Поверх Ричард надел черный плащ, которым пользовался царь, когда не хотел быть узнанным.

Он прошел мимо стражи, отдавшей ему честь, и поспешил к ожидавшей карете. Внутренний двор был пуст, но Ричард был уверен, что завтра утром император Франц узнает обо всем от верного барона Хагера.

Карета тронулась с места, и Ричард откинулся на мягкую спинку сиденья. На душе было тяжело. Теперь он мог признаться себе, что глубоко потрясен вероломством Ванды. Думая, о ней день и ночь, он не мог понять, как такая юная, чистая девушка может обманывать его.

Он не был настолько глуп, чтобы не знать, что сложная политическая дипломатия не способна обходиться без секретной службы и агентов, но он полагал, что такую работу выполняют люди, нуждающиеся в деньгах или просто склонные к лицемерию по натуре.

Ричард был уверен, что настоящий джентльмен не станет пачкать руки, занимаясь шпионажем, тем более трудно представить в этой роли женщину. Его коробило от мысли, что княгиня Екатерина Багратион была завербована русским правительством, а затем и самим царем и считалась одним из блестящих агентов секретной службы. Она не делала секрета из своей удачливости и даже гордилась своими успехами, как генерал своими военными победами на поле брани.

Но Екатерина — русская, даже, скорее, восточная женщина, а общение с русскими позволило ему понять, что мыслят они отлично от европейцев, не говоря уж об англичанах.

Ванда казалась совсем другой, не испорченной дворцовой жизнью. Он даже не мог объяснить себе, почему за такое короткое время она показалась ему совершенно необыкновенной. Он привык к красивым женщинам, привык к заученное их манер и уловок, их опытности.

Ванда представлялась ему человеком из другого мира. Но теперь он знал, что это была только игра, причем очень искусная игра, и ей удалось одурачить его.

Ричард сжал губы при мысли, что его так легко обмануть. Он мог бы поклясться, что Ванда чиста и искренна: вся ее внешность и поведение говорили об этом. Какими же глупыми становятся мужчины при виде хорошенького личика и как хитро женщины этим пользуются!

Он честно признавался себе в том, что застенчивость и некоторая робость всегда привлекали его в женщинах. Мужчина, как он полагал, становился сильнее и отважнее рядом с прелестным беззащитным существом. Когда он впервые увидел Екатерину, она показалась ему именно такой. Лишь позже он понял, что, опуская перед ним глаза, она отнюдь не смущается, а лишь скрывает свое возбуждение.

Екатерина, в конце концов, ведет честную игру. Если она хочет мужчину, то открыто говорит об этом или ведет себя соответствующим образом. Она шпионка; но когда мужчина, зная о ней все, заключает ее в объятия, он словно открывает ее для себя и она полностью покоряет его.

Ванда же обманщица и лгунья. Как ему хотелось уличить ее, открыто сказать, что он о ней думает, увидеть ее дрогнувшие ресницы и краску стыда на щеках!

Но ему приказано вести себя по-другому. Что ж, он неопытен, но если дело касается состязания умов, то тут, он полагал, справится не хуже других. Придется попробовать и отработать свои деньги. Ричард решил извлечь для себя пользу, перехитрив князя Меттерниха, одного из самых искушенных дипломатов Европы, в его собственной игре.

Карета подъехала ко дворцу графа Разумовского, где Ричарду приходилось бывать и раньше. Несомненно, это одна из красивейших достопримечательностей Вены. Дворец строился около двадцати лет, и граф украсил его всеми сокровищами, какие только можно приобрести благодаря деньгам и влиянию в обществе.

Гостиные залы были самыми элегантными не только в Вене, но и во всей Австрии. Галереи были заполнены шедеврами живописи и скульптуры, а в библиотеке хранились редкие рукописи и книги со всего мира. Поговаривали, что Разумовский потратил почти все свое состояние на этот дворец. Но это маловероятно, ведь он унаследовал много от отца, знаменитого фельдмаршала русской армии, и богатство его было огромно.

Несколько раз во время конгресса Александр заимствовал дворец у своего посла Разумовского для приемов, и по размаху и щедрости они едва ли не превосходили праздники при австрийском дворе.

Но сегодня Ричард объехал парадный вход с позолоченными воротами и огромными мраморными колоннами с другой стороны: таков приказ. Его карета остановилась у маленькой незаметной двери. Пройдя темный коридор, он поднялся по винтовой лестнице и через потайную дверь вошел в небольшую комнату.

Там никого не было; доверенный слуга проводил его только до двери. Ричард осмотрелся. Комната, как и весь дворец, поражала роскошью обстановки. Особенно бросался в глаза ее своеобразный стиль: к примеру, канделябр дрезденского фарфора, в котором мерцали тонкие свечи, был украшен купидонами и амурами; картины на стенах и роспись на потолке изображали Венеру и ее возлюбленных; на шелковых занавесях кораллового цвета — сердца, пронзенные стрелами.

В комнате стоял огромный диван, покрытый коврами; было множество цветов с пьянящим экзотическим ароматом, и откуда-то издалека доносились звуки музыки.

Ричард иронически усмехнулся: Александр умеет создавать соответствующую обстановку для любовных встреч. Как же все в нем уживается: и Библия, которую он трепетно читает по ночам в своей спартанской постели; и откровенный портрет мадам Нарышкиной в виде Афродиты, выходящей из пены морской?

Ричард с трудом заставил себя думать о роли, какую должен играть. Он снял плащ, шляпу, затем, сбросив маску, надел другую, бархатную, оставшуюся после бала, и подошел к зеркалу. Да, они удивительно похожи с Александром.

Бутинский и на сей раз не ударил лицом в грязь, так же тщательно уложив его волосы, но на всякий случай Ричард задул дюжину свечей, и комната погрузилась в таинственный полумрак.

В углу комнаты стоял небольшой стол, богато сервированный изысканными блюдами и редчайшими винами в золотых ведерках со льдом. Он налил бокал вина, прохладного и ароматного, и выпил половину залпом. Вторую половину бокала он уже медленно смаковал, наслаждаясь букетом. Погреб у русского посла богатейший, а безупречность его вкуса не вызывает сомнения.

Поставив бокал на стол, он услышал шаги за дверью. Слуги не доложили о ее приходе — она просто вошла, и двери закрылись.

Ванда выглядела совсем маленькой и очень испуганной. Он уже успел забыть, какая она миниатюрная. Платье из мягкой зеленой ткани с серебристыми лентами под грудью очень шло ей. Ванда была похожа на нимфу, которая случайно выбежала из Венского леса, — и все то же очарование свежести… Он вспомнил, как сравнивал ее с Юностью и Весной.

Поразительно, что она оставалась такой же, будучи агентом князя Меттерниха!

— Итак, вы пришли. Я уже почти не надеялся вас увидеть, — произнес он, подходя к Ванде. Склонившись над ее рукой, Ричард почувствовал, как дрожат ее пальцы.

— Я очень испугалась, когда увидела, что экипаж привез меня к этому дворцу. Я думала, мы встретимся в том маленьком ресторанчике, где ужинали вчера.

— Вчера был маскарад. Вся Вена жила им, и на всех лицах были маски. Сегодня бал кончился, и вы, конечно, понимаете, что меня не должны видеть посторонние.

— Значит, вы действительно… тот, за кого я вас принимаю? — Он не ответил. — Мне показалось, что я ошиблась.

— Почему? — Краткий вопрос показался резким даже ему самому.

— В моем представлении царь… должен быть немного другим.

— И чего же вы ожидали?

— Ну, не совсем обычный смертный… Разве можно так просто говорить с царем, как это делала я?! Я не могу вам этого объяснить… Я все время забывала, кто вы. Ричард поймал себя на том, что с большим волнением прислушивался к ее словам. Но… наверняка это опять игра, ее очередной обман!

— И сейчас вы разочарованы, — насмешливо сказал Ричард.

— О нет, конечно нет! Просто все так странно. Я… никогда не встречала такого человека, как вы.

— Давайте попробуем забыть, кто я, и поговорим как обычные люди, которые приятны друг другу и хотят побыть вместе!

— А разве мы поступаем сейчас иначе? — возразила она.

— Надеюсь, что нет.

— Прежде всего мне хочется поблагодарить вас за чудесный веер. Он много лучше того, что оставила мне мама, а я сломала!

— Не беспокойтесь, ваш веер обязательно починят.

— Благодарю вас! Не сочтите это жадностью, но я хотела бы иметь оба! Я буду беречь ваш — как прекрасный подарок, а мой дорог как воспоминание, и я не хочу с ним расставаться!

— Помните, я рассказывал об одном удивительном мастере? Он непременно починит ваш веер.

— О, благодарю! Вы так добры!

— Интересно, вы всегда будете обо мне такого мнения? — загадочно спросил Ричард. — Не хотите ли немного вина?

— Чуть-чуть, пожалуйста.

Ванда смотрела на него, пока он шел к столу, и тут с изумлением заметила убранство комнаты.

— Какая чудная комната! Мне так понравилась парадная лестница, а еще больше — галереи дворца! Кому он принадлежит?

— Графу Разумовскому, русскому послу в Вене, — ответил Ричард и прищурился: она должна это знать, Меттерних наверняка сообщил ей, чей это дворец.

— Постараюсь запомнить. Сейчас кругом такая суматоха: меня представляют знатным особам, а я боюсь, что перепутала все имена и теперь не помню, кто есть кто. Столько новых лиц…

— Расскажите, чем вы занимаетесь, — попросил Ричард и предложил ей сесть.

Ванда с испугом посмотрела на диван и осторожно опустилась на краешек, подальше от Ричарда.

— Вы боитесь меня? — улыбнулся он.

— О нет, что вы! — Она говорила быстро и, судя по голосу, очень волновалась.

— Почему же вы сели так далеко?

Ее щеки вдруг вспыхнули. Она была гораздо умнее, чем полагал Ричард. Несомненно, это была блестящая игра очень опытной женщины, или… или произошла невероятная, непростительная ошибка. И хотя сомнения не оставляли его, он знал, что ошибки не было. Могла ли невинная девушка приехать сюда одна, без провожатых, получив лишь краткую записку без подписи? Нет, Ванда Шонберн прекрасно знала, что делала.