Извращение какое-то. И это проклятое послевкусие после секса, как торнадо прошелся в крови. Осознавая, что унижаться дальше просто некуда, Маша спросила, силясь понять:

- А как же я, Андрюш? Ты же любил меня...

Он продолжал обнимать ее, но отвернулся. Проговорил со странной интонацией:

- Я не любил тебя, нам просто было хорошо вместе. Но жизнь так устроена, иногда надо что-то менять.

Господи... как чудовищно все. И все же сказала:

- Если тебе надо жениться, женись на мне. Почему именно на Аньке. Андрюша?

- Я бы все равно никогда на тебе не женился, маленькая моя. Ты посмотри на себя, разве на тебе можно жениться?

Он горько улыбался, а рука поглаживала ее там. Унизительно, оскорбительно, а у нее дыхание сбивалось от сладких ощущений. Есть ли дно этому унижению...

- А что не так со мной, почему на мне нельзя жениться? - выдавила через силу.

- Потому что стоит на тебя только посмотреть, как ты уже течешь как сучка. Какая из тебя жена? Ты же будешь ноги раздвигать при любом удобном случае. А Аня не такая.

- Что... Я же ни с кем кроме тебя...

- Это пока, а кто знает, что будет потом?

В его устах это звучало так несправедливо, цинично и жестоко, что Маша была просто убита свалившимися на нее откровениями. Замолкла, ушла в себя.

- Кстати о сюрпризах, - проговорил Андрей со вздохом. - Ты же так и не дала мне рта раскрыть. Жениться на тебе я может, и не женюсь, но как любовница ты меня устраиваешь. И тут мы ничего не будем менять.

Он потерся носом о ее шею за ушком, дунул на кожу, поднимая волну мурашек.  Как это ни ужасно, даже в этой ситуации Андрей смог добиться от нее мгновенного отклика. Тихонько засмеялся, осознавая свою власть:

- Ты моя, запомни.

И поцеловал.

Почему этот урод так на нее действовал? Он же только что унизил ее, растоптал, смешал с грязью, а она дрожит от страсти в его объятиях. Впрочем, сейчас она вовсе не смогла бы ответить, что и почему делает, какая-то белая муть заволокла мозги, выключая из действительности.

- Я снял другую квартиру, больше, удобнее. Для нас, - с каким-то затаенным восторгом проговорил Андрей, ссаживая ее с коленей.

- А как же Аня? - пробормотала Маша в прострации.

- А что Аня? - спросил он, бросив взгляд на часы. - Анна здесь не при чем. Ей об этом незачем знать. И ты ей о нас никогда ничего не скажешь.

Вновь она оказалась в его руках, а он давил волей, не давал передышки, не давал думать.

- Ты же ее любишь, она твоя подруга. Так? Не скажешь?

В полном бесчувствии Мария покачала головой.

- Вот и умница.

Кивнул удовлетворенно, провел большим пальцем по щеке, растягивая край ее губ в улыбку, и сказал:

- У нас все будет хорошо, очень хорошо. А теперь успокойся, приведи себя в порядок и возвращайся в зал.

И ушел, оставив ее одну в кабинке. Как в руинах.

Снаружи снова послышались голоса. Маша выждала, пока все стихло и вышла, потому что привести себя в порядок действительно нужно.

Но только в зал она не вернулась.

глава 3



Руины... Вместе с Андреем ушла белая муть, заволакивавшая ей разум.

В душе кислотой разливалось холодное мертвящее омерзение к себе.

Какова глубина пропасти, в которую она сама себя затолкала? Где была ее гордость? Мозги? Как можно так унизиться, до такой степени потерять самоуважение?

Течная сучка. Отвратительная, похотливая тварь. Но больше этого не будет.

Умереть можно лишь однажды.

Подняла с пола сумочку, не помнила, как, когда ее уронила. Трясущимися руками вытащила сигареты, которые таскала больше для приличия, потому почти все вокруг курили. Пригодились. Прикурила, глянула на себя. Из зеркала на нее смотрела чужая женщина с безумными ввалившимися глазами, ее Маша больше не хотела знать.

Забыть. Забыть все к чертям.

Но прежде вспомнить, чтобы больше никогда не забывать.

А ведь начиналось все хорошо, светло так, чисто. Познакомились на вступительных экзаменах, подружились как-то сразу, еще когда документы подавали на факультет информатики и систем управления. Мария Вайс, Анна Дубровина и Андрей Вольский. Потом попали в одну группу и втроем ходили везде: на пары, на обед, в кино, по гостям. Вместе им никогда не бывало скучно, всегда находились интересные темы для разговоров. Гибкие мозги, языки острее бритвы, что называется, братья по разуму.

И даже семьи у всех троих были одинаковые: родители в разводе и благосостояние среднее. Правда, у Андрея отец был какой-то финансовый воротила, но он с отцом не общался, предпочитал обходить эту тему молчанием. Свой скелет в шкафу, то есть, тайный предмет гордости, есть в каждой семье. Аня вот, тоже не любила распространяться, что у нее дядя в теневом бизнесе, а у Маши дед был из репрессированных немцев.

Казалось бы, обычные, нормальные, среднестатистические студенты и просто хорошие друзья. Если бы не нюанс. Но тогда Маша была слишком молода и беззаботна, чтобы нюансы анализировать.

Плотная опека. Ей бы заметить сразу...

А парней с курса это здорово подбешивало. Андрею даже пытались предъявлять, что прибрал к рукам двух самых клевых девчонок, но он довольно быстро все пресек. Умел себя поставить, к тому же был старше, опытнее и независим материально. Это как-то сразу подчеркивало его превосходство над остальными. И внешность, конечно. Жгучая, самцовая, брутальная.

Все было хорошо, светло и чисто до того случая в начале третьего курса. Они как всегда втроем возвращались с пар, и тут разразился ливень. Пока добежали от крыльца института до машины Андрея, успели вымокнуть до нитки. Это было смешно, девчонки похожи на мокрых куриц. Завезли сначала Аню, она ближе жила, а потом поехали к Маше.

Дома никого. Мокрая одежда, молодые тела, близости было не избежать. Все случилось безумно и страстно. Для Маши первый раз, и словно чудо. А он почему-то настоял, оставить это сумасшествие в тайне. Маша не знала зачем это ему, но не посмела возразить.

Теперь-то она понимала, зачем и почему.

Но столько времени прошло, а ощущения не притупились, были свежи, как... открытая рана. Ей бы попытаться тогда еще понять, чего на самом деле хотел Андрей, а не смотреть сквозь розовые очки. Но слишком сильны были впечатления, поглотили ее.

А потом настало сегодня. Очки разбились.

***

Довольно.

Затушила сигарету, умылась и набрала такси. Будет через пять минут, хорошо. Господи, как удачно, что она, идя в туалет, захватила с собой клатч, не нужно за ним возвращаться. Палантин... да и черт с ним. Вышла на негнущихся ногах в коридор, осторожно осмотрелась, чтобы не попасться никому на глаза. И пока в зале гремела музыка, выскользнула наружу. Торопилась, как будто в спину кто-то гнал.

По счастью, спасительное такси уже было на месте, должно же было ей хоть в чем-то повезти сегодня. Назвала адрес, попросила быстрее, водитель оказался понятливым, вопросов не задавал, только молча кивнул и погнал.

В такси она наконец успокоилась. Словно рябь улеглась на поверхности пруда, оставив всю грязь на дне. На дне души. Как клад морской. Клад... Снова стало безудержно смешно.

А здорово, да, узнать всю правду о себе за пять минут?

- Пять минут, которые перевернут твою жизнь! - повторяла про себя Маша, хохоча до слез.

- Девушка, вам плохо? - не выдержал водитель, озабоченно поглядывавший на нее в зеркало заднего вида.

Хотелось кричать:

- Да! Мне так плохо, что я просто умираю!

Но вместо этого Маша внезапно собралась и проговорила уже спокойным тоном:

- Вы на могли подбросить меня в аэропорт?

Таксист удивленно на нее воззрился.

- Сейчас заедем. Буквально полчаса подождете, а потом в аэропорт. Подождете? Мне срочно. Очень нужно. А я простой заранее оплачу.

- Не вопрос, - кивнул мужчина, заворачивая руль. - Конечно подожду.

С того момента отсчет пошел на минуты.

И как оказалось, не зря.

***

Состояние, в котором был Андрей, иначе как бешенством не назвать.

Все шло хорошо. Этот брак был нужен, потому что ему надо встать на ноги. Подняться. А идти на поклон к отцу Андрей не хотел, не мог забыть обиду, что он их с матерью бросил. И будь отец хоть трижды олигархом, не пойдет он к нему нищим, не станет просить подачку. Потом, когда сможет говорить на равных.

А у Анны дядька, двоюродный брат матери, не последний человек в теневом бизнесе, обещал помочь будущему зятю. Аня домашняя девочка, строгое воспитание, из нее получится отличная жена, родит детей, будет следить за домом. Андрей всегда знал, что нравится ей. А про Машу и говорить нечего, Маша в другом приоритете, должна же быть у мужчины отдушина.

Он с первого дня положил глаз на красивых беленьких девчушек, берег их для себя, и сейчас собирался оставить себе обеих. Аню для семьи, а Машу «для души». Андрей был уверен, что легко потянет и семью, и любовницу.

Нет, он конечно, предвидел, что Маша расплачется, но ее слезы легко было осушить. Чего Андрей никак не ожидал, так это того, что Анна вздумает трепаться. Он же просил ее молчать пока. Он же объяснил! Черт бы ее побрал!

Когда она, бесхитростно глядя не него прозрачными глазами невинности, выдала,  что Маша теперь все знает, еле сдержался, чтобы не заорать:

- Какого хрена! Я же просил!

Но вместо этого Андрей снисходительно улыбнулся будущей жене и мотнул головой:

- Иди за стол.