательство, но она ничего не могла с собой поделать. Дэвид относился к ней с такой заботой, что ненависть к нему таяла, хоть она постоянно и напоминала себе, что мотивы у него явно корыстные.

Вивиан знала, что он хочет ее развеселить, и сначала пыталась не поддаваться, но Дэвид усиливал натиск, и в итоге она уже искренне смеялась над его историями. Непонятно, почему ему было так важно услышать ее смех, но он достиг своей цели. Вивиан не могла ненавидеть человека, который так легко поднимал ей настроение. Чем сильнее она сопротивлялась, тем смешнее становились его истории, и в итоге ее всякий раз одолевал приступ смеха. Нечестно, что у Дэвида оказалось такое отличное чувство юмора, но тут уже ничего не изменишь. Ее жизнь раньше была мрачной и скучной, а теперь Вивиан с нетерпением и даже радостью ждала встречи с хозяином дома. Она никогда не знала, что от него ждать, но пока Дэвид ни разу не разочаровал ее.

– Поздравь меня! – однажды воскликнул он с порога и, широко раскинув руки, изящно ей поклонился, а потом без предупреждения взял ее руку и вежливо поцеловал. – Больше никто не посмеет назвать меня бесталанным, потому что сегодня я провернул одну просто гениальную сделку!

Дэвид открыл дверь и крикнул слуге, чтобы принесли еще один стул, потом повернулся к ней и заявил:

– Надеюсь, ты не против, если сегодня я поужинаю вместе с тобой?

Вивиан прижала руку, которую он поцеловал, к животу и в замешательстве увидела, как старый слуга с трудом тащит стул. Поставив его к столу, дворецкий следом внес поднос, чуть не сгибаясь под его тяжестью. Дэвид забрал у него ношу и сказал:

– Можешь идти, Беннет. Я отпускаю тебя на весь вечер. Так что отдохни, выпей портера, если хочешь.

– Да, сэр.

Дворецкий поклонился и вышел, а Дэвид снова повернулся к Вивиан, с широкой улыбкой достал бутылку вина и, наполнив два бокала, сказал:

– Предлагаю это отпраздновать. Я очень давно не был так собой доволен.

– Так что случилось-то? – Вивиан взяла бокал из его рук.

– Ты говоришь так, будто подозреваешь меня в чем-то нехорошем, – покачал он с укоризной головой.

– Имею на это право. – Вивиан вдохнула аромат вина. – Может, поймал на улице очередную девушку и тоже запер?

Дэвид взглянул на нее с искренним изумлением.

– Нет, дело не в этом. Мне ужасно повезло, и я купил наконец Танцора. – Дэвид раскинул руки в стороны и поклонился, словно актер перед благодарной публикой, потом хлопнул ладонью по колену и добавил: – Хотя нет, дело не только в везении: я действительно все правильно рассчитал.

Вивиан уставилась на него, совершенно ничего не понимая, потом спросила:

– Какого танцора?

– Какого Танцора? – переспросил Дэвид. – Того самого, единственного. Самого лучшего жеребца на скачках в Эскоте. В последний раз он проиграл, хотя соперник был гораздо слабее его, и все из-за идиотского поведения наездника. Его благородной крови хватит на табун чемпионов. Мой брат целый год пытался его заполучить, но старина Камден уперся – и ни в какую. А вот теперь продал – именно мне.

– Ты купил лошадь? – осторожно уточнила Вивиан. – И радуешься как ребенок?

– Но разве это не здорово! – удивился Дэвид, потом, обреченно махнув рукой, добавил: – Впрочем, женщине этого не понять.

– Значит, тебе он достался по дешевке? – спросила Вивиан, наклонив голову.

– С чего ты взяла? Вовсе нет, – с улыбкой признался Дэвид.