Ему некуда было идти, кроме этого дома. Дома, в который он всегда хотел привезти Лили. Теперь она никогда не переступит его порог. Дождь превратился в изморось, но Джейк не обращал внимания. Он не видел и не слышал ничего вокруг себя. И ничего не чувствовал. Ни холодный дождь, ни пустоту в сердце, ни даже желание осмотреть собственные конюшни, которые покинул несколько месяцев назад.

В его жизни больше ничего не осталось, один пепел. В своем стремлении увидеть отца, добыть вожделенных лошадей и не причинить боли Лили он разрушил все, что так старался получить.

И деньги тут не помогут. Лили права: он имел дело не с бездушными бумажками, а с человеческими чувствами, и он растоптал эти чувства, желая стать первым.

Капли дождя стекали по его чисто выбритому лицу. Стерев их, Джейк вернулся в спальню. Эта комната на втором этаже была очень просторной, но поистине огромной казалась кровать. Она словно смеялась над ним. Отныне ему придется спать в одиночестве с осознанием того, что больше не сможет прикоснуться к Лили, услышать ее сонное дыхание, прижаться к теплому телу. Во всяком случае, она была настроена очень решительно.

Джейк не лгал, когда сказал, что готов дать ей время, свободу. Сейчас он сделал бы все, что угодно, лишь бы вернуть семью. Он не винил Лили, понимая, как обидел ее своей ложью.

Стянув с себя одежду, он швырнул ее в корзину в углу комнаты и направился в душ. Не мог уснуть и даже не пытался это сделать.

Стоя под ледяными струями воды, он спрашивал себя, сколько времени может понадобиться Лили. Он готов предоставить ей это время, но, черт возьми, не готов отказаться без борьбы от нее и от своего ребенка.

Опершись о стену, он склонил голову, подставляя шею под струи воды. Предстоит сражение, равного которому он не знал прежде. Раньше приходилось иметь дело только со скачками и тренировками лошадей, и это все, что он знал.

Не знал только, как исцелить разбитые им сердца.

Глава 17

Лили чувствовала себя круглой дурой. Когда три дня назад она покинула дом Джейка, ее единственным желанием было спрятаться от него. Только одно место могло стать приютом, и вот уже она сидела на кухне Баррингтонов, потягивая апельсиновый сок и спрашивая себя, что делать дальше.

– Дорогая, ты должна что-нибудь съесть, – настаивала Линда.

За последние несколько дней эта женщина стала для Лили настоящим утешением. Она не задавала вопросов, просто открыла ей дверь, а Деймон даже сказал, что она может оставаться столько, сколько захочет.

Проблема в том, что Лили нужна не только крыша над головой. Ей нужна поддержка, плечо, на котором можно было бы выплакаться, но она не желала себе в этом признаваться. Все вокруг носились с ней, сдували пылинки. Даже Тесса и Кэсси пришли ее утешить. Они принесли кое-какую одежду, узнав, что все свои вещи она оставила в доме Джейка. С собой у нее был только чемодан, до сих пор лежавший в багажнике машины.

Лили пришла в этот дом не для того, чтобы с ней нянчились, но вынуждена была признать, что зализывать раны в обществе людей, которым можно доверять и которые не воткнут нож в спину, куда приятнее, чем в Лос-Анджелесе. Она решила остаться здесь, ладно, если быть точной, спрятаться до тех пор, пока не решит, что делать дальше.

Сегодня должен был приехать врач, чтобы осмотреть ее. С того дня, как ушла от Джейка, она чувствовала себя не очень хорошо. Наверное, потому, что совсем лишилась аппетита. Она заставляла себя поесть только ради ребенка, но эти крохи нельзя было назвать полноценным питанием.

Ночи превратились для нее в кошмар. Лили часами не могла уснуть в чужой постели, одна и с разбитым сердцем, но об этом, конечно, никому не говорила. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы ее жалели. Важно убедиться, что ребенок здоров, а потом собрать силы, чтобы встретиться с Джейком. Лили не хотела его видеть, опасаясь, что не перенесет потрясения, но она должна обсудить с ним вопрос, касающийся ребенка. Как ни крути, он отец малыша, и она ничего не может предпринять, чтобы изменить этот непреложный факт.

– Может быть, тост, – нерешительно сказала она Линде, стараясь не смотреть в глаза заботливой женщине.

– Когда доктор уйдет, ты съешь нормальный обед. – Линда положила хлеб в тостер и обернулась к ней: – И никаких возражений. Тебе нужны силы, чтобы выносить ребенка и выстоять против твоего упрямого мужчины.

– Он не мой мужчина.

Линда рассмеялась:

– О, дорогая, разумеется, он твой мужчина. Да, он совершил большую ошибку и не одну, но ты любишь его. Просто тебе, как и ему, нужно время, чтобы во всем разобраться. Он должен страдать за то, что сделал, тут я с тобой согласна, но не принимай поспешных решений, о которых потом можешь пожалеть.

Лили отпила сок и улыбнулась:

– Насчет страданий я целиком за, но не думаю, что время залечит мое сердце. Он солгал мне, Линда. Дважды. Я не могу его простить.

Румяный хлебец выскочил из тостера в тот самый момент, когда в кухню вошел Деймон. Он, как и Лили, выглядел усталым. Серебряные волосы взъерошены, под глазами залегли круги, говорившие о том, что он не спал.

Добро пожаловать в клуб.

– Садись, – велела Линда. – С тобой я тоже хочу поговорить.

Деймон удивленно посмотрел на нее, но она уже отвернулась, намазывая на тост щедрый слой масла.

Деймон остался стоять, скрестив руки на груди.

– Говори то, что хочешь сказать, и я пойду в конюшню.

Сохраняя абсолютное спокойствие, Линда подошла к Деймону и ткнула в него пальцем:

– Ты старый упрямый осел. Да, Джейк обидел тебя, но это можно понять. Ты думал о том, что сделал бы на его месте? Неужели признался бы во всем своему сопернику, открыл душу? Нет. Ты бы вел себя как деловой человек, так же притворялся и шпионил.

Лили опустила глаза. Слишком многие пострадали, потому что Джейк считал, будто у него нет выбора.

– Может быть, и так, – согласился Деймон. – Но мы сейчас говорим не обо мне. – Его взгляд остановился на Лили. – Как быть с ней? Чем он оправдает свою ложь Лили?

Лицо Линды смягчилось.

– Лили – невинная жертва, которую помимо ее воли втянули в семейную драму. Джейк любит ее, я видела, как он на нее смотрит.

Она улыбнулась, погладив Деймона по щеке:

– Джейк тоже страдает, Деймон. Неужели ты не хочешь поговорить с ним? Обсудить все, что случилось, попробовать наладить отношения? Он твой сын, и ты этого не забудешь, как ни старайся.

Лили прижала руки к животу, отчаянно желая, чтобы весь этот кошмар наконец закончился. Хотелось вернуться в прошлое, заставить Джейка сказать правду. Но тогда он, видно, не слишком ей доверял, раз не впустил в душу. Не доверял настолько, чтобы разделить с ней свою жизнь, какой бы она ни была.

– Почему ты его так защищаешь, хотел бы я знать?

Пожав плечами, Линда забрала у Лили опустевший стакан, поставила в мойку.

– Я всего лишь сторонний наблюдатель. Вижу, как страдают люди, которые мне дороги, и мне это не нравится. Семья – слишком важная вещь, а жизнь коротка. Кому об этом знать, как не тебе.

Лили вздрогнула, увидев, как у Деймона опустились плечи. Он заморгал, словно пытаясь сдержать слезы. Линда попала прямо в цель, намекнув на безвременную кончину Роуз.

Дверной звонок зазвонил прежде, чем кто-то успел сказать хоть слово. Лили обрадовалась предоставившейся возможности сбежать с поля боя, потому что поняла: между Линдой и Деймоном определенно существуют отношения, выходящие далеко за пределы рабочих.

– Наверное, это врач. – Лили сорвалась с места. – Я открою.

Ей не терпелось узнать, как развивается ребенок, как бьется его сердечко. Теперь она должна сосредоточить все свои мысли и время на нем. Ее личная жизнь и любовь, на поверку оказавшиеся фальшивкой, могли подождать, потому что ребенок выше и важнее лжи и разбитых сердец.

* * *

Въехав в распахнутые чугунные ворота, Лили повела машину по длинной дороге, обрамленной чистым белым забором.

Она до сих пор не могла поверить, что решилась приехать сюда, и нервничала. Руки дрожали, когда она подъехала к внушительному двухэтажному дому в колониальном стиле. Портик с белыми колоннами поддерживал балкон второго этажа, протянувшийся на всю длину дома. Рядом с домом находился гараж на три машины, а слева от дорожки – массивное здание, окрашенное в белый и зеленый цвет. Это была конюшня.

Лошади паслись в поле, размахивая хвостами и отгоняя мух. Во дворе перед домом рос старый дуб. Внимание Лили привлекла покрышка, подвешенная к толстой искривленной ветке дерева. Зачем Джейк повесил здесь эту покрышку? Он не женат, детей у него вроде не было. По крайней мере, пока.

Возле дома был разбит цветник, и с первого взгляда становилось понятно, что тут потрудился профессионал. Клумбы пестрели цветами.

«Наверное, лучше уйти, – подумала Лили. – Этот дом слишком красивый, притягательный». А ей сейчас совсем не хотелось вторгаться в мир Джейка.

Однако вот так повернуться и уйти неправильно. Пусть не хочется его видеть, но она должна кое-что обсудить с ним. Они связаны навсегда, нравилось ей это или нет, а врач выразила некоторые опасения по поводу ребенка. Джейк должен это знать. К сожалению, Лили требовалась его помощь. Она не хотела признаваться себе в этом, но не могла дольше оставаться у Баррингтонов. И без того провела там почти неделю, настало время снова стать хозяйкой своей жизни.

Лили вышла из машины и окунулась в летнюю жару. Подойдя к двери, огляделась. По обе стороны от крыльца стояли яркие горшки с цветами. Все в этом доме выглядело так, будто сошло со страниц журнала.

Она ничего подобного не ожидала. Съемный коттедж был уютным, но это всего лишь декорация, реквизит, необходимый для его пьесы.

Лили позвонила в дверь, теперь бежать уже поздно. Через мгновение дверь распахнулась и на пороге появилась молодая женщина лет тридцати. Очень красивая женщина с длинными светлыми волосами, изумрудными глазами и приятной улыбкой. Лили невольно почувствовала укол ревности.