– О... да-да, вот так... – Она вскрикнула и затрепетала в его объятиях; ее глаза закрылись, рот приоткрылся, а короткие ноготки впились в его плечи.

Синклер уткнулся носом в ее шею и обнял еще крепче. Наконец дыхание ее восстановилось, пальцы разжались, и она, открыв глаза, посмотрела на него с удивлением:

– О Боже... Я и представить не могла, что такое возможно.

– Только со мной, Куинси, – с улыбкой прошептал Синклер. – Ни с кем другим. – Он наклонился и поцеловал ее чуть припухшие от поцелуев губы.

Тут Куинси вдруг выскользнула из-под него и заявила:

– Теперь моя очередь. – Ее зеленые глаза сверкнули, когда она, склонившись над ним, поцеловала его в губы.

Затем ладонь ее скользнула по его животу, и эти прикосновения обжигали его словно пламя. Синклер застонал, запустив пальцы в ее короткие шелковистые волосы, и его бедра, казалось, сами собой устремились навстречу ее руке. Пальцы Куинси скользили меж его ног, и он громко стонал, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух. Внезапно пальцы ее прикоснулись к шраму над его правым коленом.

– Больно? – Она заглянула ему в глаза.

– Нет-нет, – прохрипел Синклер, покачав головой. Куинси снова принялась целовать его и ласкать, и граф, наслаждаясь этими ласками, то и дело стонал, поглаживая ее по спине. И тут вдруг в голову ему пришла одна мысль, на мгновение вытеснившая все остальное. Лаская его, Куинси отчасти повторяла то, что делал перед этим он, но чувствовалось, что у нее имелся некоторый опыт.

– Похоже, вы знаете, что делаете, – сказал он, не удержавшись. – Видите ли, мне просто любопытно...

– Я выросла неподалеку от фермы, – прошептала она, целуя его в шею.

– Да, понимаю. Но все же это не объясняет...

По-прежнему поглаживая его, Куинси приподнялась.

– Как-то раз я играла на чердаке сарая, и тут пришел конюх и... В общем, они с молочницей начали забавляться.

– Вы подглядывали? – Граф не удержался от улыбки.

– Просто я подумала, что он делает ей больно.

– Так вы собирались защитить ее? Сколько же лет вам было?

– Десять.

Граф усмехнулся.

– Я уже начала спускаться, по лестнице, – продолжала Куинси, – но в тот момент они стали ужасно шумными. И я поняла, что молочнице все это очень нравится.

– И вы решили запомнить урок?

Куинси тихонько рассмеялась и, наклонившись, поцеловала его. Затем продолжила ласки. Прошло несколько минут, и из горла Синклера вырвался хриплый крик. И тотчас же по телу его прокатилась дрожь, комната закружилась перед глазами, и он, уже затихая, невольно зажмурился.

Несколько секунд – а может, часов – спустя он открыл глаза. Куинси смотрела на него сверху вниз, и на губах у нее играла улыбка. Синклер привлек ее к себе и, обнимая за плечи, проговорил:

– Это было замечательно. Раньше со мной такого никогда не случалось.

– Неужели? – Теперь Куинси смотрела на него с некоторым удивлением.

Граф в смущении откашлялся.

– Нет-нет, вы не так поняли. Конечно, это случалось, но не... Впрочем, не важно, – добавил он, закрыв глаза.

Куинси прижалась к нему покрепче и тоже закрыла глаза. А Синклер, поглаживая ее большим пальцем по плечу, упивался ее ароматом и вспоминал ласки этой удивительной женщины.

Да, он не солгал, когда сказал, что с ним такого никогда не случалось. Не случалось, потому что он не любил ни одну из своих прежних женщин. А Куинси... Конечно же, он любил ее – в этом не было ни малейшего сомнения, хотя он только сейчас это понял. Тут глаза ее открылись, и, взглянув на него с улыбкой, она проговорила:

– Наверное, нам надо побыстрее вернуться. Бентли вчера очень беспокоился за вас.

Синклер ухмыльнулся:

– Может быть, вам следует еще раз помочь мне согреться, прежде чем мне придется одеться. – Он прижал ладонь к ее бедру.

Куинси рассмеялась и отстранила его руку.

– Вы согреетесь, когда встанете и начнете двигаться, – Откинув одеяло, она вскочила с постели и начала одеваться.

Он смотрел, как она одевается. Смотрел, как ее испачканные чернилами пальцы застегивают пуговицы на рубашке, и вспоминал, как эти пальцы поглаживали и ласкали его. Потянувшись за жилетом, Куинси, наконец, взглянула на него и густо покраснела, сообразив, что граф наблюдал за ней.

– Вы собираетесь ехать домой, завернувшись в одеяло? – спросила она.

Синклер усмехнулся и, приподнявшись, спустил ноги на пол. В следующее мгновение все закружилось у него перед глазами, и он схватился за край кровати, чтобы не упасть. Куинси тут же села рядом с ним и обхватила его за плечи:

– Что с вами? Вам плохо?

– Совершенно ничего не понимаю, – пробормотал Синклер, прикрыв глаза. Он потрогал повязку на лбу и глухо застонал.

– Осторожнее... – Куинси взяла его за руку. – Иначе вы сдвинете повязку. Наверное, вы ударились головой сильнее, чем мы думали. Возможно, мне лучше поехать одной и привезти доктора.

Синклер открыл глаза. Убедившись, что головокружение прекратилось, он покачал головой:

– Нет-нет, не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке.

Поднявшись с постели, граф принялся одеваться, однако ему потребовалось на это гораздо больше времени, чем обычно, – наслаждаясь последними мгновениями близости, он то и дело целовал стоявшую рядом Куинси. Завязав ему галстук, она сказала:

– Пойду, выведу Кларенса.

– Нет-нет, лучше я пойду...

– Вас все еще шатает. Оставайтесь здесь. Я вернусь через минуту. – Куинси направилась к двери, потом вдруг остановилась и бросилась обратно. Поцеловав Синклера в губы, она стремительно выбежала из хижины.

Синклер со вздохом прислонился к стене. Должно быть, он и впрямь слишком сильно ударился головой. Да-да, он чувствовал себя так, будто всю ночь кутил и дрался, а не просто свалился с седла.

Вскоре у двери послышались шаги, и граф, расправив плечи, подошел к очагу. Он налил в кружку воды из чайника и заставил себя сделать глоток. Вода казалось отвратительной на вкус, и он выплеснул остатки в очаг.

– Куинси, давайте побыстрее вернемся и как следует позавтракаем, а?

– Да, конечно. Я сейчас. – Она прикрыла кровать одеялом и тщательно расправила его. – Я готова, милорд.

Они вышли из хижины, и Кларенс, увидев их, радостно заржал. Синклер сел в седло и с улыбкой взглянул на Куинси.

Она робко улыбнулась в ответ и, запрыгнув на коня позади него, обхватила плечи графа обеими руками.

– Устроились? – Он похлопал ее по руке.

– Да, готова. – Она крепко прижалась к нему, и он почувствовал у своего уха ее горячее дыхание.

До дома они добирались довольно долго, поскольку объезжали препятствия, вместо того чтобы преодолевать их. Синклер с трудом удерживал поводья – его по-прежнему терзала головная боль, и чувствовалось какое-то странное стеснение в груди. Похоже, он накануне действительно очень неудачно упал.

Но если бы он не упал, ему едва ли удалось бы испытать то, что он испытал с Куинси. О, Господи, сможет ли он после всего произошедшего... например, положить ей руку на плечо, как он обычно делал?

А впрочем, почему бы и нет? Когда они поженятся, он сможет прикасаться к ней так часто, как захочет. И сможет спать с ней в любой из спален. Да-да, в любой из спален, но только после того, как они поженятся. Действительно, не стоит рисковать – ведь возможны «последствия»...

– Слава Богу, милорд! – воскликнул Бентли, когда они наконец-то подъехали к дому.

– Горячий завтрак, горячая ванна и бренди, Бентли. В любом порядке, но побыстрее, – сказал Синклер.

– И доктора, милорд?

– Что?.. О, нет-нет. – Синклер сорвал с головы повязку и сунул ее в карман. – Доктора не нужно, Это всего лишь шишка.

– Конечно, милорд, – кивнул Бентли. Дворецкий отошел в сторону, пропуская Куинси; спешившись, она стремительно направилась к двери.

– Подождите! – окликнул ее Синклер, когда она уже началаподниматься по лестнице.

– Да, милорд... – Куинси остановилась и взглянула него через плечо.

– Знаете, мне пришло в голову... – Сильно хромая, он подошел к ней и почти шепотом проговорил: – Я забыл поблагодарить вас за то, что вы помогли мне вчера, И за то, что согрели ночью. – Они начали подниматься по ступенькам, и он добавил:

– Возможно, я и сам сумел бы добраться до хижины, но все равно я очень вам благодарен и... Прошу простить меня за те неудобства, которые я, возможно, вам причинил.

Губы Куинси задрожали.

– Не стоит извиняться, милорд. – Она отвернулась и ускорила шаг.

В коридоре они увидели слуг, несших ведра с горячей водой. Молча кивнув друг другу, Синклер и Куинси разошлись по своим комнатам.

Когда горничная вышла, Куинси заперла дверь и, раздевшись, забралась в ванну. Какое-то время она сидела с мочалкой в руке – ей не хотелось мыться, не хотелось смывать со своего тела запах Синклера. О, она в полной мере воспользовалась этим подарком судьбы и на всю жизнь сохранит воспоминания о том, что пережила с графом, о том, что испытала в его объятиях. Этот удивительный мужчина пробуждал, в ней чувства и ощущения, прежде неведомые ей, – она даже представить не могла, что такое возможно.

Но повторится ли это когда-нибудь? Нет, едва ли, ведь Синклер намерен жениться. Да, он найдет себе жену, а она, Куинси... Что ж, возможно, он оставит ее при себе в качестве секретаря, но по ночам будет ласкать и обнимать другую женщину.

Тяжко вздохнув, Куинси опустила мочалку в воду и намылила ее. Единственное утешение – у мыла был такой же пряный запах, как у того, которым пользовался Синклер. Снова вздохнув, она стала тереть мочалкой грудь.

Десять минут спустя она выбралась из ванны и быстро оделась. Разумеется, в ее костюме не хватало одной очень важной детали, но чем же заменить ту полоску ткани, которую она разорвала, чтобы перевязать Синклеру голову? Если оторвать от простыни, это вызовет подозрения. А может, удастся как-нибудь замаскировать грудь галстуком?