– Однако Дэвид выкидывал такие штуки и раньше, – продолжал Эксетер. – Надуть меня, нарушить обещание, спровоцировать скандал, а потом причалить к более гостеприимному берегу, чтобы устроить себе каникулы! Если бы не фальшивые деньги, его нынешнее исчезновение внушало бы не больше подозрений, чем все предыдущие.

– Может быть, стоит сказать Розалинде? Вдруг он написал ей письмо?..

Маркус покачал головой.

– Нет. Я перечитал все последние письма, которые он ей посылал, и не нашел там ничего для себя полезного. – Он резко развернулся к Ханне, словно его осенила совсем новая мысль. – А не говорил ли он случайно чего-нибудь странного перед возвращением в Лондон?

Она попыталась вспомнить. Беда в том, что в то время Ханна и не думала его подозревать – хватало собственных тревог и волнений.

– Ничего особенного не припоминаю, – сказала она наконец.

– Так я и думал, – согласился Эксетер.

Некоторое время они шли молча. Солнце скрылось, вдали угрожающе пророкотал гром. Но Ханна могла бы идти с ним рядом даже под проливным дождем. Здесь, где никто не следил за ними, он был не надменным герцогом, а просто Маркусом, человеком-загадкой, разгадывать которую ей становилось интереснее день ото дня. И по мере того как они уходили дальше и дальше от дома, ее глупое сердечко ускоряло свой ритм в сладком волнении.

– А в остальном… Нет ли каких трудностей? – спросил он.

– Нет, – осторожно ответила Ханна.

Они пошли дальше. Она посмотрела на Маркуса как раз в тот момент, когда и он решил на нее взглянуть, – оба поспешили отвести глаза.

– А должны быть? – Ханна постаралась, чтобы голос звучал ровно.

– Нет-нет, – поспешно ответил он. – Я просто хотел убедиться, что вы всем довольны.

Чем она должна быть довольна? Тем, что он ее поцеловал? Или тем, что ничего больше не случилось? Или есть что-то еще?

– Что вы имеете в виду?

Герцог остановился – и Ханна тоже остановилась в шаге от него.

– Я думал… нет ли у вас… каких-нибудь неприятных впечатлений о той ночи?

У нее замерло сердце.

– О той ночи?

– Именно.

– Когда мы видели Лили?

Он болезненно поморщился.

– Речь идет не о Лили.

Ханна прикусила губу.

– Хотите сказать… когда я вас поцеловала?

Маркус смотрел на ее губы.

– Да, – сказал он, и голос его стал глухим и хрипловатым.

У нее пересохло в горле. Ханна видела: он хочет ее поцеловать – об этом ясно говорили его глаза. Ноги отказывались ей повиноваться, как и язык. Он мог бы ее поцеловать. Нет причин, почему не следовало этого делать.

Маркус сцепил руки за спиной. По ее взгляду он видел, что она бы позволила и даже сама этого хотела. Но если он ее поцелует, то окончательно потеряет голову. И всего себя.

Гром ударил совсем близко. Взметнулся ветер, подхватив выбившиеся из прически локоны, и швырнул лепестки розы прямо в ее лицо. Впервые в жизни Маркус не смог принять решение. Один поцелуй можно списать со счетов: это была ошибка, вольность. Но два? Неужели он испугался? А она?

– Начинается дождь, – прошептала Ханна, когда первые тяжелые капли застучали по земле.

Одна упала ей на щеку, сползла в уголок губ. Интересно, какова ее кожа на вкус, теплая и влажная? Он мог бы узнать это, нужно только наклониться и прижать к себе эту женщину прежде, чем дождь успеет вымочить их обоих.

Это был роковой миг. Маркус закрыл глаза.

– Да, – сказал он. – Нам лучше пойти домой.

– Лучше бежать бегом! – воскликнула Ханна и нервно рассмеялась, а дождь уже не накрапывал – лил в полную силу. Она набросила на голову шаль и, подхватив юбки, пустилась бегом.

Герцог побежал следом, проклиная себя. Наверное, чему не бывать, тому не бывать никогда.

Глава 16

– Итак, мы договорились. Не так ли, Эксетер? – Пауза. – Ваша светлость?

Маркус отвернулся от окна, в которое смотрел безучастным взглядом. В кабинете были Натаниел Тиммз и мистер Джон Стаффорд, главный клерк с Боу-стрит.

– Прошу прощения, – сказал герцог. – Что вы сказали?

– Поскольку ваш брат, по-видимому, бесследно исчез, а расследование зашло в тупик, мы поищем другой путь, – заговорил Тиммз.

Маркус тщательно обдумывал свой ответ. Да, это разумное предложение. Дэвид отсутствовал уже больше месяца, а он сам за последние две недели не узнал ничего полезного. Как он устал от всего этого – карты, тревоги, слежка… Пусть Стаффорд теперь постарается.

– Да, – сказал наконец Эксетер. – Делайте, что сочтете нужным. Единственное, о чем я прошу: дайте мне знать, если всплывут факты, доказывающие участие в афере моего брата.

Хитрый Стаффорд отлично знал, откуда берется масло на его хлебе.

– Да, ваша светлость, – ответил он и поклонился. – Разумеется.

– Конечно, конечно, – с преувеличенной сердечностью заверил герцога Тиммз. – Премного благодарен, сэр, за все, что вы пытались для нас сделать.

Маркус молча смотрел на Тиммза и злился. Он потерпел провал в деле, за которое взялся, а ведь привык всегда добиваться своего. Но это расследование с самого начала напоминало схватку с ветряными мельницами. Похоже, на этот раз Дэвид его перехитрил. Или брат невиновен? Тогда Маркус впустую потратил уйму времени.

Он встал.

– В таком случае, джентльмены, я желаю вам хорошего дня.

Стаффорд и Тиммз ответили на его кивок, а Эксетер, взяв у ожидающего поблизости слуги свою шляпу и трость, покинул солидно обставленную контору Тиммза и вышел на улицу, залитую лучами послеполуденного солнца.

Постоял минуту, глубоко вдыхая теплый воздух. День выдался чудесный. Ему больше не нужно убивать вечер в игорном притоне в поисках подозреваемых. Действительно, какое облегчение! Итак, Дэвид взял верх, Маркус отступил. Пусть брат делает что хочет – никакой слежки, никакого контроля, мысленно обратился он к отсутствующему Дэвиду. Пусть наслаждается жизнью, пока цел.

Герцог сбежал вниз по ступенькам. Расторопный, как всегда, лакей распахнул перед ним дверцу кареты.

– Домой, – приказал Эксетер, занося ногу на подножку.

– Да, ваша светлость.

В следующую минуту кучер щелкнул кнутом – и карета тронулась. Маркус откинулся на спинку сиденья. На лице блуждала слабая улыбка. Наконец-то свободен! Интересно, какие у его дам планы на сегодняшний вечер? Если повезет, он сможет провести тихий вечер в кругу семьи. Как же ему надоело проводить ночи вне дома! Вот Розалинда обрадуется! Мачеха нередко распекала его, уговаривая почаще бывать дома, и не понимала, почему пасынок игнорирует ее просьбы. Надо надеяться, что обрадуется и Ханна. Может, она еще раз пригласит его тайком выпить чая на кухне? Наверное, ему следует ее пригласить…

Карета остановилась. Герцог легко спрыгнул на землю и зашагал вверх по ступенькам, едва удерживаясь, чтобы не засвистеть. Дворецкий открыл перед ним дверь, и он вошел в холл. В этот момент стройная фигурка в голубом прекратила расхаживать туда-сюда и резко остановилась. Вихрем взметнулись юбки.

– Маркус! – воскликнула Ханна, когда он в два шага пересек холл и очутился рядом с ней. Он поднес к губам ее руку. При виде нее его сердце возликовало – так было всегда. Да, чувство ликования проникло в самое сердце, и это так поразило Эксетера, что от него едва не ускользнуло, что голос ее полон тревоги.

– Что случилось, дорогая? – Маркус повернулся спиной к Харперу, в глубине души желая заключить Ханну в объятия и стереть с ее лица это испуганное выражение. Держать бы ее так, защищая от всех невзгод жестокого мира! Вместо этого он крепко сжал ее ладонь двумя руками. А когда другая ее ладонь легла сверху на его руки, душа наполнилась теплом и спокойствием. Он пришел домой – к ней.

Синие глаза Ханны были как-то особенно грустны.

– Дэвид вернулся.

Маркус долго стоял как громом пораженный. Почему никчемный братец решил вернуться и опрокинуть вверх тормашками его жизнь именно сейчас, когда Эксетер понял, что отдал сердце женщине, которую Дэвид буквально подкинул на порог его дома?

– Где он?

Она бросила взгляд через плечо.

– Он болен и пьян.

Разжав ладони, Маркус бросился вверх по лестнице.

– Подождите! Я должна вас предупредить… – Ханна протянула к нему руки.

Дверь гостиной распахнулась. Дэвид едва держался на ногах, налегая на дверную ручку. Его глаза лихорадочно блестели, налившись кровью от неумеренных возлияний. Пары спиртного Маркус ощущал, стоя в десяти футах. Корка запекшейся крови на лбу, грива нечесаных волос, успевших отрасти ниже плеч. Дэвид весь был покрыт грязью – с головы до ног.

– Возвращение блудного брата.

Ханна испуганно вздрогнула. Она знала этот ледяной тон герцога, и он был ей ненавистен. Эксетер давно не говорил с ней таким тоном. Он ни с кем уже так не разговаривал!

– Маркус! – умоляюще прошептала Ханна, но он, казалось, забыл о ней. Его внимание было занято исключительно Дэвидом.

– Да, дорогой братец. Прости, но я вернулся. Немножко потрепанный, но живой. – Дэвид подкрепил свои слова издевательским кивком и замер, прижимая ладонь к ребрам.

– Что тебе надо?

Опустив голову, Ханна в отчаянии сцепила руки.

– Что мне надо? – повторил Дэвид, моргая, точно сова.

Ханна заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих дверную ручку. Его заметно покачивало. Он покосился на брата, потом на нее, задержав взгляд на ее руке, протянутой к Маркусу. Смутившись, Ханна отдернула руку. Она хотела предупредить герцога, что Дэвид может потерять сознание в любую минуту.

– Дэвид! Мама! Дэвид вернулся!

Холл наполнился радостным криком Селии, и Ханна бросилась назад, чтобы задержать девушку. Пусть мужчины выясняют отношения с глазу на глаз, без Розалинды и Селии. Но дамы ждать не хотели. Дэвид заметил сестру как раз в тот момент, когда Ханна схватила ее за руки.