Ширли Карр - Чего хочет граф

– Передайте ему, что я сейчас приду, – прошептала в ответ Куинси.

Закрыв дверь, она бросилась одеваться. Пять минут спустя они с Джеком уже шагали по темным улицам.

– Синклер послал и за доктором Кимбаллом? – спросила Куинси.

– Нет, сэр. Томпсон сказал, что вы знаете, что делать.

– Так это Томпсон послал вас?

– Да, сэр, вытащил меня из постели.

Она ускорила шаг, потом побежала.

Куинси влетела в кухонную дверь, пробежала мимо испуганных судомоек, взбежала по лестнице и, задыхаясь, остановилась на ковре перед дверью в спальню Синклера. Она подняла руку, чтобы поправить очки, и обнаружила, что забыла их. В этот момент дверь распахнулась и в коридор выглянул Томпсон.

– О, хорошо, вы пришли. – Он втащил ее в комнату и тут же закрыл за ней дверь.

– Куинси. Нет, Куинси!.. – Крик Синклера перешел в стон.

Забыв о Томпсоне, она прошла к кровати. Граф лежал на сбившихся простынях, и его голова металась по подушке. Куинси села на край кровати и взяла его за руки.

– Он такой уже больше часа, – сказал Томпсон, приблизившись. – Я боялся, что он разбудит весь дом. Все время зовет вас и что-то кричит... По-моему, это французские ругательства. Что вы с ним сделали?

– Синклер... – прошептала она.

Граф тотчас же затих, и его пальцы, горячие и влажные, вцепились в ее руку. Он несколько раз сжал ее, потом разжал пальцы и задремал.

– Почему вы послали за мной, а не за его матерью или доктором?

– Я доверяю докторам не больше, чем вы, а у миледи и так достаточно седых волос. И все они появились после того, как он последний раз болел.

– Последний раз? – Куинси убрала прядь волос с покрытого испариной лба Синклера.

– Да, после последнего большого сражения. Хирург пытался отрезать милорду ногу, но тот отшвырнул этого коновала и, собрав оставшиеся силы, выбрался из палатки. И никто не мог найти его целую неделю. – Томпсон натянул одеяло на плечи Синклера. – У миледи не было ни одного седого волоса до тех пор, пока она не прочитала список убитых и раненых. Она увидела его имя среди пропавших без вести – таких считали убитыми. – Слуга понизил голос: – Вы ведь не думаете, что сейчас он не выкарабкается?..

– Куинси!.. – прохрипел Синклер, внезапно проснувшись.

Куинси с облегчением улыбнулась, потом нахмурилась:

– Я не понимаю, милорд... Вам же было гораздо лучше. Отвар должен был...

– Отвратная бурда, – проворчал граф.

Куинси внимательно на него посмотрела:

– Так вы не пили отвар? Как же вы от него избавлялись?

Синклер свесил руку с кровати, и Куинси услышала тихий плеск.

– Ночной горшок?! Ах вы, упрямец! – Она встала с кровати. – Мы с Томпсоном уходим. Раз милорд лучше знает, что требуется для его лечения, нам здесь делать нечего. Пойдемте, Томпсон.

Слуга пожал плечами:

– Как скажете, сэр. Они направились к двери.

– Вы уходите?! – прохрипел граф. Куинси даже не обернулась.

– Подождите! – Синклер приподнялся и протянул к ней руку. – Прежде чем вы уйдете, не могли бы вы... Не могли бы вы принести мне чашку этого проклятого отвара?

Томпсон с Куинси, улыбаясь, переглянулись. Слуга взял пустой чайник со столика и вышел из комнаты.

Куинси смочила в тазу лежавшее рядом полотенце и протерла лоб больного.

– Милорд, вам не следовало ехать в Лондон. Было бы гораздо лучше, если бы вы остались в Брентвуде.

– Нет-нет... – Он закашлялся. – Ваша бабушка беспокоилась бы, если бы я не привез вас домой вовремя. Я дал слово. – Он со стоном откинулся на подушки.

Он также дал слово, правда, только самому себе, что не ляжет с ней в постель до тех пор, пока она не будет принадлежать ему по закону. Но это не означало, что он не хотел видеть ее до того момента.

Вскоре вернулся Томпсон с отваром. Синклер поморщился и сел в постели. Слуга, кивнув Куинси, отправился на свой пост в коридоре, а она, присев на край кровати, протянула графу чашку.

– Пейте.

– Ваше здоровье. – Он сделал глоток и снова поморщился. Потом быстро допил остальное.

– Вот и хорошо, – сказала Куинси. – Теперь мне следует уйти, а вам нужно поспать.

– Мне не хочется спать.

– Но сейчас глубокая ночь. Разумеется, вам хочется спать.

– Нет, не хочется. – Граф потянулся к ее руке.

– Что ж, в таком случае вам надо выпить стакан ромашкового чая. Интересно, есть ли на кухне ромашковый чай?

Он погладил ее по руке. Голос Куинси успокаивал лучше, чем любое лекарство. Ему действительно не хотелось спать – хотелось слышать ее голос. – Расскажите мне сказку, – сказал он неожиданно.

Куинси рассмеялась:

– Сказку?

– Вы хотите, чтобы я заснул? Тогда расскажите мне сказку на ночь.

– Вы как ребенок. Он кивнул:

– Сейчас – да.

– Хорошо. Только дайте подумать... – Она снова протерла его лоб влажным полотенцем. – Когда-то давным-давно... О, это просто смешно!

Синклер устроился поудобнее на подушках и взял ее за руку:

– Продолжайте же.

Она вздохнула:

– Когда-то давным-давно жил красивый юноша по имени Рэндолф.

Синклер внимательно посмотрел на нее, и Куинси покраснела:

– Я рассказывала эту сказку моей сестре, Вы действительно хотите, чтобы я продолжала?

– Да, пожалуйста.

Куинси откашлялась и вновь заговорила:

– Рэндолф происходил из знатной семьи, но он был младшим сыном младшего сына, и ему приходилось самому всего добиваться в жизни. Закончив учебу, он стал викарием в рыбацкой деревушке. Он был так же беден, как его прихожане, но старался помогать им всем, чем мог. Если кто-то из рыбаков болел, он занимал его место в рыбацкой лодке, чтобы больной не терял свой заработок.

Синклер улыбался, глядя на Куинси. Он представлял, как она, десятилетняя девочка, рассказывает эту сказку своей младшей сестренке.

– Однажды в Ла-Манше был сильный шторм, и рыбацкая лодка едва не протаранила корпус опрокинувшейся яхты. Люди с яхты барахтались в воде и из последних сил боролись с волнами. Никто из рыбаков не рискнул прыгнуть в бурное море, но они бросили несчастным веревки. В воде оказался и владелец яхты, французский аристократ. Но он и его дочь находились слишком далеко от лодки, и рыбаки не смогли добросить до них веревки. Девушка пыталась подплыть к лодке, но тяжелые мокрые юбки тянули ее на дно, и она начала тонуть. Тогда Рэндолф прыгнул в бурлящие волны и спас девушку. Он спас также и ее отца, а рыбаки вытащили из воды всех остальных. Французский аристократ оказался другом нашего короля, и он плыл в Англию, спасаясь от революции. Король Георг был так благодарен Рэндолфу за спасение своего друга, что пожаловал ему баронский титул. Француз потерял все свои богатства во время революции и кораблекрушения, но он тоже хотел выразить благодарность спасителю, поэтому отдал Рэндолфу самую большую драгоценность – отдал руку своей дочери Доминик. Рэндолф же был на седьмом небе от счастья, потому что они с Доминик влюбились друг в друга с первого взгляда и...

– Вы забыли, чем все кончилось? – спросил граф, открыв глаза.

– Я думала, вы уже заснули.

– Они жили долго и счастливо, не так ли? – Синклер улыбнулся.

– Конечно, долго и счастливо. Двадцать лет. А потом произошел несчастный случай. Рэндолф погиб, когда перевернулась его карета.

«Доминик – имя ее бабушки», – вспомнил Синклер. Тут их взгляды на мгновение встретились. Затем Куинси наклонилась и поцеловала его в лоб.

– А теперь будьте хорошим мальчиком и спите.

Он заснул с улыбкой на губах.

Куинси с Томпсоном сменяли друг друга всю ночь и давали Синклеру ивовый отвар, когда он просыпался. Дважды она пыталась прилечь на кровать камердинера в гардеробной, но граф звал ее каждый раз, едва голова Куинси опускалась на подушку. В конце концов, она устроилась в кресле, придвинув его к кровати. А в семь утра пришел Джек; он сказал, что сменит Томпсона. И только сейчас Куинси вспомнила, что ушла, даже не оставив записку бабушке и Мел, так что они, наверное, ужасно волновались. Она уже собиралась уходить, когда граф снова позвал ее. Кончилось тем, что Куинси написала записку и попросила одного из слуг передать ее сестре, а сама же вернулась к Синклеру.

Как странно... Если она пыталась уйти, он становился беспокойным и начинал звать ее. Если же она просто отходила к своему столу, он прекрасно спал.

– Куинси! – в очередной раз раздался хриплый голос Синклера.

Куинси, дремавшая за столом, подняла голову.

– Что?.. – Она заморгала и протерла глаза.

– Черт возьми, который час? – Граф приподнялся и пригладил ладонью волосы. – Почему вы не... – Он закашлялся.

Куинси позвонила горничной, потом подошла к кровати Синклера и, дождавшись, когда приступ кашля пройдет, с улыбкой сказала:

– Для пациентов в вашем состоянии доктор Кимбалл рекомендовал бы слабый чай и жидкую овсяную кашку. – Синклер поморщился, и она добавила: – Зато бабушка рекомендует фрукты, тосты с апельсиновым джемом и столько чая, сколько сможете выпить.

При слове «фрукты» граф улыбнулся.

– Ваша бабушка – мудрая женщина, – Он хотел сказать еще что-то, но опять содрогнулся в приступе кашля.

Когда кашель прекратился, Куинси взяла из-под столика у кровати небольшую бутылочку и налила из нее немного в чашку. Протянув чашку графу, сказала:

– Бабушка также рекомендует глоток виски каждые четыре часа, когда вы бодрствуете.

– Я предпочитаю бренди.

– Бабушка настаивает на виски.

Синклер пожал плечами и выпил виски одним глотком. И тут же закашлялся на целых две минуты.

Вскоре появилась Джилл, и Куинси потребовала обед для себя и завтрак для графа. Потом стала готовить ивовый отвар. Когда она снова повернулась к Синклеру, он уже крепко спал.

Обедая, Куинси читала газету, и время от времени поглядывала на графа. В очередной раз проснувшись, он взглянул на нее и прохрипел: