Она кивнула, затаила дыхание и, не отрываясь, смотрела в его темные глаза. Громко застучало сердце. Приятный жар разлился по всему телу.

– Пойдемте домой, – старик поудобнее перехватил Саманту и направился к двухэтажному бревенчатому дому. Молодой мужчина стряхнул грязь с рубашки и остановил старика:

– Дай, я сам отнесу ее в дом.

– Ник, ты еле ходишь, – запротестовал старик. – Она такая крошка, мне вовсе не тяжело.

Но мужчина не двинулся с места. Он просто протянул руки.

– Ладно, неси, – проворчал старик и отдал ему Саманту.

В молодых, сильных руках она чувствовала себя уютнее, удобнее, защищеннее. Он был, конечно же, увереннее и крепче старика. Твердые бугры мускулов на руках, широкие плечи, сильная шея. Саманта внимательно смотрела ему в лицо. Ветер растрепал прямые длинные волосы, пряди нежно касались ее лица. Он был смуглый, двигался плавно и упруго, словно танцор. И напоминал ей пантеру.

Она чувствовала, что ему больно. Но все равно, он шел мягко и грациозно. Старик семенил впереди. По дороге к дому катилась коляска. Старик остановился, приветливо помахал. И пробормотал ворчливо, но ласково:

– Чертов дурачок, сейчас упадет и уронит ее в грязь. Ну, как хочет. Она ведь его жена. Своя ноша не тяжела.

Жена?

Она уставилась на своего спасителя.

«Но я ведь никого из них не знаю… И его не знаю».


Он донес ее до дома. Полная женщина встревожено топталась на крыльце. Открыла дверь, проводила в дом. Она задыхалась от волнения и страха. Суетилась и хлопотала. Похлопала Саманту по руке и запричитала:

– Бедняжка, как же так? Что с тобой случилось? – приподняв юбку, побежала следом за ними.

Молодой человек поднялся по лестнице, вошел в просторную спальню. Склонился и бережно положил Саманту на кровать. Старательно укрыл одеялом.

Она полулежала на высоких подушках. Сердце ее бешено колотилось, но она не знала, отчего. И нахмурилась.

«Мне не знакомо это место и эти люди».

Испуганная, смущенная, она стала оглядывать комнату. Растерянно уставилась на двух мужчин, стоящих у стены, на женщину, Ника.

– Кто вы? – спросила она.

– Наиболее важный вопрос сейчас, молодая леди, как вы? – спросил ее мужчина, который только что вошел в комнату. Он был маленький, седой. В руках у него был черный саквояж, на носу – золотые очки.

Обернувшись, показал на старика и светловолосого молодого человека и сказал женщине:

– Роза, прикажи им уйти, коли они сами не догадываются. Мне нужно осмотреть больную.

Мужчины вышли. Он повернулся к Саманте, улыбнулся и представился:

– Я – доктор Генри Джонсон. Я лечу вас. Вы упали и расшиблись. И очень напугали всех нас.

– Я не помню, – ответила Саманта.

Доктор стал осматривать ее. Она чувствовала доверие к нему и к Розе, экономке-испанке. Роза хлопотала вокруг нее, словно квочка над цыпленком. Доктор осмотрел голову, перебинтовал ступню. Он попытался узнать у Саманты, почему она пошла в конюшню. Но она ничего не смогла объяснить. Она не помнила. Недоуменно наблюдая за действиями доктора, она удивилась:

– Как я ударилась? Я совсем не помню, когда порезала ногу и разбила голову.

Роза напряглась и вопросительно посмотрела на доктора. Он успокаивающе похлопал девушку по руке.

– Не волнуйтесь. Некоторое время в мыслях у вас может быть путаница. Расслабьтесь, отдохните, постарайтесь заснуть. Роза, пора подумать о еде для Саманты. Ей необходимо нарастить немного мяса. Нужно пробудить аппетит.

Он закрыл саквояж и встал.

– Завтра я приду осмотреть вас, – прежде чем уйти, он обратился к Розе: – Проследите, чтобы вокруг нее все было тихо и спокойно, если это возможно. А сейчас я пойду осмотрю Ника. Джейк сказал, что его поранил одичавший бык.

Он ушел. Саманта вопросительно посмотрела на экономку.

– Роза, скажите, а кто такой Ник? – Женщина расплылась в добродушной улыбке.

– Неужели ты забыла, малышка. Ник – твой муж.

Комната поплыла перед глазами. Саманта вспомнила слова старика: «Она ведь его жена». Значит, это правда. Он – ее муж.

«Почему я ничего не помню? – она подняла руку и прикрыла глаза. – Ничего не помню…»

Она помнила только то, как пришла в себя в конюшне с дикой лошадью. А до этого ее жизнь казалась ей сплошной черной пропастью. Небытием.


Доктор осмотрел грудь Ника, ощупал кровоподтеки и ссадины, оставленные бычьими рогами.

– Да, Ник, какое-то время будет очень болеть. Этот рогатый разбойник сломал тебе два ребра, – он туго забинтовал грудь Ника, хорошенько обработал ссадины и порезы.

– Не знаю, может быть, мне открыть здесь приемный пункт? Вы, Макбрайды, отнимаете у меня столько времени! Ни одно семейство в Каньон Спрингс не доставляет мне столько хлопот.

– Черт возьми! Док! Не могли бы вы смазывать раны тем, что не так жжется? – взмолился Ник.

Доктор хитро улыбнулся.

– Наверное, мог бы. Но я не знал, что ты так боишься боли. – Он ухмыльнулся.

Ник поднял глаза и посмотрел прямо в лицо доктору вопросительно и как-то беспомощно.

– Док, вы верите, что с Самантой будет все в порядке?

– У нее в голове сумбур, смятение в мыслях. Любой на ее месте был бы в подобном состоянии. И, что самое неприятное, провалы в памяти. Это меня не просто волнует, а тревожит.

– Что вы имеете в виду, доктор? Чего она не помнит?

– Она не может вспомнить ничего, что произошло с ней до сегодняшнего утра. Ей кажется, она просто проснулась в конюшне, а все остальное – провал.

Он закончил бинтовать Ника, выпрямился и захлопнул саквояж.

– Но она сможет вспомнить? К ней вернется память о прошлом, верно? Она вспомнит все, док?

– Может быть.

– Может быть? Вы не уверены в этом?!

– Ник, она очень сильно ушиблась, очень сильно. Я никогда не наблюдал такого, хоть слышал об этом не раз. Это довольно редкий случай. Иногда больные помнят обрывочно события, происходившие с ними прежде. А иногда так и не вспоминают ничего.

Нику показалось, что кто-то ударил его в живот.

– Неужели мы не можем ей ничем помочь?

– Почему же? Можете. Постарайтесь свести до минимума волнения. Ей необходимы покой и мир. И… хорошая еда на первый случай, – доктор отошел к двери, затем вернулся и спросил: – Ник, ты и впрямь женился на этой девушке?

– Да, доктор. По крайней мере, у меня об этом есть документ.

Доктор удивленно поднял брови.

– Но ты не уверен в этом? Разве ты не знаешь наверняка?

Ник вздохнул.

– Ну, я не совсем уверен. Той ночью все так перепуталось.

Доктор Джонсон покачал головой и спокойно сказал:

– Не знаю, почему, но это меня как-то не удивляет, – он закатил глаза к потолку, что-то пробормотал себе под нос и вышел.


Ник помылся, переоделся и пошел наверх. Открыв дверь, он заглянул в спальню. Саманта спала. Роза приложила палец к губам, подошла к нему и сказала:

– Я иду вниз, распорядиться насчет ужина, а ты посиди, чтобы малышка снова не сбежала.

Присев на краешек стула, Ник взял руку Саманты и прижался к ней губами. Внутри у него все еще замирало от ужаса. Он был потрясен тем, что случилось. Почему она оказалась в конюшне? Еще одну загадку задала ему жена. Он поцеловал ладонь и прижался к ней щекой. Сейчас он был несчастен с того, что часто сам становился причиной ее страданий.

– Котенок, как бы я хотел, чтобы ты сейчас проснулась и бросила в меня камнем.

– Интересно, зачем мне нужно в тебя бросать? – спросил его тихий голос.

Ник вздрогнул, посмотрел в зеленые глаза.

– Я не хотел будить тебя. Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше, чем выглядишь ты, – она высвободила руку, нежно убрала с его лба прядь волос. – А как себя чувствуешь ты? Доктор сказал, что на тебя набросился бык.

Ник вздохнул так глубоко, что у него все снова заболело. Пусть он умрет сейчас, ему все равно. Лишь бы она дотрагивалась до него своими легкими пальчиками. Вот так, как сейчас.

– Со мной все в полном порядке.

– Роза сказала, что ты мой муж, – Саманта прикусила губу. – Я не знаю, что случилось. Почему я никак не могу тебя вспомнить.

Ник видел, что она очень расстроена, растеряна.

– Ты ушибла голову. Доктор уверен, что ты поправишься и все вспомнишь.

Ему не хотелось рассказывать ей, что он и сам ничего не помнит и не может рассказать о женитьбе. И вдруг он обрадовался, подумав, что раз она не помнит его, значит, она не помнит и Билли. Он улыбнулся.

– Когда мы поженились? – спросила она.

– Недавно. Совсем недавно. У нас с тобой еще медовый месяц, – сказал он.

В конце концов, это была правда. Он постарался скрыть свое смущение и смятение.

– Неужели? – Саманта затаила дыхание, она словно испугалась и широко раскрыла глаза. Ник помотал головой, поняв, о чем она беспокоится. – О, это все мой длинный язык, – он похлопал по руке. – Ни о чем не беспокойся, малышка, я не стану вести себя с тобой как муж, пока ты сама того не захочешь.

Она покраснела и опустила голову. Он почувствовал, как участилось у него дыхание. Она такая хорошенькая, особенно когда щеки розовеют от смущения…

Вошла Роза, принесла ужин для Саманты.

– Ну, кажется, наша малышка чувствует себя лучше, – она поставила поднос на туалетный столик у кровати. – Ник, беги вниз. Ужин уже на столе.

Он заколебался. Ему не хотелось уходить. Но экономка сердито замахала на него пухлой рукой.

– Иди-иди. Дай девочке спокойно поесть, – скомандовала она.

Ник вздохнул, поднялся, пожал плечами и улыбнулся Саманте.

Она улыбнулась ему в ответ такой улыбкой, что сердце его забилось радостно. Он почувствовал себя глупым влюбленным подростком, послал жене воздушный поцелуй и выбежал в коридор.

Может быть, не так уж и плохо, что она ничего не помнит? Надо просто быть осторожным. Не проболтаться самому. И предупредить Джеффа, чтобы тот не рассказал ей, как все произошло на самом деле. Пусть время расставит все по своим местам.