На рассвете Харриет снова отправилась в путь, а в сумерках опять одна остановилась на ночевку. У нее была еда еще на два дня путешествия, и она знала только то, что Рауль направляется на юг. Ей следовало бояться за свою жизнь, но вместо этого Харриет была наполнена спокойной уверенностью, что он всего лишь немного впереди нее.

На третий день, когда солнце опускалось в кроваво-красном мареве, Харриет, поднявшись на холм, увидела вдалеке внизу на коричневато-желтой равнине две фигуры. Они снова приблизились к Нилу, который протекал между берегами, покрытыми травой и густыми зарослями, и пока Харриет смотрела, двое мужчин въехали в рощу деревьев и скрылись из виду.

Путь вниз на равнину был крутым и ненадежным, и здравый смысл подсказывал Харриет, что нужно дождаться дневного света, но ее сердце не могло ждать. В уже сгустившейся темноте Харриет начала осторожно спускаться по склону холма, и ее лошадь двигалась с той же уверенностью, которую чувствовала и сама девушка. Они достигли равнины, только когда наступила ночь. Харриет повернула лошадь в сторону прибрежных деревьев и убедила ее сделать еще одно, последнее, одолжение.


Двое мужчин почти не разговаривали между собой с тех пор, как их группа разделилась. Рауль ушел в мир горечи и боли, в который не мог проникнуть даже преподобный Марк Лейн. Они сидели, как сидели каждый вечер — Марк Лейн читал Библию, Рауль, погрузившись в раздумья, смотрел в пламя костра, — когда земля задрожала от топота копыт, а небрежно раздвигаемые ветки зашелестели и затрещали.

Оба мужчины как по команде вскочили на ноги, схватили деревянные палки, которые были их единственной защитой, и в напряжении ждали, чтобы хищник, если это он, вышел из рощи. В приближении животного не чувствовалось ни осторожности, ни коварства.

— Он, должно быть, ранен, — шепнул Марк Лейн.

Ощутив запах дыма от их костра и поняв, что ее отделяет от них всего несколько ярдов темноты, Харриет прошептала:

— Быстрее, еще чуть-чуть.

Змея скользнула в безопасное место, листья касались лица Харриет, и она, оттолкнув в сторону последнюю ветку, с радостным возгласом на всем скаку вырвалась на открытое пространство.

Палка выпала из руки Марка Лейна, лошадь испуганно заржала, а Рауль остолбенел, не веря своим глазам. Харриет соскользнула со спины лошади, смеясь и рыдая от радости и счастья.

— Я вернулась! Я люблю тебя, и я вернулась! — прокричала она, и как стрела летит в «яблочко», так она бросилась в распростертые объятия Рауля.

— Харриет! Моя любовь! Моя любимая!

Его лицо засветилось нескрываемой радостью, и он принялся осыпать поцелуями глаза, губы, шею Харриет.

Харриет прильнула к нему, словно была намерена никогда не отпускать его, и только сдержанное покашливание Марка Лейна удержало Рауля от того, чтобы броситься на землю и неистово заняться с ней любовью.

— Ваше появление, Харриет, неожиданно, но очень приятно. В чем дело? — поинтересовался Марк Лейн, пока они продолжали с исступлением сжимать друг друга в объятиях.

Дыхание Харриет постепенно успокоилось, и она, все так же глядя в глаза Раулю, просто сказала:

— Наринда умерла. Это был лев. Мне очень жаль, Рауль, но мы ничего не могли сделать. — Ей очень хотелось загнать поглубже в сознание образ Уилфреда, неподвижно стоящего с «флетчером» в руке. — Умирая, Наринда сказала то, что мне самой следовало давно понять: что она не была твоей любовницей, что ты любишь меня так же, как я люблю тебя.

— Так вот в чем дело! Ты поверила сплетням, моя любовь?

Рауль застонал и зарылся лицом ей в волосы.

— Да, но они не должны были иметь для меня никакого значения и теперь не будут иметь. — Ее слезы смочили щеку Рауля, и она с робкой улыбкой подняла к нему свое лицо. — Рауль, тогда я была ребенком, но я больше не ребенок.

У него перехватило дыхание, и он несколько секунд просто смотрел на красивое лицо Харриет, обращенное к нему, а потом их губы встретились с нежностью абсолютной любви.

— Я люблю тебя, моя любимая малышка.

— К сожалению, я не могу потворствовать каким бы то ни было незаконным отношениям, — прочистив горло, сообщил Марк Лейн серьезным тоном, совершенно не соответствовавшим смеющемуся выражению его глаз.

— Я и не хочу этого от вас. — Рауль поднял голову. — Мы обвенчаемся при первой же возможности. — Его глаза потемнели. — На рассвете мы свернем лагерь и начнем возвращение в Хартум, — решительно объявил он.

— Но почему? — У Харриет удивленно округлились глаза. — В этом нет необходимости.

— Есть, и очень большая. — Его темные глаза блеснули. — Я мужчина, а не святой. Я не могу путешествовать вместе с тобой и относиться к тебе как к сестре.

— В этом нет необходимости.

Щеки у Харриет очаровательно покраснели, и она прижалась губами к губам Рауля, а Марк Лейн покачал головой, делая вид, что осуждает такую нескромность.

— Тогда начнем, если вы оба готовы, — предложил он.

С непонимающим видом они обернулись к нему, не выпуская друг друга из объятий.

— Я посвященный в сан служитель, — улыбнулся Марк Лейн, держа в руке Библию. — Уверен, это единственное условие, требуемое Господом для того, чтобы благословить брак. Это и еще присутствие двух человек, которые любят друг друга.

Рауль сорвал ярко-белый цветок с ближайшего растения, Харриет с цветком в волосах стала у костра, и в присутствии диких ночных животных, которые были их единственными гостями, Марк Лейн обвенчал Харриет Латимер и Рауля Бове.

Два человека в своем собственном мире, они стояли и смотрели друг на друга.

— Теперь вы можете поцеловать молодую жену, — подсказал Раулю Марк Лейн с улыбкой, растянувшей уголки его рта.

— Это будет одинокая жизнь и к тому же опасная, любимая.

Руки Рауля сомкнулись на талии Харриет, и он посмотрел вниз на девушку, которую любил и которая теперь стала его женой.

Харриет мягко улыбнулась, отбросив в сторону мысль об опасности. Она не раз с ней встречалась и, несомненно, встретится еще много раз, опасность становилась похожей на старого друга.

— Наша жизнь никогда не будет одинокой. Во всяком случае, пока мы есть друг у друга, — тихо сказала она, и ее глаза засветились любовью.

Марк Лейн бесшумно достал свой спальный мешок и ушел в темноту. Ночь принадлежала им двоим, а его собственный одинокий сон будет охранять Господь.

Пламя костра прыгало и плясало, и его шипение и треск были единственными звуками, когда темная голова низко склонилась к золотой и Рауль Бове поцеловал свою жену.

Глава 11

Их путешествие растянулось на много месяцев. Борода Марка Лейна приобрела почтенные размеры. Кожа Харриет больше не была светло-кремовой, а отливала цветом меда, который подчеркивал красоту ее волос и глаз. Рауль перестал быть мрачным, замкнутым человеком, каким был так много лет. Его смех звенел громко и часто, а в момент, когда они увидели впереди холм, глаза у него вспыхнули от сознания, что его мечта сбылась.

За холмом лежало Лута Н'зайге, озеро Мертвой саранчи, озеро, из которого берет начало Нил.

— Я хочу определить наши координаты. — Марк остановил лошадь. — А потом я разобью лагерь.

Он спокойно выдержал взгляд Рауля. Дружба между этими двумя мужчинами была настолько крепкой, что они уже без слов понимали друг друга. Марк предлагал Раулю возможность стать у истока Нила только вдвоем с Харриет.

С недоверием взглянув на него, Рауль оставил Марка работать с хронометром и секстантом. Вдвоем с Харриет они легким галопом пересекли долину у подножия и поднялись по пологому склону холма, не позволявшего видеть, что лежит впереди.

У Харриет часто и радостно забилось сердце. Неужели они наконец достигли своей цели? Неужели мечты ее отца станут реальностью? Неужели озеро, которое было только легендой, на самом деле существует и они увидят его?

Недалеко от вершины холма Рауль остановил лошадь. Они спешились и нетерпеливо, как дети, взявшись за руки, пробежали последние несколько ярдов к вершине. Внизу перед ними раскинулось озеро, словно серебряное море. На мелководье лежали крокодилы и гиппопотамы, множество пятнистых и коровьих антилоп паслось на сочных берегах, а дальше, на некотором расстоянии, в голубой дымке маячили горы.

— Мы нашли райский сад, — прошептала Харриет, опустившись на колени в густую мягкую траву.

— Мы нашли исток Нила, — благоговейно провозгласил Рауль, стал на колени рядом с ней и обнял Харриет за плечи.

— Как только он станет известен в Европе, сотни людей найдут сюда дорогу.

С внезапной тревогой в глазах Харриет взглянула вверх на Рауля.

— Тебе это будет неприятно, моя любовь?

Он привлек ее к себе.

Повернув голову, Харриет снова посмотрела на мир и спокойствие, на котором еще никогда не останавливался взгляд европейца.

— Да, будет, — честно призналась она.

— Тогда мы оставим Европу в неведении, пока какой-нибудь другой искатель приключений не найдет сюда свой путь и не объявит о нем всему миру.

— А награды, которые ты заслужил… слава… — запротестовала Харриет, но он заглушил ее протест поцелуем.

— Это пыль на ветру, — отмахнулся Рауль и, подхватив Харриет на руки, побежал к пенящемуся мелководью.