Лилия Подгайская - Буря на острове

И сейчас Вильгельму очень хотелось подняться на самую высокую башню своего могучего замка, встать во весь рост на её овеваемом всеми ветрами парапете и взглянуть с высоты птичьего полёта на свой утопающий в зелени город. Так бы и стоял там часами, любуясь на милый сердцу пейзаж. И два монастыря, свидетельство их с Матильдой любви и нерушимой верности друг другу, оставленное для потомков.

А в поместье Фрисби царили мир и покой. Все домочадцы наслаждались передышкой в военных действиях, когда мужчины дома, а женщины могут перевести дух от беспокойства за них. Хотя все понимали, что до долгого мира в их стране ещё далеко.

Морис де Гранвиль от души наслаждался общением с женой и детьми. Малышу Филиппу шёл четвёртый год, и он взрослел на глазах. Отец уже сделал ему первый деревянный меч, оказавшийся грозным оружием для крапивы на заднем дворе. И маленький пони, появившийся недавно в их поместье, очень радовал мальчика. Похоже, из него со временем получится отличный наездник. Хитрой лисичке Матильде, светловолосой и голубоглазой в мать, исполнилось уже полтора годика, и она отчаянно смело бегала по всему поместью, доводя до слёз свою няню. А Эльгита, всецело отдавалась любви к мужу, незаметно для неё ставшему главным человеком в её жизни. Морис был для неё образцом силы, мужества и благородства. Она, конечно, понимала, что там, на далёких полях сражений он совсем не такой, как здесь, дома, рядом с ней. Наверное, даже, скорее всего, он такой же неумолимый и жестокий убийца, как другие. Но в одном Эльгита была уверена абсолютно – он никогда не совершит насилия над женщиной. И непонятно почему, но это радовало её. Жизнь мужчины связана с битвами и убийствами себе подобных – это естественно, так происходит много веков в борьбе за чьи-то интересы и, наверное, будет происходить всегда. Но убийство женщин и детей, насилие над женщинами – это совсем другое. И Эльгиту радовало, что Морис не способен на такое. Тем более что сейчас она опять была очень чувствительна, поскольку ожидала уже третьего ребёнка. Да, жизнь шла вперёд. И хорошо бы, чтобы не слишком спешила. Чтобы можно было подольше насладиться этим периодом затишья, периодом мира и покоя вокруг.

Но долгого отдыха не получилось. Не все противодействующие норманнам силы признали своё поражение. На острове Или оставался оплот непокорной англосаксонской знати. Ещё недавно их активно поддерживали датчане, и совместными усилиями они совершали неожиданные набеги на земли вдоль побережья Восточной Англии, уничтожали нормандские формирования и разоряли владения норманнов. Но Вильгельм, откупившись от датчан, сильно ослабил их позиции. Однако саксы не желали складывать оружие. Нашёлся небогатый, но достаточно активный и влиятельный тан Херевард, который начал собирать вокруг себя новые силы. К нему примкнули многие крестьяне, в том числе и те, что лишились своих домов. Прибывали на остров и знатные люди. Мятежники воспрянули духом, когда к ним присоединился один из наиболее влиятельных англосаксонских аристократов – граф Моркар, бывший эрл Нортумбрии.

Теперь уже делать вид, что ничего страшного не происходит, Вильгельм не мог. Пришлось снова собирать войско и отправлять его на восток. Конечно, это была мелочь по сравнению с последним походом, но всё же опять война. Морис де Гранвиль отправился на побережье, Эльгита затаилась в тревоге за его жизнь.

Однако этот поход не был ни кровопролитным, ни трудным. Королевские войска просто окружили остров и заблокировали его снабжение. Мятежникам не оставалось ничего другого как капитулировать. На этот раз Вильгельм велел не проливать лишней крови. Наказать он желал только тех, кто стоял во главе мятежа. Особенно настаивал король на захвате графа Моркара. Ему он не собирался прощать измены – ведь граф принёс ему присягу на верность ещё четыре с половиной года назад, и всё это время деятельно интриговал против короля и мутил воду в стране. Это требовало наказания, по мнению Вильгельма, и наказания жёсткого.

Желание короля было выполнено – графа Моркара пленили и доставили в Лондон. Здесь его надёжно упрятали за толстыми стенами в ожидании решения его судьбы. Однако суда граф не дождался, он умер в заключении. Хереварду удалось бежать, но он не был такой значительной личностью, чтобы бросать силы на его поимку. Теперь он был не опасен. Взятые в плен знатные особы понесли наказание, многие из них потеряли свои земли. Но простых крестьян Вильгельм велел отпустить по домам – он не хотел повторения тяжёлым камнем лёгшего ему на душу избиения мятежников. Тем, кто потерял свои дома, Вильгельм разрешил селиться на юге, а желающим послужить короне на севере страны, укрепляя её границы, распорядился дать землю.

Морис де Гранвиль со своим отрядом вернулся во Фрисби к большой радости хозяйки поместья и всех домочадцев.

Однако не было полного порядка и на западной границе. Валлийцы всегда были неспокойными соседями. Но, тем не менее, завоевав Англию, Вильгельм не имел намерения захватывать Уэльс, хотя о безопасности своих границ позаботился. Вскоре после коронации он принялся за укрепление англо-валлийской границы. Большую территорию вдоль южной её части король передал в ленное владение своему ближайшему соратнику Вильгельму Фиц-Осберну, графу Херефорду. Следуя пожеланиям монарха, Фиц-Осберн взялся за возведение новых, хорошо укреплённых замков вдоль границы и расселение в них нормандских рыцарей. Так возникли замки Монмут, Карисбрук, Чепстоу, Вигмор, Клиффорд.

Центральную часть границы король передал Роджеру Монтгомери, получившему титул графа Шрусбери. Здесь тоже выросли замки. Самой могучей крепостью в этом регионе стал замок Монтгомери, у стен которого разросся город того же названия. Граф Шрусбери возвёл укреплённые сооружения в верховьях рек Северн и Ди. Шропширская марка стала одним из важнейших участков английской оборонительной системы на границах с валлийскими королевствами.

К северу от Шропшира располагалась Честерская марка Гуго д'Авранша, успешно обороняющая эту часть границы.

С самого начала правления Вильгельма здесь всегда было неспокойно, вспыхивали мятежи на границе, тревожили соседи. Но это мало волновало короля, у которого было бесчисленное множество иных, куда более сложных проблем. Он целиком и полностью полагался на своих соратников, и они его не подводили. Набеги из-за валлийской границы успешно отбивались, мятежи своевременно подавлялись. Построенные замки исправно выполняли возложенную на них задачу. Так что эта граница, можно сказать, не тревожила короля. Но того же нельзя было сказать о границе северной. Там дела обстояли намного сложнее. Неспокойно было всё время. Но к лету 1072 года тучи стали сгущаться, запахло серьёзными непорядками, и Вильгельм начал готовиться к новым военным действиям.

С падением последнего оплота мятежников на острове Или Вильгельм мог считать, наконец, выполненной свою задачу по завоеванию Англии, если не принимать в расчёт волнений на границах, но это явление обычное. Долгих шесть лет ушло на это. А сколько сил, сколько жизненной энергии! И если бы не любимая жена, поддерживающая его во всём и дающая ему силы на новые свершения, если бы не верные соратники, которым он доверял, и на которых полагался, ему бы, пожалуй, не справиться. Всех его сил не хватило бы, сражайся он в одиночку.

Надёжной опорой для Вильгельма были его сводные братья – Роберт, граф де Мортен и Одо, епископ Байе.

Роберт был одним из тех, кто активно поддержал Вильгельма в его намерении завоевать корону Англии. Он предоставил брату 120 судов для осуществления масштабной военной операции по захвату острова и был одним из главных военачальников в битве при Гастингсе. Потом командовал частями нормандской армии, охраняющими вход в устье Хамбера от вторжения датского флота. В Англии он стал очень богатым человеком, получив обширные владения в ряде графств, а также город-порт Певенси. Он стал первым графом Корнуоллом и в самом начале правления Вильгельма возвёл там мощный замок Лонсестон на берегу реки Тамар, контролирующий дорогу на полуостров.

Одо помогал брату по-другому. Он неоднократно оставался регентом в периоды отсутствия Вильгельма на острове и ни разу не подвёл его. Будучи духовным лицом, Одо много сделал для поддержки церковной реформы Вильгельма. Ещё в Нормандии он проявил себя, как щедрый меценат, и именно его заслугой было обучение в Льеже нескольких молодых одарённый юношей, которые впоследствии стали епископами Гластонбери, Йорка и Вустера и оказались очень полезны Вильгельму. Одо стал первым графом Кента.

Не забыл Вильгельм и о своей старшей сестре Аделаиде Нормандской. Правда, её первый муж когда-то выступал с оружием в руках против молодого герцога Нормандии. Но это было так давно, и, к тому же, он сам сложил голову в той битве. Но зато третий муж сестры, Эдд де Блуа, граф Труа и Мо, сразу же стал верным сподвижником герцога и активным участником нормандского завоевания Англии. И здесь он получил от Вильгельма обширные земли, главная часть которых располагалась в Холдернессе в Йоркшире.

Не были забыты и другие, кто прошёл с герцогом в этот трудный путь. Вильгельм щедро наградил своих друзей и сподвижников. Им никогда бы не подняться до таких высот там, в Нормандии, где все земли были давно поделены и бдительно охранялись своими владельцами..

Тот же Реджинальд Монтгомери. В Нормандии он был сыном небогатого рыцаря, но при Вильгельме стал одним из его советников. Он даже не участвовал во вторжении в Англию, так как был оставлен управлять Нормандией в отсутствие герцога. Тем не менее, когда спустя год он прибыл на остров, то сразу получил от короля земельные владения в десяти графствах, став в мгновение ока одним из крупнейших магнатов страны. Его мощный замок Арундел в Западном Сассексе имел важное значение в оборонительной системе юго-восточного побережья Англии, а Шропширская марка надёжно оберегала западную границу.

Вильгельм де Варенн, заслуживший доверие герцога Нормандии ещё в период баронских мятежей и подтвердивший свою репутацию участием в завоевании Англии, стал одним из крупнейших землевладельцев королевства. Центрами его владений были замки Льюис в Суссексе, Касл-Арк в Норфолке и Конисборо в Йоркшире. Не был обделён он и титулами, став к концу жизни графом Суррей.