Но и Кейт уже другая. Она стала сильной и больше не боится противостоять ему.

Она шагнула назад:

– Мне надо идти.

По пути домой Кейт заставила себя не думать о недавнем поцелуе и о том, как отозвалось на него ее тело. Войдя в дом родителей, где все уже спали, она на цыпочках прокралась в свою спальню и, улегшись в постель, пообещала себе, что больше никогда не позволит Максу Монтгомери себя поцеловать.


Следующим утром, направляясь в особняк своей матери, Макс мысленно твердил себе, словно мантру: «Не надо было целовать Кейт. Не надо было целовать Кейт. Не надо было целовать Кейт».

Ему нравится делить с ней родительские обязанности. Ну зачем он, рискуя лишиться этой возможности, полез к Кейт целоваться? Макс не смог удержаться от того, чтобы не прикоснуться к ее губам легким поцелуем. Но этот поцелуй неожиданно стал таким страстным. Их обоих, несомненно, влечет друг к другу. Но это неправильно. Ведь Кейт уже совсем не та девушка, на которой он женился. Она изменилась: стала взрослее, чувственнее, храбрее. А может, она стала бы такой, даже если бы они не развелись? Защищала бы Тришу, словно тигрица. Макс рассмеялся. Но тут же помрачнел, подумав, что не увидел всего этого из-за своего пьянства. В том, что они с Кейт так отдалились друг от друга, целиком виноват он сам.

Едва Макс подъехал к особняку и, выйдя из своего джипа, приблизился к парадному входу, Филипп, дворецкий Гвен, открыл дверь, словно уже дожидался гостя.

– Ваша мать в столовой, мистер Монтгомери.

Войдя туда, Макс постарался скрыть одолевавший его гнев. В последнее время подавление отрицательных эмоций вошло у него в привычку. Уже не нужно было каждый раз напоминать себе, что гнев не поможет решить проблему.

– Хорошо, что я еще не завтракал.

Поцеловав мать в щеку, Макс сел за стол.

– Я тоже. Сегодня блины получились особенно пышными. Ты обязательно должен их попробовать.

Развернув салфетку, Макс произнес:

– Я слышал, ты угрожала Кейт?

– Я не угрожала ей, дорогой. Посоветоваться с адвокатом подсказало мне элементарное здравомыслие.

– Это вмешательство в чужие дела. Кейт бросила меня восемь лет назад, потому что на меня нельзя было положиться. Временами я вел себя и вовсе ужасно. – Макс сделал глоток кофе. – Она ушла, чтобы защитить себя и Тришу. Если ты попытаешься усложнить Кейт жизнь, тебе же будет хуже. Мы разрешим тебе видеться с внучкой лишь изредка и только в присутствии Кейт, чтобы ты не могла настраивать Тришу против нас.

Гвен накрыла ладонью руку сына и мягко рассмеялась:

– Право, дорогой, как драматично! Я всего лишь хочу защитить наши с тобой права.

– Ты ведь помнишь, какой была Кейт, да? Милая девушка, которая и мухи не обидит. Она без всяких адвокатов и судов позволит нам общаться с Тришей, если мы будем вести честную игру.

– Она сама повела себя нечестно.

– Кейт боялась.

– Ей нечего было бояться!

Макс вздохнул.

– Мама, ты не жила с нами, поэтому не представляешь, через что пришлось пройти Кейт. Удивляюсь, и как только она не дала деру, когда мы случайно встретились в больнице. Но я благодарен, что Кейт позволила мне видеться с дочерью, и я стараюсь сделать так, чтобы мы вместе воспитывали Тришу.

Глаза Гвен радостно сверкнули.

– Вы собираетесь снова сойтись?

– Нет! – воскликнул Макс, но тут же в памяти всплыл вчерашний поцелуй. Вспомнилось, как вскипела от него кровь и сжалось сердце. Впрочем, вряд ли они с Кейт теперь подходят друг другу – уж слишком оба изменились.

– А я считаю, вам следует попытаться.

– Мам, это просто невозможно. А если ты заговоришь об этом при Кейт, она разнервничается и начнет меня избегать.

– Вот как! Мне нельзя ее упрекать за то, что она увезла от нас Тришу, нельзя заговаривать о вашем примирении. – Гвен подняла руки, словно сдаваясь. – То есть я должна просто молчать в ее присутствии?

– Это было бы замечательно.

– Похоже, она вертит тобой как хочет.

– Или просто сражается за счастье – свое и Триши.

Гвен фыркнула:

– Она истеричка!

– Повторяю, ты даже не представляешь себе, каково было Кейт жить со мной. Мы должны вести с ней честную игру. Будь с ней искренней. Она не должна нас бояться.

Макс осекся, поняв, что и сам не был до конца честен с Кейт. И с собой тоже. Он поцеловал ее, потому что «новая» Кейт ему нравится – даже больше, чем та Кейт, на которой он когда-то женился. Макс неожиданно осознал всем своим существом, что их союз может стать счастливым – куда счастливее, чем тот, что они заключили в юности.

С каждой их встречей Максу все больше нравилась «новая» Кейт. Один простой поцелуй с ней сразил его наповал. Он до сих пор ощущал вкус ее губ. Макс хотел Кейт. Рано или поздно он предпримет какие-то шаги, чтобы заполучить ее. Он даже не уверен, что может себя контролировать. А потому нужно честно поговорить об этом с Кейт.

Глава 10

Несколько часов спустя Кейт сидела за столиком уличного кафе перед итальянским рестораном, ожидая Макса, назначившего ей здесь встречу. Он предложил встретиться и поговорить вдвоем, без Триши.

В голове теснилось множество тревожных мыслей. Макс обещал рассказать, как прошел разговор с матерью, но добавил, что хочет обсудить еще кое-что, не предназначенное для ушей Триши.

А вдруг он потребует официальной опеки над дочерью? Что, если мать убедила его подать иск в суд, чтобы запретить увезти Тришу в Теннесси?

Наконец Кейт заметила Макса – тот стоял в джинсах и футболке у светофора, ожидая, когда загорится зеленый свет. Этот зрелый мужчина так отличался от того долговязого юнца, за которого она когда-то вышла замуж!

Когда Макс сел за ее столик, Кейт встретила его словами:

– Я заказала для тебя чай со льдом.

– Спасибо. Извини, что задержался. Я… – Он замялся, явно нервничая.

Когда подошел официант, чтобы принять заказ, Макс расслабился, словно получил отсрочку смертного приговора. Это еще больше насторожило Кейт. Если он так радуется, что можно немного отложить этот разговор, значит, речь пойдет о чем-то неприятном.

Возможно, мать убедила его потребовать опеки над Тришей.

Едва официант отошел от их столика, Кейт тут же спросила:

– Так что случилось?

Макс коротко рассмеялся:

– Ух ты! Прямо к делу?

– Я же сказала тебе, что стала другой.

Он опустил взгляд.

– Я знаю.

Она вздохнула.

– Макс, я не люблю, когда ожидание плохих новостей затягивается. Так что лучше скажи обо всем сразу.

Он снова посмотрел ей в глаза.

– Кажется, меня снова тянет к тебе.

Сердце Кейт замерло на мгновение, а затем бешено застучало. Его тянет к ней? А ее – к нему. Особенно сейчас, когда он бросил пить. Макс – замечательный, красивый, сексуальный. С этим мужчиной она спала. Они изучили тела друг друга, как свои. Ей известны его пристрастия и чувствительные места…

Но тут до Кейт дошло: Макса тянет к ней потому, что он из их общего прошлого помнит только хорошее: как она давала ему аспирин, укладывала в постель, укрывала одеялом. А еще, может, не забыл, как они были счастливы в первые годы их брака.

Кейт поерзала на стуле.

– Макс, это просто остатки тех чувств, которые ты испытывал ко мне, когда мы только поженились.

Он мягко рассмеялся:

– Нет.

От этого отрицания у Кейт еще быстрее забилось сердце. Почему он сказал это с такой уверенностью?

– Ты настолько изменилась, что только дурак подумал бы, что мы можем вернуть то, что было между нами. Но и лгать я тоже не могу. Мне нравится то, какой ты стала. Ты новая мне очень нравишься.

Грудь сдавило так, что стало тяжело дышать. Хотя «новый» Макс тоже очень нравился Кейт, ей казалось это неправильным. Они никогда не смогут стереть прошлое, забыть выбитые окна и ссоры. Иногда боль оставляет в сердце шрамы. Нельзя взять и никогда больше не вспоминать былые обиды лишь оттого, что обоим этого хочется.

– Думаю, это потому, – продолжил Макс, – что наши новые характеры теперь идеально подходят друг другу. Мы были бы замечательной парой. Ведь мы стали мудрее и сильнее. – Он огляделся, а затем, подмигнув, сказал: – Мне ужасно хочется узнать, как бы мы теперь повели себя, оказавшись в одной в постели.

Сердце Кейт чуть не выпрыгнуло из груди, стоило ей представить себя и Макса обнаженными, жадно исследующими друг друга.

– Спасибо. Я представила.

Макс рассмеялся и сжал ее руку:

– Когда я вступил в «Анонимные Алкоголики», то сказал себе, что больше никогда не буду жить во лжи. И если бы я продолжал притворяться, что не испытываю к тебе никаких чувств, это еще больше усложнило бы ситуацию.

– Макс…

– Не беспокойся. Я говорю это вовсе не для того, чтобы уломать тебя снова сойтись со мной. – Он опустил глаза, затем снова посмотрел на Кейт. – Мне просто хотелось бы, чтобы ты об этом знала.

– Хорошо. Теперь я знаю.

Она отпила немного чаю, чтобы успокоиться, затем расправила салфетку и положила ее на колени. Кажется, сейчас самое время сменить тему.

– Так чем закончился твой разговор с матерью?

Макс откинулся на спинку стула.

– Я все уладил. Сказал, что мы с тобой сами разберемся, а ей не стоит совать свой нос в то, как мы воспитываем Тришу.

Кейт ощутила гордость. Восемь лет назад Макс не смог бы пойти против матери. Это еще одно доказательство того, что он изменился.

– И она согласилась?

Он печально улыбнулся:

– Я – ее единственный ребенок. Она не хочет потерять меня.

– Это так.

Макс потянулся за своей салфеткой.

– А теперь, когда мы все обсудили, предлагаю насладиться едой.

– Конечно, – кивнула Кейт, чувствуя, как внутри все трепещет.

Всего одна ее фраза может изменить все – стоит лишь сказать: «Ты новый тоже мне нравишься». Ведь она понимала, что Макс втайне надеется услышать от нее именно такой ответ.