— Ты вообще меня слушаешь? — спрашиваю я.
— Слушаю, конечно… Ты у меня такая умная!
Это он, понятно, передразнивает меня.
— Ах ты негодник! — поворачиваюсь я к Саше. — Ты смеешься надо мной, ты дурачишься!
— Ничуть, мисс! Я стенографирую вас.
Подаюсь вперед, заглядываю в блокнот. Там всего два слова: «Люблю тебя!».
Саша захлопывает блокнот у меня перед носом:
— Стенограммы будем разбирать в Питере.
Поскольку я в этот миг наклонена к Саше, губы его оказываются очень близко.
Я благодарно целую их.
«И я люблю тебя. Можно ли тебя не любить? Но не скажу тебе этого. Никогда не скажу! Пусть это будет моей маленькой тайной».
Некоторое время смотрю в окно. Так хорошо, так спокойно на душе.
«Путешествие продолжается. Саша кладет Индию к моим ногам. Я сейчас не Елена. Я — Роксана. А он — Александр».
— Скажи, Саша, это для меня?
Он понимает, о чем я, с полуслова.
— Для тебя. Все для тебя…
В глазах его бездна нежности. И если б мы не были в такси, я б в этой бездне непременно утонула…
Чуть-чуть наклоняюсь, поднимаю карту Индии:
— Выпала у тебя из блокнота.
Вот уже и здание аэропорта.
Саша расплачивается с таксистом. Мы выходим из машины. И тут к нам подкатывает джип.
Это Радж и Дхута провожают нас.
Как они милы! Радж опять с цветами. Дхута прямо-таки красавица. Вот она — мисс Индия!
Мы прощаемся не надолго. Мы же с Сашей вернемся еще, замкнув круг…
Самолет отрывается от взлетной полосы и круто, властно забирает вверх. Я гляжу в иллюминатор и некоторое время еще различаю в толпе провожающих наших друзей.
Но вот самолет ложится на крыло, и Дели исчезает; в свой иллюминатор я вижу только синее-синее небо.
Бомбей — второй по значимости город Индии. Крупный морской порт. Город расположен на полуострове. В нем всюду ощущается близость моря. Оно придает городу особый колорит, отличает его от Дели. Красивый город с богатой историей. Настоящая восточная сказка — особенно ночью, когда Бомбей залит разноцветными огнями, мириадами огней. И на море светят огни: плывут пароходы, океанские лайнеры. Всюду играет музыка. Ночью это город-праздник.
Мы рассчитывали пробыть в Бомбее дня три, но не можем обманывать и наказывать себя. Нам здесь так хорошо, что задерживаемся на неделю.
Мы снимаем половину виллы на западном побережье (это очень престижный и дорогой район). Другую половину с весны занимает пожилая пара из Америки.
Из наших окон открывается чудесный вид на Аравийское море (Господи, я когда-то не знала, что такое море вообще существует). Оно прекрасно, оно представляется мне особенным, хотя в чем именно его особенность, я не сразу понимаю. Однажды до меня доходит — цвет. Аравийское море отличается от Балтики (единственное море, какое я до этих пор видела) цветом. Здесь воды представляются более насыщенными, синими. Я могу любоваться морем часами. Саша смеется надо мной; говорит, что я — замаскированная русалка.
Вечерами мы прогуливаемся по набережной Марин-Драйв. Такие прогулки здесь у многих в традиции. Когда зажигаются огни, взорам нашим предстает фантастическое зрелище — гигантская огненная подкова лежит у воды. Поднимаю лицо к небу. Где-то там, среди звезд, затерялся Пегас, крылатый конь. Упала на землю его подкова. Она так велика, что должна быть видна из космоса. Мы прогуливаемся, рядом шумит море, светят в ночи огни кораблей.
Саша доволен поездкой. Время от времени делает какие-то заметки у себя в блокноте. Балует меня дорогими подарками, которые, будь я не в положении невесты, никогда бы не приняла. Думаю, многие из подарков Саши для меня останутся на всю жизнь как память об этом путешествии. Настоящий рубин, например, в серебряной филигранной оправе — произведение местных ювелиров — можно носить и как брошь, и как кулон.
Пару раз мы посещаем туристические фирмы. Саша проявляет профессиональный интерес: знакомится с маршрутами, какие они предлагают. Кое-что переписывает себе в блокнот. (Вероятно, заимствует опыт.) Некая девица в одном из офисов — по виду далеко не индианка, скорее, шведка, — весьма настоятельно советует нам посетить озеро Элефант. Мне почему-то не очень симпатична ее напористость, и только поэтому я не хочу посещать озеро Элефант.
Понятно, с моей стороны это чисто женская логика, а скорее — отсутствие логики вообще. Однако случается с каждым — себя не переборешь.
А Саша все делает пометки, интересуется ценой билетов, продолжительностью маршрута.
«Ничего не поделаешь! Работа превыше всего!»
Бывает устаю. Но не капризничаю; стараюсь держать себя в руках. Постоянно делюсь с Сашей впечатлениями, надеясь, что это поможет ему в работе. А вообще я спокойна за «Синюю птицу». С таким основательным Сашей она не растеряет перья…
И вот на центральном вокзале мы садимся на поезд. У нас купе из двух комнат. И персональный туалет. Свежее накрахмаленное белье, кондиционер, очень чистые окна. Путешествовать будем с комфортом.
Здесь мне в голову впервые приходит мысль: «Не слишком ли много комфорта? Характерно ли это для Индии? И вообще — увидим ли мы за этим комфортом настоящую Индию?». Мысль эта кажется мне неожиданным проблеском истины. Но всего на мгновение. Я не успеваю ее додумать, ибо поезд трогается, и мы с Сашей устремляемся к окну.
С детства люблю этот волнующий момент отправления поезда. Сразу чувствуешь, что грядут перемены. И конечно же — к лучшему! Вон затем поворотом, за тем мостом, туннелем… Так нескучно жить!
Вокзал, перрон с их вечной суетой через минуту остаются позади. Все быстрее, быстрее проносится мимо старый Бомбей, потом идут микрорайоны, не многим отличающиеся от наших.
Часа через полтора останавливаемся на каком-то полустанке.
И вдруг я вижу слона. Мы уже почти две недели в Индии, но слона я здесь вижу впервые! Это большой старый слон. Бивни у него не то отпилены, не то были обломаны когда-то — от них остались лишь пожелтевшие, слегка потресканные обрубки. Глаза его слезятся, вокруг них роятся мухи. Кожа у слона землисто-серая, вся в морщинах и складках; на голове — редкие кустики волос. Спина — покрыта вытертым ковром, точнее тем, что некогда называлось ковром. Верхом на слоне ребятишки — четверо или пятеро. Все полураздетые, худые — ребра наперечет — и очень смуглые.
Я открываю окно, высовываюсь наружу.
Ребятишки смеются, приветливо машут мне. Кричат что-то, гримасничают.
И я машу им рукой.
Заинтересованный Саша тоже высовывается из окна:
— Надо же! Слон!..
Мальчишки кричат нам:
— Туристо? Туристо?
— Туристо! — отвечает Саша.
Тогда они просят у него жвачку.
Саша, порывшись в сумке, протягивает из окна пару упаковок «Минтона».
Один из ребятишек погоняет слона длинной острой палкой. Они подъезжают к вагону и быстро завладевают жвачкой — пока этот щедрый «туристо» не передумал.
А я невольно морщу нос. От слона дурно пахнет.
Едва отъехав от нас, мальчишки вскрывают упаковки, бросают на землю бумажки, делят между собой жвачки. Но, видно, не могут поровну разделить — шумно бранятся. Один из них — самый маленький — так размахался руками, что чуть не свалился со слона. Друзья вовремя подхватывают малыша за локти, смеются над ним.
И мы смеемся.
— Вот она — настоящая Индия! — говорит Саша.
Здесь и я вспоминаю ту мысль, что явилась мне в голову на вокзале в Бомбее.
«А мне очень хочется видеть Индию настоящую! Не страну кондиционеров, фешенебельных отелей, железобетонных набережных, пароходов и самолетов, но страну слонов, непроходимых джунглей, страну самобытную, таинственную, страну Маугли и Багиры, страну, так мастерски описанную некогда Редьярдом Киплингом».
Однако я понимаю, что это очень рискованная мысль, и потому держу ее при себе.
Поезд трогается.
Мальчишки машут нам вслед. Я думаю о том, что каждый из них — немножко Маугли.
На следующий день в вагоне-ресторане за порцией бифштекса, очень похожего на наш, отечественный, я все же завожу этот разговор.
Начинаю издалека:
— Как красиво вокруг, посмотри!
— Да, — соглашается Саша, взглядывая на окно. — Настоящие джунгли. Будто в кино.
В это время выезжаем на мост.
— Кришна, — успевает прочесть Саша название реки.
— А что, у вас все туристы такие неженки? — несколько приближаюсь я к теме.
— В каком смысле? — Саша с удовольствием уплетает не очень вкусный бифштекс.
Я тоже отрезаю очередной кусочек:
— В смысле комфорта: отели, душистое постельное белье, телефон под рукой, сервис…
Саша слегка настораживается. Разговор уже не представляется ему случайным:
— Разные бывают в группе. Но в основном — состоятельные. По нынешним временам.
Я становлюсь немного язвительной:
— Из тех, что пресытились благами? Из тех, что осторожно несут по жизни свое драгоценное брюхо?
Саша улыбается:
— А ты, оказывается, можешь быть и злой! И глаз у тебя острый, как стрела. И деталь подмечаешь, как всякий хороший литератор, — он задумывается на секунду. — Но ты права, бывают и такие: уставшие от благ, всем недовольные… брюзжат, брюзжат… ничто их не радует.
— А нормальные у вас бывают? — все клоню в нужную мне сторону.
— Бывают. Я, например.
— Ты? — хмыкаю я с деланным сомнением.
— Подожди, подожди! — смеется Саша. — Какой странный разговор! Скажи, что ты имеешь в виду, говоря «нормальные»?
Я загибаю пальцы:
— Легкие на подъем, энергичные, решительные, может быть, чуточку легкомысленные — что весьма характерно для молодости.
"Чаша любви" отзывы
Отзывы читателей о книге "Чаша любви". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Чаша любви" друзьям в соцсетях.