— Продолжай.

— В общем, носить титул леди!

— Ты рождена для того, чтоб носить всё, что захочешь. Но мне приятно, что я тебя порадовал.

— Разумеется, тебе бы титул пошел. Сэр Росс. Да, тебе это прекрасно подходит.

— Как сказал Ливерпуль, некоторые люди с древней родословной считают титул вульгарным. Именно так мне и кажется.

— Но его-то собственный титул устраивает!

— Он его унаследовал. Хотя его отец начинал как мистер Дженкинсон. Но, справедливости ради, просто подсказал мне приемлемую причину для отказа.

Кто-то выпустил Фаркера. Он помчался к пляжу и лаял на чаек. Закукарекал петух, ему вторил ещё один в Меллине. Всё вокруг просыпалось.

Через некоторое время Демельза заёрзала и села.

— Мать честная, на какие же низкие мысли это меня навело, Росс.

— И какие же?

— Не смею даже сказать.

— Не припоминаю такого, чтобы ты чего-то не смела.

— Что ж, я не смею сказать, потому что, похоже, я сожалею о твоём отказе, а это неправильно, ведь если ты считаешь решение верным, то оно верно и для меня.

— Продолжай.

— И дело даже не в гордости или в признании твоих заслуг и в справедливости награды...

— Тогда в чём дело?

— Дело в том... — Она потёрла глаза, прогоняя сон. — Думаю, ты скажешь, что об этом сожалеть не стоит. Не думай, что я возражаю! Ты поступил правильно, я знаю... Но разве не было бы замечательно подняться на одну ступень выше Джорджа?

— Ты права, — ответил Росс, — что назвала это низкой мыслью.

— И ещё одна мысль, менее отвратительная — по крайней мере, для матери. Это было бы для Джереми. Как приятно было бы знать, что он унаследует после тебя титул.

— Пусть он сам заслужит признание.

— Да, я согласна. Но ты понимаешь, о чем я. Его сын и сын его сына примут на себя твой почёт, они будут знать, каким прекрасным и заслуженным человеком был их дед и прадед.

— И как же они будут заблуждаться!

— Вовсе нет! Ты не должен... не смей надо мной насмехаться, Росс.

— Что ж, если посмотреть со стороны, то это вовсе не насмешка. Я женился, вырастил детей и стал владельцем пары шахт, полтора десятилетия был членом парламента от карманного округа и несколько раз отправлялся на задания, которые могли бы выполнить и другие. В этом нет никаких особых заслуг. Всё могло бы быть по-другому, будь я, к примеру, Уилберфорсом, с его приверженностью идее отмены рабства и запрета работорговли. Или даже Коббетом, с его столь же пылкой решимостью ввести всеобщее избирательное право и реформировать парламент. — Он почесал нос и посмотрел на зарождающийся день. — Не уверен, что могу отличить хорошие поступки от плохих, но уж точно знаю, что означают заслуги.

Они надолго замолчали, Демельза снова откинулась на подушку и выпрямила ноги.

— Чем сегодня займешься?

— Сегодня? Первым дело просмотрю счётные книги вместе с Заки. Как я понимаю, всё благополучно?

— На Лежер? Да. Уил-Грейс, как ты знаешь...

— Бен пришёл в себя?

— Было немного напряженно, когда заезжала Клоуэнс, но они уже дважды виделись и больше не чувствуют неловкости.

— Я обещал Белле после встречи с Заки прокатиться с ней по пляжу.

— Отговори её, идёт дождь. Не знаю ни одного человека, который бы умудрялся намокнуть, как она. Иногда она приходит в таком виде, будто окунулась в море!

— Может, так и есть. С неё станется. Демельза...

Она посмотрела на Росса, но не заговорила, рассматривая его худощавое лицо в бледном свете.

— В Лондоне мне сделали ещё одно предложение.

Росс рассказал ей о визите к майору Картрайту и о людях, с которыми он там встретился. Демельза медленно выдохнула.

— Но если я посвящу свою жизнь их идеям, — закончил Росс, — то, пожалуй, я чуть больше склоняюсь к тому, чтобы получить милости от короля.

— Если ты посвятишь жизнь их идеям, — возразила Демельза, — то уж точно никаких милостей от короля не получишь!

Росс мрачно улыбнулся.

— Это точно. Наверное, до сих пор я не осознавал, насколько это верно.

— Почему?

— Я ведь сказал тебе, что лорд Ливерпуль, похоже, прекрасно обо мне осведомлен. Настолько хорошо, что наверняка знал о моем визите к майору Картрайту на ужин, где собрались многие известные «возмутители спокойствия».

— Неужели?

— Он намекнул, что счел бы прискорбным, если бы я позволил, чтобы мои симпатии к их идеям привели к активному сотрудничеству. Я вежливо сказал ему, что мне не нравится, когда за мной следят. Он заверил меня, что совсем наоборот, никто за мной не следит, присматривают за Картрайтом и его группой, и обычно правительство устраивает так, чтобы на их встречах присутствовал «наблюдатель», чтобы держать их деятельность под контролем.

— Но это же шпионаж! — воскликнула Демельза. — Это как война, но с собственным народом. Не знала, что в Англии такое возможно!

— Ещё как.

— А они опасны? А если и так, то для кого?

— Ливерпуль производит впечатление человека уравновешенного, но у него фобия относительно революции.

— Что значит «фобия»?

— Страх. Крайнее неприятие. Он сказал мне — раньше я об этом не знал — что в 1789 году был в Париже и лично наблюдал штурм Бастилии. А во время террора он потерял нескольких друзей... И к тому же, разумеется, не так давно его предшественника убили в Палате общин. Наверняка он редко об этом забывает, и днем, и ночью. Беллингем, насколько я знаю, никак не связан с возмутителями спокойствия, но смерть Персиваля обрадовала народ в Мидлендсе и на севере... А потому теперь за безобидными собраниями реформаторов шпионят, и они подвергаются опасности оказаться в тюрьме.

— И если ты к ним присоединишься, то тоже подвергнешься этой опасности?

— Возможно. Интересный вопрос. Сейчас все они на свободе — физически... Как ты понимаешь, совет Ливерпуля меня не порадовал. Одно то, что меня предостерегли к ним присоединяться, побуждает поступить наоборот.

Демельза тут же почуяла в этой ситуации западню. Чего она уж точно не хотела, так это повторить ошибку лорда Ливерпуля.

— Поездка выдалась явно интересной.

— Бодрящей, это уж точно.

— Обсудишь это с Дуайтом?

— Кое-что. Но сначала обсуждаю с тобой.

— Спасибо, Росс.

— А теперь ты надо мной не насмехайся. Для меня нет никого важнее тебя, и твое мнение сильно на меня влияет. У нас есть ещё время поспать?

— Нет, милый. Белла вот-вот запоёт.

— Боже мой, и что нам с ней делать?

— Пусть поёт. Она молода. Это мило, как мне кажется.

— Не в шесть утра.

— Уже больше. Ты забыл, что сейчас декабрь.

Росс высунул руку, чтобы дотянуться до часов, но Демельза схватила её. Он почесал нос об её ладонь.

— Твой нос тоже холодный... — сказала она. — Росс, нам нужно как следует это обсудить. Когда нам следует принять решение?

— Я надеюсь, что во Франции всё уляжется, и нам не придётся принимать решение. В любом случае, мы с лордом Ливерпулем договорились, что он подождёт моего ответа до февраля. Так что у нас в запасе несколько недель. Давай сначала получим удовольствие от Рождества.


Глава седьмая


I

Несколько дней спустя над Англией разразилась страшная буря и длилась девять дней без перерыва. На мели Гудвина потерпел крушение пакетбот «Британская королева», шестнадцать человек утонули, ещё девять погибли при крушении у берегов Фолкстона, а неподалеку от Дюнкерка разбились в щепки бриг и галиот. В Бристоле прекратилось всякое транспортное сообщение — улицы накрыл слой снега толщиной в пять футов, Дартмур прекратился в пустынную местность с одинокими фермами и умирающими овцами. Почтовые кареты переворачивались, а дети замерзали насмерть.

Корнуолл пострадал не меньше остальных. Как обычно, вдоль побережья произошло несколько мелких кораблекрушений, хотя они не приблизились по масштабам к трагедии предыдущего января, когда транспортный корабль «Королева» решил укрыться от юго-восточного шторма в Фалмуте, но потерял швартовы, и его отнесло к Трефузиз-Пойнт, где он и затонул всего за двадцать минут, погибло больше двухсот человек. А в этот декабрь весь Вест-Индский флот из почти трёхсот кораблей сумел вовремя укрыться в Фалмуте и переждать череду страшных штормов без существенного ущерба. «Шасс-Маре», идущее с грузом древесины и гранита для новой гавани в Портлвене, оказалось запертым в заливе, село на мель у Маллиона и чуть не разбился, судно спасли лишь героические усилия команды.

Настало Рождество и слишком быстро закончилось. Все, кто могли, получили от него удовольствие. Новобрачные Уорлегганы устроили приём и развлекались на всю катушку, как и в Нампаре и Киллуоррене. Лишь Тренвит стоял тёмным. Новобрачные Полдарки собирались провести несколько дней в Нампаре, но как только погода наладилась, Стивена призвала необходимость заняться «Шасс-Маре», и он отправил жену на праздник в компании Блейми.

Джереми тоже отсутствовал. Демельза вопреки всему надеялась, что он появится в канун Рождества, как появился на свадьбе. Ей не хватало только его.

Но он и впрямь появился, и в самое подходящее время — в канун Нового года, причем с самыми прекрасными новостями.

После приступов безумия в середине месяца погода потихоньку начинала вести себя прилично, подул восточный ветер, небо было безоблачным, а сквозь зимние туманы то появлялся, то исчезал размытый шар солнца, похожий на китайский фонарик. Море без устали грохотало по твёрдому песку, дёргая белыми головами, но приливы перестали быть такими сильными.

Росс шел из Уил-Лежер, когда заметил спешивающегося у двери человека, и тут же узнал чёрный плащ, красный мундир и долговязую фигуру. Джереми увидел его почти в то же время и вместо того, чтобы постучать в дверь, перепрыгнул через стенку, примыкающую к саду Демельзы, и побежал к отцу. Они обнялись, прижавшись щека к щеке.