– Похотливое животное! – прошипела она сквозь зубы. Сверкая зелеными злыми глазами, стояла на краю их общей постели из сосновых веток.

– Иди, лучше изнасилуй свою мать! – выпалила она.

Ник продолжал красться к ней. Сделав еще один шаг, остановился, злобно сжав кулаки. Изнасиловать ее? Черт! Будь здесь Джефф, тот сейчас поизгалялся бы над Ником, сказав, что девчонка его изнасиловала. Так нежно Саманта приласкала Ника. Новый приступ боли потряс тело парня. Он упал на колени.

«О, Господи! Она сделала меня калекой на всю жизнь».

Девчонка, совершенно голая с надменным выражением лица, презрительно взирала на него сверху вниз.

– Тебе нужна хорошая вздрючка! – прорычал Ник.

– Только дотронься до меня и тут же пожалеешь об этом, а заодно и о том, что появился на свет, – нагнувшись, она взяла с земли в руки по приличному камню.

– Не посмеешь! – заорал Ник, поднимаясь.

– Так уж и не посмею! – огрызнулась она и замахнулась камнем величиной с его кулак. Камень со свистом пролетел над его головой. Ник успел пригнуться.

– Ха! Промахнулась! – язвительно заметил он.

– Не думаю.

Он выпрямился и даже не заметил, как она запустила в него вторым камнем. Булыжник сильно и звучно ударил ему по голове. У Ника зазвенело в ушах. Ему показалось, что череп раскололся надвое.

– Ты все-таки сделала это! Ну теперь, берегись! – промычал он, и, ничего не соображая, рванулся вперед.

Она нагнулась, схватила веревку, одеяло, презрительно взглянула на него последний раз, повернулась и стремительно побежала в лес, проворная, как испуганная олениха.

Ник зарычал и схватился за голову. Под пальцами быстро набухала приличная шишка.

– Черт возьми, никогда еще несколько поцелуев не стоили мне так дорого, – простонал он.

Голова болела, в паху ломило и жгло. Постанывая и чертыхаясь, он поплелся к ручью зализывать раны и прочистить мозги холодной водой. Встав на колени, зачерпнул в ладони ледяной воды и плеснул на рану. Ссадину защипало. Разобрав волосы пробором, потрогал увеличивающуюся шишку. По руке медленно потекло что-то липкое и теплое. Кровь! Он осторожно ощупал голову. Кровь текла сильно, но рана была не очень глубокой. С ним и не такое бывало. Но получить от девчонки!

– Где ты? – позвал он. – Иди сюда!

Никогда не подумал бы, что она еще девчонка и что так может постоять за себя. Ругается, как погонщик мулов. Дерется, как бешеная собака.


Ник лил воду на голову до тех пор, пока не остановилась кровь. Так же долго и старательно примачивал холодной водой прокушенную губу.

– Так больно. Правда, думается, что от потери крови умереть не придется, – пробурчал он, увидев, что на ладонях больше нет следов крови. Он осторожно потрогал пальцами кожу вокруг подбитого глаза.

– Черт возьми, неизвестно, когда я смогу им смотреть, – он подобрал с берега холодный камень и приложил его к глазу. Когда камень нагрелся, заменил его другим. Сменив несколько камней, почувствовал, что опухоль больше не увеличивается.

Как она только умудрилась так поступить с ним? Она побила его, как бешеную собаку. И это после всего хорошего, что он для нее сделал. Проклятая бешеная кошка! Ник со стоном поднялся на ноги, стал озираться по сторонам, несмотря на переполнявшую его злость.

«Куда, дьявол ее побери, она могла убежать?» Не то, чтобы он волновался из-за того, что неожиданно наскочит на нее и снова получит. Но она совсем не знает местности, не знает, куда идти, где найти воду. «А вдруг она заблудится или поранит себе что-нибудь?»

Он вспомнил о муравьиных укусах. Ноги ее все еще горели и были распухшими. Вдруг она заболеет и умрет? И все это из-за него.

– Вот дрянь! Проклятая девка!

Сердце у него разрывалось от дурных мыслей и предчувствий. Он вернулся к месту ночевки, свистнул. Скаут заржал и вышел из кустов. Когда Ник взял поводья в руки, мерин поднял на него карие бархатные глаза, укоризненно вздохнул и осуждающе взглянул на хозяина.

– А, Скаут, и ты туда же!

Лошадь подтолкнула его мордой, затем сделала несколько шагов вперед, показывая, что пора ехать.

– Очень хорошо. Пойдем-ка, посмотрим. Может быть, мы найдем эту дикую кошку, – пробормотал он. Схватившись за гриву, вскарабкался на спину коня и направился в ту сторону, где скрылась Саманта. Низко пригнувшись, всматривался в заросли, надеясь, что у нее хватит ума не отходить от тропы очень далеко.


Ник ехал медленно, внимательно осматриваясь. Ничего. Он нахмурился. Остановив лошадь, внимательно осмотрел тропинку. И увидел в пыли отпечаток маленькой босой ноги. Ник стал искать еще следы. Она шла по краю тропинки, стараясь наступать на листья и сосновую хвою.

«Хитрая маленькая дьяволица! Интересно, где она научилась этому?»

Он пустил лошадь галопом. Мягкий песок заглушал стук копыт. И вдруг краем глаза уловил движение впереди. Приглядевшись, увидел, как девушка метнулась с дороги в кусты.

– Прекрасно, мисс. Иди и прячься, – тихо сказал он. Заставив Скаута медленно шагать, нарочито небрежно развалился на лошади и начал насвистывать песенку, будто ему совершенно ни до кого нет дела.

«Черт! Как болит губа». Продолжая свистеть, подъехал к тому месту, где последний раз видел ее. «Она должна выйти к нему, но если он станет преследовать ее, убежит».

Беззаботно поглядывая на белые пухлые облака, плывущие в небе над головой, он иноходью проехал мимо. Боковым зрением увидел бледное лицо девушки. Она выглянула из-за дерева. Отъехав подальше, Ник наклонился к шее лошади, глянул из-за плеча назад. И удовлетворенно фыркнул. Девушка вышла, встала посредине дороги. Она уже оделась в пончо, стояла, вызывающе уперев руки в бедра.

– Подожди! – скомандовала она. Он прямо чувствовал ее ярость. Она топнула ногой, подняв облако пыли.

Ник притворился, что не слышит. Он чмокнул Скауту, пустив того рысью.

«Ничего ей не сделается. Пусть немножко побесится. Поделом».

Кроме того, сейчас он не доверял себе. А ей придется ехать, прижавшись к нему. Сейчас он так разъярен, что может свернуть ей шею. Пусть-ка она немножко потопает своими ножками, а он за это время поостынет. Далеко от дороги она не уйдет, а прогулка в несколько миль собьет с нее упрямство и спесь. Ник мстительно улыбнулся, но тут же поморщился от боли в прокушенной губе.

Некоторое время спустя он остановил Скаута. Путь преградила здоровая коряга. Ник поднял голову и понюхал воздух. Улыбнулся. Вот оно что! Тут нельзя ошибиться. К запахам красной дорожной пыли и сосновой смолы примешался запах тухлых яиц. Ник свернул с дороги и направил Скаута по узенькой, еле заметной тропинке, почти скрытой в зарослях бузины и артишоков. С трудом пробравшись через густые колючие заросли, выбрался на зеленую лужайку и остановился. Рядом журчал и пенился целебный источник. Вода каскадом падала с заросшего мхом валуна в круглое зеленое озерцо.

Оставив коня пастись, Ник принялся развязывать тесемки на лохмотьях. «Только бы добраться до дома. Скорее выбросить эти проклятые лохмотья и облачиться в нормальную одежду».

Еще немного и этот немыслимый сюртук расползется по швам. Наконец он справился с завязками, снял старье и бросил его в неглубокую лужу. Потерев сюртук ладонями и хорошенько прополоскав его, Ник убедился, что одежда стала значительно чище. Разложив тряпки для просушки на большом камне, плюхнулся в озеро. Оно оказалось очень глубоким и холодным. Ник плавал, как выдра, плескался, нырял. Он очень надеялся, что лечебная вода немного успокоит шишки и ссадины на избитом теле. Потому и бултыхался в озере до тех пор, пока вся кожа покрылась пупырышками, словно у ощипанного гуся. Стуча от холода зубами, он распластался на ровной и теплой поверхности плоского валуна.

Согреться по-настоящему не удалось. Надо было торопиться на ранчо. Трясясь от холода, он влез в непросохший сюртук. Только теперь Ник по достоинству оценил, что у него есть хоть такая одежда.

Без этих лохмотьев он давно бы замерз. Он вспомнил о девчонке. Кривая усмешка перекосила лицо. Ник понюхал рукав.

– Может, я и грубый, но не воняю, как козел, – сказал он сам себе.


После купания его настроение намного улучшилось. Он нашел Скаута, сел на него и выехал на главную тропу. Ветер все так же поднимал красную пыль над камнями. Саманта сидела на валуне у дороги. Он подъехал к ней. Все лицо у нее было в грязи, глаза припухли и покраснели от слез. Девушка поджала ногу, обхватив ее руками. Ник склонился и участливо спросил:

– Что случилось?

Она подняла голову и с неприязнью взглянула на него.

– Это не твое дело. Просто я наступила на острый камень. Во всяком случае, я думаю, что это был камень.

Неудачная прогулка не улучшила ее нрава. Ник спрыгнул с лошади.

– Ты весь мокрый, – сказала она, оглядывая его и сморщила нос. – Чем это так пахнет?

– Я плавал.

– Ты бросил меня и пошел поплавать?

– Да, это я и делал. И сразу почувствовал себя чертовски хорошо, – нараспев ответил Ник, чувствуя себя сейчас очень уверенно.

«Если она хочет, чтобы я ей помог, она должна меня об этом попросить».

Саманта опустила ногу и вытерла руку об одеяло, на котором осталось кровавое пятно. Из глубокой раны на ноге обильно сочилась кровь.

Ника будто кто-то подтолкнул в спину.

– У тебя идет кровь.

– Неужели ты думаешь, что я не вижу. Я не совсем глупая и не слепая.

– Да. И у тебя хватило ума наступить на камень, – он присел и протянул руку. – Дай, посмотрю.

– Я вовсе не нуждаюсь в помощи, – отстранилась она.

– Ну и черт с тобой.

Она смотрела на него с ненавистью, прикрыв кровоточащую рану ладонями, упрямо поджав губы.

Ник резко выпрямился и пошел к лошади.

– Из всех пустоголовых баб, каких я когда-либо встречал, ты – самая худшая, – он остановился, пригладил рукой волосы и снова подошел к ней. – Ты дашь, наконец, посмотреть ногу или нет? Если нет, мисс, оставайся здесь и делай, что хочешь. А я убираюсь отсюда к чертовой матери!