— Они здоровые и сильные, — бесстыже соврал голландец. — Их можно хорошо продать в Хартуме.

— Они умирают стоя, — возразил Рауль, в сомнении глядя на полумертвых негров, и с подкупающим видом наклонился вперед. — Я дам вам тридцать соверенов за всех.

— Зачем вам женщины и дети? — с подозрением спросил кто-то.

— У меня есть жена, — пожал плечами Рауль, — а у мужчин в моей группе — нет. Как по-вашему, зачем они нужны?

Снова прокатился смех.

— А что касается детей, то вам нет никакого смысла везти их одних в Хартум. Вы можете с большей пользой потратить время, собирая новую партию.

— Сто соверенов.

— Пятьдесят.

— Семьдесят пять.

— Нет. — Рауль встал. — Они скорее всего все-таки умрут от болезней.

— Шестьдесят, — предложил мужчина с бородавками.

Кивнув, Рауль пожал протянутую руку — сделка состоялась. Она стоила ему целого состояния. Но даже когда растерянные негры были погружены на барки с провиантом, упакованным для путешествия по суше, Рауль не мог понять, зачем он это сделал. Конечно, ему следовало остановить Харриет до того, как ситуация стала опасной. И он мог это сделать и тем самым уберечь себя от расходов на покупку самых жалких человеческих существ, смотревших на него испуганными глазами.

— Это чудовищно с его стороны, — задыхаясь, пожаловалась Харриет Марку Лейну.

— Рауль купил их, только чтобы освободить. — Марк Лейн, успокаивая ее, положил руку ей на локоть, а Харриет в изумлении уставилась на него. — Вы, конечно же, и не думали по-другому? — улыбнулся он. — Какая может быть польза от трех десятков мужчин, женщин и детей? Когда торговцы покинут Гондокоро, лодки отплывут на несколько миль от него к порогам, и там несчастных высадят на берег. А что касается другой выдумки, о которой вы говорите, то Рауль назвал вас женой, чтобы иметь возможность защитить. В такой ситуации к вам, безусловно, приставали гораздо меньше, чем если бы вы были одинокой женщиной без всякого законного защитника.

Харриет продолжала недоверчиво смотреть на него, и Марк Лейн рассмеялся.

— Не понимаю вас, Харриет. Вы думаете о мистере Бове только самое плохое, но его намерения всегда благородны.

— На этот счет, преподобный Лейн, у меня другое мнение.

Стиснув зубы, она отвернулась от священника и быстро направилась к лимонной роще.

Уилфред и Себастьян, которые до этого долго разговаривали между собой, теперь подходили к Раулю, а Марк Лейн, склонив голову, молча молился за рабов на борту барок и за умерших священников, когда-то воздвигнувших разрушающуюся ныне церковь.

Отвлекшись от своей работы, Харриет увидела, что Наринда снова как тень стоит рядом с Раулем, но ее внимание привлек звеневший от гнева голос Себастьяна.

— Никто не знал, какие будут здесь условия, пока мы не отправились! Если мы будем продолжать путь, никто из нас не выживет!

— Тогда возвращайтесь, — устало сказал Рауль. — Суда не могут двигаться дальше. Меньше чем через милю начинаются пороги. Отсюда мы продолжим путь по суше.

— Мисс Латимер не перенесет такие трудности!

— Мисс Латимер никто не приглашал.

Харриет держала в каждой руке по корзине с лимонами, медленно подходя к ним.

— Приглашали или нет, но мисс Латимер продолжит путешествие.

Ее глаза на бледном лице горели решимостью.

— Если вы хотите вернуться, суда в вашем распоряжении, — обратился Рауль к Себастьяну, стараясь не показать своего восхищения девушкой, — прошу только, чтобы вы прислали другие лодки, которые ждали бы нас здесь.

— Я продолжу путешествие, — после нескольких секунд внутренней борьбы натянуто сказал Себастьян и добавил, оправдываясь: — Но только ради мисс Латимер.

Позже, когда припасы были окончательно выгружены с судов на берег и о лошадях и мулах тоже позаботились, Рауль отправился искать Харриет.

Стоя в одиночестве, она смотрела вверх на возвышавшийся над миссионерской церковью гигантский крест, и Рауль хорошо видел изящную линию ее прелестной шеи.

— Думаю, Крейл прав, — отрывисто сказал он. — Вам было бы лучше вернуться.

— Но я не имею такого желания.

Харриет повернулась к нему лицом, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

— А я не имею желания, чтобы вы умерли у меня на руках.

В его голосе прозвучали странные нотки.

Она была готова сделать язвительное замечание, но гнев изменил ей и оставил без защиты. Рауль, высокий и стройный, стоял перед ней, и Харриет охватило желание протянуть руку и коснуться его.

— Неужели моя смерть так много значит? — неуверенно, едва слышным голосом произнесла она.

Его взгляд остановился на губах Харриет. Раулю безумно хотелось сжать ее в объятиях и целовать эти мягкие губы, пока не остановится дыхание, но вместо этого он сказал, сознавая, что его голос стал хриплым:

— Это причинило бы неудобства, мисс Латимер.

Харриет до боли вонзила ногти в ладони и прижала руки к бокам.

— Сделаю все, что в моих силах, чтобы не причинять вам неудобства, мистер Бове, — сухо отозвалась она и, проглотив непрошеные слезы, снова перевела взгляд на крест.

Он в нерешительности медлил. Было так просто подойти к ней, почувствовать ее нежное тело, ощутить сладкий аромат ее волос. Рауль шагнул вперед и неуверенно опустил руку ей на плечо. Харриет подавила возглас, ей показалось, что его прикосновение как огнем обожгло ее тело даже сквозь батист блузки, она почувствовала, что все ее существо бесстыдно кричит от примитивной потребности. Нежно повернув к себе ее лицо, Рауль внимательно всматривался в него, и Харриет увидела огонь, горевший в глубине его темных глаз. А потом он заключил ее в кольцо своих рук, и она оказалась беззащитной, как птичка в клетке.

— Вас разыскивает мистер Фроум. Потерялась его карта звезд, — долетел до них звонкий, как колокольчик, голос Наринды, разрушив тот тайный мир, в который они вступили.

От этого несвоевременного вмешательства Рауль пришел в неописуемую ярость. В его глазах сверкнул едва сдерживаемый гнев. Он на мгновение сжал руки крепче, а потом выпустил Харриет и, круто повернувшись, зашагал по высокой траве к Уилфреду, блуждавшему среди лабиринта всевозможных упаковок.

Харриет скрестила руки на груди, стараясь успокоить дрожь, сотрясавшую ее тело. Одно прикосновение Рауля, один жадный взгляд, и ее гнева как небывало. Она оказалась беззащитной и была готова кинуться к нему в объятия, как прежде, когда не знала о существовании Наринды. Харриет сжала руками пульсирующие виски. Куда подевались ее решимость, ее здравомыслие?

Наринда, в легком как паутинка одеянии, мягкими складками ниспадавшем до самых ступней, не шевелясь стояла на другом конце зарослей, сцепив перед собой опущенные руки. Эта поза, к которой она прибегала довольно часто, для джентльменов экспедиции являлась воплощением скромности и приличия, особенно когда сопровождалась наклоном головы, и будила в них инстинкт защитника. Но у Харриет она таких ощущений не вызывала: Наринда стояла так после попытки утопить ее, так она стояла и сейчас — для сторонних наблюдателей проявляя почтение к Харриет. Но ни один из них не видел злобной ненависти, вспыхнувшей в блестящих темных глазах, когда Харриет, снова придя в себя, поняла, что Наринда давно находится там.

Взгляды двух девушек встретились: взгляд Харриет, полный страдания и муки от ее неспособности сохранить злость и презрение к Раулю Бове, и взгляд Наринды, беспощадный в своей недоброжелательности.

— Ты его не получишь! — выкрикнула Наринда. — Ты никогда его не получишь!

Сердце Харриет болезненно и часто забилось. Это были слова, которые она уже слышала от Наринды, слова, сказанные Нариндой перед ее неудавшимся покушением на жизнь Харриет.

— Он мне не нужен, — солгала Харриет и, сжав пересохшие губы, с громко стучащим сердцем пошла к их судну, где ее ждала постель из соломы.

— Вам необходимо отдохнуть, — твердо сказал Себастьян, проверявший свое ружье. — У вас совершенно больной вид.

Харриет ничего не ответила. Внешне она выглядела спокойной, но внутри у нее бурлили эмоции. Неужели это то, чего она заслуживала? Соперничать с Нариндой из-за мужчины, который не был честен ни с одной из них? Увидев, что внушительная фигура Рауля Бове, отошедшая от Уилфреда Фроума, движется в ее сторону, Харриет резко отвернулась, так что лимоны, которые она сортировала, попадали на землю, и в смятении торопливо направилась к Марку Лейну, а услышав, как позади Рауль окликнул ее по имени, бросилась бежать. Она не могла снова встретиться с ним лицом к лицу. Ее воспитание, ее здравомыслие не могли служить ей защитой против той власти, которую Рауль имел над ней. Для нее единственный путь спасения — это избегать его общества и не позволять его взгляду встречаться с ее взглядом. Она должна каким-то образом снова разбудить в себе гнев, он был для Харриет единственной защитой против ее истинных чувств.

Перевязывая тесьмой скрученные в рулон бумаги, Марк Лейн заметил замешательство Харриет и, бросив быстрый взгляд за ее спину, понял причину этого. Рауль Бове в расстегнутой до пояса белой рубашке стоял, положив руки на бедра, и тяжело дышал, а его раздраженный взгляд упирался в решительно повернутую к нему спину Харриет.

Священник нахмурился. Ненависть между Харриет и Раулем была вызвана чем-то большим, чем просто незваным появлением девушки в их группе, и он уже не в первый раз задумался о настоящей ее причине.

— Вас что-то расстроило, Харриет? — тихо спросил Лейн, отбирая книги, которые нельзя было оставить.

— Да… Нет…

Она в смущении замолчала и слегка покраснела. Марк Лейн был служителем церкви, человеком, который привык выслушивать других и облегчать им бремя переживаний. Но она не могла признаться, что влюблена в мужчину, который так неучтиво обращается с ней, в мужчину, не скрывающего своей любовницы, и она коротко ответила: