– Вас что-то еще беспокоит, милорд?

Дэвид помешкал, но все же кивнул.

– Да… нога.

Креддок удивленно поднял брови.

– Но я уверен, что кость давно срослась, во всяком случае в последний раз, когда вас осматривал, все было в порядке. – Он добродушно погрозил пальцем. – Похоже, это просто ваш каприз.

– Нет, не думаю: вы ведь меня знаете с детства, и моего отца лечили.

Доктор Креддок приезжал к ним в Энсли-парк, когда Дэвид был еще мальчиком, и достаточно насмотрелся переломов, ссадин и ран. Конечно, он помнил, как часто Дэвид падал то с дерева, то с лошади, а один раз даже из окна. Не мог забыть доктор и синяк, который поставил под глазом младшему брату Маркус за то, что тот пытался мухлевать в карты. Креддок также лечил обоих братьев от многочисленных простуд – закономерный результат многочасовых купаний и побегов в лес под дождем, дабы скрыться от учителей. Да, хулиганом Дэвид был отменным – чего стоит только выходка с ночным колпаком отца, оказавшимся в святочную ночь на шпиле местной церкви.

Добрый доктор, конечно, все это помнил, поэтому только покачал головой и со вздохом произнес:

– Эх, мальчишки… Так что там с ногой?

Дэвид перестал улыбаться.

– Все еще болит – судороги.

Доктор Креддок нахмурился:

– Давайте посмотрим.

Дэвид сел на кушетку, вытянул ногу и уставился в потолок, пытаясь не обращать внимания на щипки и надавливания.

– Что ж, никаких признаков воспаления или какого-то заболевания нет, – наконец констатировал Креддок. – Просто вы стали старше, милорд, и для полного восстановления вам нужно больше времени.

– Но ведь прошло уже три месяца?

Доктор Креддок поджал губы.

– Вы можете нормально ходить?

– Да, острая боль бывает редко.

– А когда это случается? Наверное, по вечерам? Когда вы устаете? – В ответ на кивок Дэвида доктор добавил: – Значит, мышцы еще недостаточно окрепли, и нужно время, а также массаж и физические упражнения. У вас был серьезный перелом, и глупо это отрицать.

Дэвид в раздражении опустил штанину.

– И как долго это еще будет болеть?

Доктор закрыл саквояж и спокойно ответил:

– Перелом сросся. С ногой все в порядке, но, похоже, вы вели не совсем правильный образ жизни, пока она заживала. А что касается боли, то неприятные ощущения могут остаться навсегда, особенно в непогоду или если перетрудитесь.

– Навсегда? – воскликнул Дэвид в ужасе и инстинктивно положил ладонь на икру, где ощущалась самая сильная боль. – Это точно?

– Нет, но это возможно. Вы сильный, здоровый мужчина, и если будете выполнять мои рекомендации, то шансы, что вы совсем поправитесь, значительно возрастут, – заверил его доктор. – Должно пройти время.

Время… Опять время! Всегда одно и то же – ждать, ждать. Устроить попойку, залезть в долги, совратить замужнюю женщину – на это времени много не надо. Но зато, чтобы исправить ошибки и научиться жить так, как положено добропорядочному гражданину, нужна целая вечность.

– Может, вам купить трость? – предложил Креддок. – Так вы уменьшите нагрузку на больную ногу.

Дэвид решительно замотал головой: ну нет, только этого не хватало – ходить как старик, – на этом они с Креддоком и расстались.

Никогда раньше последствия его загулов не являлись к нему в виде физической боли: всегда удавалось выходить из переделок с минимальными потерями. Боль в ноге могла остаться с ним навсегда, и это было для него страшным наказанием. Большую часть времени Дэвид мог передвигаться совершенно свободно, но порой всю икру и бедро словно пронзал раскаленный нож, который с каждым движением еще глубже входил в мышцы.

Дэвид встал и принялся ходить по комнате, стараясь ступать твердо, размеренно. С недавних пор это стало его утренним ритуалом. Каждый раз, когда нога касалась пола, он сжимал мышцы и чувствовал покалывание в нижней части, но безжалостно это игнорировал. Дэвид верил, что если достаточно разработать мышцы, то они вновь станут сильными и здоровыми.

Пять кругов по комнате… десять… двадцать. Он ходил, одновременно выполняя ногой разные движения, пока та не начинала болеть по-настоящему и не наливалась свинцом. Тогда, чтобы восстановить дыхание, Дэвид останавливался и отдыхал, опершись рукой о каминную полку. Ему оставалось только надеяться, что это поможет.

Вот и сегодня, передохнув, он вышел в коридор и незаметно для себя оказался перед дверью в гостевую комнату. Почему-то ему захотелось зайти к ней, хотя вряд ли девушка стала бы с ним разговаривать. Впрочем, он не собирался ее запугивать и злить. Ему надо было выговориться, а для этого во всем доме подходила только она одна. Ведь, как Дэвид уже понял, ей можно было рассказать что угодно. Девушка не знала его друзей, родственников и никому не могла передать его тайны.

Он услышал шаги, и скоро в коридоре появился Беннет с подносом в руках.

– Она еще не завтракала? – спросил Дэвид, хотя уже знал ответ: ведь приносить ей еду мог только он.

– Нет, сэр, – ответил дворецкий. – Вы были с доктором, и я не стал вас тревожить.

Дэвид взял поднос и с удивлением взглянул на Беннета.

– Что-то он тяжелый сегодня. Не слишком ли много еды для одной девушки?

– У нее отменный аппетит, – ответил дворецкий. – Она чуть ли не вылизывает тарелки, какой бы большой ни была порция.

Дэвид изумленно поднял брови.

– Я полагаю, она очень изголодалась, – пояснил Беннет тем же безучастным тоном. – Бедная девочка.

Такая мысль никогда не приходила Дэвиду в голову. Он задумчиво взглянул на поднос, потом открыл дверь и вошел в комнату. Его пленница соскочила с кровати, взметая пену простыней и нижних юбок. Волосы свободно ниспадали ей на плечи, край покрывала закрывал грудь. Девушка в замешательстве посмотрела на него, потом взгляд ее стал твердым, и она, как всегда, повернулась к нему спиной.

– Доброе утро, – сказал Дэвид и поставил поднос на столик. Нога болела сегодня совсем немного, но он все-таки сел на стул. – Извини, что задержался с завтраком.

Пленница фыркнула. Судя по ее коротким быстрым движениям, она застегивала лиф платья, а уже через минуту повернулась к нему. Глаза метали молнии, губы были упрямо сжаты. Девушка направилась к столику, взяла тост и, прежде чем откусить, опять пристально взглянула на него – хотя нет, скорее на стул, понял Дэвид. В ее прекрасных голубых глазах полыхнул гнев, и больше она на него не смотрела, сосредоточив все свое внимание на подносе. Дэвид никогда не видел, чтобы еду поглощали с такой скоростью, полностью отдаваясь этому процессу. Складывалось впечатление, что его пленница несколько дней голодала, но ведь он сам вот уже почти неделю приносил ей пищу дважды в день, и в значительном количестве.

– Я рад, что тебе понравился завтрак, – сказал Дэвид, на что миссис Грей фыркнула и потянулась за беконом. – Надеюсь, скоро у нас появится новый повар и настоящая горячая еда, а не эта провизия для пикников.

Ее глаза опять вспыхнули, на этот раз – от удивления. Судя по тому, что она съедала все подчистую, ей и эта еда казалась божественной.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – после паузы добавил Дэвид. Молчание пленницы уже начинало его злить, и он во что бы то ни стало хотел ее разговорить. – Лично мне эти блюда кажутся несъедобными.

Он притворно содрогнулся, словно от отвращения, хотя на самом деле еда была хорошей. Дэвид не считал себя гурманом и мог питаться почти чем угодно – главное, чтобы пища была горячей, обильной и сносно приготовленной.

Девушка окинула его презрительным взглядом и зачерпнула ложкой каши.

– Как только я найду повара, еда станет лучше, клянусь. Больше никакой… – он поморщился, – каши. Утром лучше есть ветчину или копченую рыбу, а еще вареные яйца. И маленькие нежные кексы, украшенные мармеладом, которые так любят дамы. Моя сестра их обожает, хотя, я слышал, от них портится фигура. Меня вопросы лишнего веса не заботят, но, должен признаться, когда подают такие кексы, могу съесть их все и тем самым помочь избавиться от искушения дамам за столом.

Услышав о кексах, девушка перестала жевать и завороженно уставилась на него. Похоже, ей нравились сладости. Дэвид спрятал улыбку и, опустив глаза, воскликнул с притворным сожалением:

– И даже шоколада нет! Раньше, бывало, мама и сестра каждое утро выпивали по чашечке горячего шоколада. Мне он казался слишком сладким, но они не могли без него обходиться. Как только найду повара, немедленно исправлю ситуацию. Мало кто из представительниц прекрасного пола может продержаться так долго без шоколада и не сказать и слова в упрек.

Вивиан едва не подавилась кашей. Перед глазами у нее возникли такие соблазнительные картины: кексы, пирожные, шоколад, которые она видела лишь в витринах. Хозяин дома, похоже, думал, что она привыкла к таким деликатесам. Если бы он только знал, что даже тарелка горячей каши порой была для нее роскошью! А уж шоколад! Она лишь однажды почувствовала его запах, когда шла за богатым мужчиной, намереваясь вытащить у него кошелек. Ароматы кафе, куда он зашел, настолько ее поразили, что она остановилась, вдыхая этот теплый, соблазнительный запах, и даже забыла, зачем пришла.

Вивиан тряхнула головой, словно освобождаясь от наваждения, и сказала своему мучителю:

– Хватит болтать! Мне на все это плевать. Скажи только одно: когда ты намерен меня отсюда выпустить.

– Я с радостью выпровожу тебя из своего дома, – заявил он с дьявольским блеском в глазах, – как только скажешь, где мои вещи.

Вивиан снова фыркнула: после недели взаперти она не могла вернуть ему печатку, даже если бы и захотела. Флинн, конечно, уже давно скрылся, и она не представляла, где теперь искать всю шайку, но даже если бы и знала, ни за что не сказала бы из-за Саймона.

Кроме того, ей здесь очень даже неплохо жилось. Она больше не боялась, что ее изнасилуют или сдадут в полицию. Рано или поздно у нее появится возможность отсюда сбежать, а пока вполне можно наслаждаться уютом и теплом, а главное – не отвечать на вопросы хозяина дома.