Ник сел на стул и обхватил руками голову.

– Мне жаль, что она расшиблась. Я бы сейчас все отдал за то, чтобы такого не случилось. Джейк, ты не знаешь еще одного, – он поднял глаза на старика, посмотрел ему в глаза. – Она не хорошая женщина. Она певица из дансинга, шлюха из салона Молли.

Передняя дверь тихо открылась и снова закрылась. Ник повернул голову. Посреди гостиной стоял Джефф. Он медленно и с опаской подошел к кузену. На его лице смешались растерянность и изумление. Он остановился, сделал глубокий вдох и сказал:

– Нет, Ник, это не так. Я только что приехал из Каньон Спрингс. Певица там, в салоне Молли. Девчонка, которую я снял с дилижанса, ехала не к Молли. Саманта Сторм, девушка, на которой ты женился, ехала не к Молли. Никто не знает, куда она ехала и к кому. Я ни малейшего представления не имею о том, кто она. Но теперь она – твоя жена.

ГЛАВА 7

Джефф откинулся на спинку стула и отвел глаза в сторону.

– Вот и все, что я помню, – закончил он свой рассказ.

– Этого больше чем достаточно, – вздохнул Ник. Он пристально посмотрел на брата. – Все оказалось хуже, чем мы могли бы предположить.

Но теперь он хоть как-то мог все осмыслить. Все встало на свои места. Женитьба. Голая девчонка в постели. Исчезновение одежды и все остальное.

Он снова подумал о девушке, о том, как она реагировала на его приставания. Ничего удивительного. Она и должна была так себя вести. Она, наверное, решила, что он сумасшедший. Маньяк, пытающийся соблазнять ее на каждом шагу. А он считал, что она салонная девчонка. Она все время доказывала ему, что не знает никакую Молли. Но он не верил ей. Но она же не захотела сказать, кем является на самом деле… Почему она пошла с Джеффом? За кого его приняла? Черт побери! Чем больше Ник думал обо всем, тем больше ему казалось, что он сходит с ума.

– Из всех твоих безумных историй и проделок, в которые ты меня втянул… – Ник выпрямился и яростно посмотрел на Джеффа. – Избить бы тебя хорошенько, чтобы больше неповадно было…

– Ты уже это и так сделал, – ответил угрюмо Джефф и мотнул разбитой головой.

Уголки его распухшего рта были окружены лиловыми кровоподтеками. Печальные голубые глаза смотрели на брата скорбно и покаянно. Ник с отвращением посмотрел на Джеффа.

«Черт возьми! – подумал он. – Сейчас он напоминает побитого щенка».

– Успокойся, Ник. Джефф не единственный дурак, который заварил эту кашу, – подал голос Джейк. – Давайте вместе решать, что же нам теперь делать.

– Прежде всего, вы должны прекратить пререкаться друг с другом, доказывать друг другу свою правоту сейчас бессмысленно, – послышался позади них тихий голос доктора Джонсона. – Леди нужны покой и тишина. Иначе ей не справиться с болезнью и травмой.

Ник вскочил на ноги, пересек комнату и спросил, внутренне подобравшись:

– Док, как она?

Доктор Джонсон пригладил волосы и стал перечислять:

– У нее, по-видимому, сотрясение мозга. На ноге – глубокая рана. Кожа обожжена солнцем. Общее истощение. Ноги искусаны муравьями. В настоящий момент ей очень плохо. Если бы я смог доставить ее в город, то непременно сделал бы это. Но в теперешнем состоянии ей лучше остаться здесь. Неизвестно, как подействует на нее поездка. Кроме того, я знаю Розу и спокойно могу на нее положиться. Она за ней хорошо присмотрит. Лучшей сиделки вам и не найти.

Он поставил саквояж на край стола, подошел к камину, протянул к огню руки. В камине, потрескивая, горели сосновые дрова.

– Она поправится? – спросил с надеждой в голосе Ник. Он с трудом выдавливал из себя слова. – Доктор, она должна поправиться.

Доктор выпрямился, снял очки в золотой оправе, потер переносицу, пристально посмотрел на Ника.

– Да, я думаю, она обязательно поправится. Я оставил лекарство. Как только она проснется, Роза напоит ее.

– А когда она проснется? – опять спросил Ник. Ему казалось, что Саманта спит очень долго.

– Этого я не могу сказать тебе, Ник. Но, надеюсь, сегодня обязательно, – старый доктор подумал, потом поднял палец, предупреждая Ника. – Ты должен запомнить: у нее сильно повреждена голова. И плюс ко всему – лихорадка. Вполне возможно, она никого не будет узнавать поначалу.

– Чем мы можем помочь ей, Хенк? – спросил Джейк своего старого друга.

– Держать подальше от нее двух этих дикарей, – доктор показал на Ника и Джеффа. – Сделай милость, утихомирь их. Пусть они успокоятся и заткнутся. Пусть выясняют свои отношения где-нибудь подальше. Ей нельзя волноваться, – нахмурившись, предупредил он.

– Тогда мы не будем рассказывать ей, что она напилась и вышла замуж за Ника, – пробубнил Джефф.

Доктор буквально остолбенел от слов Джеффа. Опомнившись, он возмущенно спросил:

– Джефферсон, о чем ты думаешь? Вы, может быть, хотите ее убить? – обратился он ко всем.

– Боже упаси! – вздохнул Джейк.

– Тогда ни в коем случае не рассказывайте ей об этом. Ни в коем случае!

Доктор взял саквояж, пошел к двери. Остановился, повернулся, строго посмотрел на всех, попрощался и сказал:

– Да поможет ей Господь!

Джейк поспешил проводить своего друга.

– Я прикажу запрячь свежую лошадь. А твою пришлю в город завтра. Пусть сегодня она отдохнет.

– Можешь не беспокоиться, Джейк. Скоро я сам сюда приеду. Девушке нужен постоянный присмотр.

Друзья, продолжая разговаривать, вышли на крыльцо. Когда дверь за ними закрылась, Ник встал и направился к лестнице на второй этаж, он решил пойти сам присматривать за Самантой.

– Ник! – начал Джефф. – Ведь нельзя…

Ник открыто и спокойно смотрел на брата, ожидая, когда тот закончит фразу. А Джефф счел, по-видимому, что сказал достаточно. Он пожал плечами и отвернулся к огню.

– Я пойду наверх, и никто меня не остановит, – тихо, но твердо сказал Ник и, выждав паузу, добавил: – Она – моя жена… благодаря тебе, Джефф.


Роза приложила палец к губам и похлопала ладонью по сиденью стула. Ник тихонько сел возле кровати.

– Как она? – спросил он, у него чуть не сорвалось с языка новое для него слово – «жена».

– Доктор обработал все раны. Он говорит, что она обязательно поправится.

Маленькая, хрупкая фигурка утонула в широченной кровати. Саманта, его жена. Звучало непривычно, странно. Жена.

«Котенок, что я с тобой сделал?»

Белая повязка на голове. Наверное, останется шрам. Но разве это столь уж важно? Мысль о том, что доктор иголкой прокалывал нежную кожу Саманты, ужаснула Ника.

– Доктор зашивал ей рану? – спросил он.

– Нет! Нет! – замахала руками Роза. – В этом не было необходимости. Рана не очень глубокая.

– Я рад! – успокоенно сказал Ник и прислонился к спинке стула. Он стал рассматривать свою спальню. Испанская кровать – широченная, громоздкая. Туалетный столик черного дерева. Яркие индейские коврики, разбросанные по деревянному полированному полу. На стене, выкрашенной белой краской, шкура черного медведя. Крючки для ружей и охотничьих ножей. На другой стене – оленьи рога. В дальнем углу комнаты – письменный стол и книжные полки. У стола удобное кожаное кресло. Другое, такое же, стоит у камина. Это была мужская комната, пропитанная запахом табака и кожи. Обстановка строгая, абсолютно мужская. Только занавески на окнах – воздушные, ажурные, изящные, несколько легкомысленные.


Он опять уставился на девушку. Она неподвижно лежала на постели среди подушек и одеял. Такая женственная, хрупкая, нежная в этой строгой комнате с тяжеловесной мебелью, она казалась слишком воздушной и бестелесной. Она не подходила к этой комнате, выглядела здесь чужой. Саманта никак не вписывалась в жизнь Ника. Он нахмурился.

Она здесь. Он на ней женился. Подходит или нет она к этой комнате, вовсе не имеет значения. До тех пор, пока она больна, никаких решений и выводов. Он ничего не собирается предпринимать.

– Ох! – тяжело вздохнула Роза, устало потерла виски.

Ник выругался на себя, он только сейчас заметил, как утомлена пожилая женщина. Она уже несколько часов провела у постели Саманты, а он так и не догадался подменить ее. Он положил руку на плечо Розы, нагнулся и заботливо предложил:

– Почему бы тебе не передохнуть немного, Роза? Я останусь здесь и посижу.

Старая леди посмотрела на Ника с благодарностью.

– Только дай слово, что обязательно позовешь меня, если что-то случится, Ник?

– Позову, обязательно позову, Роза, – он взял женщину под локоть, помог ей встать, заботливо проводил до двери и поцеловал на прощанье в мягкую щеку.

Роза постояла у двери, оглянулась на кровать, похлопала Ника по руке и медленно спустилась в свою комнату на первом этаже дома.


Ник нахмурился. Неужели он так беспомощно выглядит или безалаберно, безответственно ведет себя, что домашние не доверяют ему? Он, действительно, немного растерян, но это еще ничего не значит.

Он подошел к окну, отдернул шторы, стал смотреть в черное небо, усыпанное яркими крупными звездами. Только прошлой ночью они сидели с Самантой у костра. Следили за падающими звездами. Он пытался хоть что-то узнать о ней. Но она так и не захотела рассказать ему ничего. Сколько всего случилось за какие-то десять часов! У него было чувство, что и сам он стал другим. Но он еще не знал, каким.

Дрова в камине сгорели. Остались только тлеющие угольки, слабо освещавшие небольшое пространство перед камином. Но и они тускнели, гасли. С каждой минутой в спальне становилось прохладнее и темнее.

Ник тихо пересек комнату, разгреб щипцами угли, положил на них несколько длинных сосновых поленьев. Огонь затрещал, выбрасывая вверх снопы золотистых искр.

Парень поудобнее устроился в кресле перед камином, зевнул, оглянулся на кровать. Саманта лежала тихо.

Он повернулся, уставился на огонь неподвижным взглядом и стал размышлять о неясности своего теперешнего положения. Пламя разгорелось, языки его танцевали, извивались. Дым темным, колеблющимся столбом тянулся вверх. Стало тепло, и Ник задремал.