Вильгельму было двадцать пять лет, когда он, посватавшись к дочери графа Фландрии, впервые явился добиваться её согласия для решения своих политических задач, а попал в сети любви. Кто бы мог подумать, что этот жёсткий, неулыбчивый и несговорчивый герцог может стать ласковым и нежным в объятиях женщины. Об этом знала одна лишь Матильда. Этим он, по-видимому, пошёл в своего предка Роллона. Говорили, что могучий и непобедимый викинг, перед которым трепетали монархи, становился мягче воска в руках женщины, которую полюбил.

Тогда граф Бодуэн не пожалел средств на роскошный пир по случаю бракосочетания своей дочери. Несмотря на угрозы Генриха 111 и строгие предписания Папы, которые он нарушил, властитель Фландрии был весьма доволен ходом событий. С одной стороны, его положение с таким зятем становилось более устойчивым. А с другой стороны, любимая дочь была откровенно счастлива, и это наполняло радостью сердце родителя. Пир удался на славу, столы ломились от изысканных яств, вино лилось рекой. Не было конца поздравлениям и добрым пожеланиям. Со всех сторон неслись острые словечки касательно быстрейшего заполнения замка Нормандского владыки детьми. Вильгельм довольно усмехался:

– За мной дело не станет, можете не сомневаться.

Матильда мило краснела и бросала на мужа озорные взгляды. Когда празднование закончилось, и порядком опьяневшие гости попытались, как было принято, с шумом и скабрезными наставлениями сопроводить новобрачных в их опочивальню, Вильгельм этого не позволил. Он встал во весь свой немалый рост, поблагодарил всех за праздник и добрые слова, а потом поднял жену на руки и удалился с ней в приготовленную для них комнату. Никто не посмел возражать.

Войдя в роскошно обставленную опочивальню, Вильгельм поставил жену на ноги, нежно поцеловал в розовые губки и сказал слова, от которых её красивые голубые глаза широко открылись в удивлении:

– Мне не терпится, дорогая, испробовать сладость вашего тела. Однако я хочу, чтобы наша брачная ночь состоялась в моём доме в Нормандии. В доме, где мы будем жить, я надеюсь, в любви и согласии. В доме, где родятся наши дети. Я вам свою любовь и верность обещаю, Матильда. Но сегодня между нами в постели будет меч. Я надеюсь, у вас нет возражений?

– Нет, супруг мой, – тихо ответила Матильда. – Возможно, это даже лучше, потому что мне немного страшно. Вы такой большой, Вильгельм.

Вильгельм тихонько рассмеялся и, раздев жену, уложил её на большую кровать под роскошным балдахином. Потом разделся сам и лёг рядом, привлёк к себе маленькое хрупкое тело и нежно обнял, устроив её светловолосую головку у себя на плече.

– Про меч я пошутил, милая. Но остальное в силе.

И он тихонько стал укачивать свою малышку-жену, нежно поглаживая её спину. Матильда прижалась к его большому сильному телу и удовлетворённо вздохнула – она была довольна.

Днём позже молодые отправились в обратную дорогу. Вильгельм стремился в свой любимый Кан, а Матильда была полна любопытства, гадая, как ей будет там, в чужой для неё Нормандии.

– У меня пока нет такого красивого замка, как у вашего отца в Брюгге, дорогая. Но я его обязательно построю. И сделаю его великолепным – для вас, душа моя, и для наших детей. – Вильгельм нежно взглянул на жену.

Потом, помолчав немного, вздохнул и добавил:

– И нам придётся как-то замолить грех, который нам приписал этот хитрый лис Папа Римский. Обвинение, конечно, высосано из пальца, милая, однако нам понадобится приложить усилия, чтобы его снять. Я готов построить в Кане большой мужской монастырь, это только на пользу будет и городу и всему герцогству.

Матильда взглянула на мужа с любопытством, немного подумала и тихо ответила:

– Я бы тоже хотела сделать что-то подобное, если вы позволите мне, Вильгельм. Было бы замечательно возвести ещё и женскую обитель, и пусть они стоят рядом, напоминая о нерушимости нашего союза.

Герцог с восхищением посмотрел на свою миниатюрную жену, потянулся достать её маленькую ручку и прижал её к губам.

– Всё будет так, как вы хотите, душа моя, – тихо сказал он, лаская взглядом прекрасное лицо.

Прибыв в Кан, Матильда обнаружила, что этот город ей по душе, и сразу же сказала об этом мужу, порадовав его сердце. Кану, конечно, далеко до роскошного Брюгге, однако город довольно уютен и красив. И здесь также чувствуется близость морского побережья, как и у неё дома. Вильгельм объяснил жене, что до побережья Ла-Манша всего несколько миль.

– А река у нас только одна, милая, – заметил он жене, – она называется Орн. Я надеюсь, вы не будете в претензии, что здесь не хватает каналов и мостов?

Герцог рассмеялся своей шутке. Но Матильда взглянула на него серьёзно:

– Я уверена, Вильгельм, что вы своим присутствием в моей жизни сможете возместить мне многое из того, чего я лишилась. Я верю в вас, супруг мой.

Он нежно посмотрел в глаза своей избраннице, поцеловал маленькую ручку и увлёк жену к дому, где им предстояло жить. Дом оказался большим, удобным, но это, и правда, был не замок, к какому она привыкла. Матильда постаралась не показать мужу своего разочарования, хотя Вильгельм со свойственной ему проницательностью уловил его в её глазах.

– Замок я вам обещаю, душа моя, – утешил он супругу, – большой, мощный, грозный, чтобы вы могли гордиться им, а я мог быть спокойным за вас, когда мне придётся отлучиться.

Однако герцогские покои в его доме были великолепны по удобству и убранству, и Матильду это успокоило. Всё же она привыкла к роскоши отцовского дворца в Брюгге, и Вильгельму хотелось хоть немного восполнить для неё потери.

Вечером того же дня был дан большой пир по случаю свершившегося бракосочетания герцога Вильгельма и прибытия в столицу Нормандии новой герцогини. Многие нормандские вельможи поспешили в Кан, чтобы приветствовать супругу герцога, ставшего уже для них грозной силой, с которой приходилось считаться. Поэтому в большом зале герцогского дома звучало множество красивых слов и тостов. Вильгельм, как всегда, был настроен скептично, он никогда не относился к числу слишком доверчивых и наивных людей. Однако маленькая очаровательная герцогиня вселила в сердца подданных надежду, что ей удастся смягчить суровый нрав супруга.

И вот остался позади шумный пир и супруги оказались одни в большой опочивальне. Ярко пылал камин, в комнате было тепло, однако Матильду била крупная дрожь. Герцог медленно, не спеша, освободил жену от одежды, быстро разделся сам и тут же оказался рядом с ней, под одеялом и притянул к себе Матильду.

– Пришло время осуществить наш брак, милая, – прошептал он, нежно заглядывая ей в глаза. – Я не хочу, чтобы вы боялись меня. Близость приносит радость только тогда, когда её хотят оба. Моё желание сильно. Я надеюсь на ваше.

Матильда мило смутилась от этих слов, но глаз не отвела, проявив решительность, которая, скорее всего, нелегко ей далась.

– Я не буду бояться, обещаю, Вильгельм, – ответила прямо в его мягкие губы, почти прикасающиеся к её рту в надежде поцелуя, – я хочу стать вашей. Возьмите же меня.

Вильгельм был больше не в силах сдерживать горевшую в нём страсть и стал осыпать жену поцелуями и ласками, обрушив на неё буквально шквал чувственных наслаждений. Он хотел по возможности облегчить для неё болезненность первого вторжения, и это, кажется, ему удалось.

Когда всё было кончено, счастливый и удовлетворённый герцог откинулся на спину и взглянул на женщину, только что доставившую ему несказанное удовольствие. Матильда плакала. По щекам её текли большие прозрачные слёзы, но глаза были открыты и смотрели на него. Сердце его замерло.

– Я сделал вам больно, дорогая? – тревожно спросил он чуть дрожащим голосом. – Я был недостаточно осторожен?

– Нет, мой милый супруг, вы подарили мне наслаждение, какого я даже не ожидала. И я хочу, чтобы вы дали мне слово, что отныне всегда, вы слышите, всегда только я одна буду принимать в себя вашу мужественность. Только я.

У Вильгельма отлегло от сердца. Он улыбнулся.

– Охотно обещаю вам это, любовь моя. Отныне ни одна женщина не получит меня. Только вы, моё сокровище, только вы. Вы неповторимы, моя дорогая. И я готов ещё раз доказать вам всю силу моей любви, если вы позволите.

Матильда улыбнулась сквозь слёзы и притянула мужа к себе.

Своё обещание жене Вильгельм сдержал, что было немалым удивлением для окружающих. Но и Матильда ответила мужу неизменной верностью. Редкий случай в мире, где распущенность возведена в ранг нормы.

Через год Матильда Нормандская родила мужу первого сына и наследника Роберта, ещё через год дочь и следом опять сына – Ричарда. За ними последовали две дочери, сын Вильгельм и ещё три дочери. Маленькая герцогиня старательно выполняла свой долг жены к великой радости мужа. Но и он не отставал от супруги – несмотря на обилие дел, требующих его внимания, начал обещанное строительство, и через семь лет после заключения их брака в Кане вырос огромный великолепный замок, окружённый внушительными и мощными кольцевыми валами. Вильгельм мог гордиться делом рук своих – не только во Франции, но и во всей Западной Европе трудно было найти замок, более мощный и более грозный, чем тот, что он воздвиг в своём любимом городе для своей любимой женщины. Теперь он мог быть спокоен, что в его отсутствие жена и дети будут надёжно спрятаны от врагов за толстыми мощными стенами неприступного замка-крепости. А впереди, как и позади, было немало сражений и среди них самое главное – за владение Англией.

За всеми своими делами и строительством замка Вильгельм не забыл и о принятом им обете. И вскоре в западной части города вырос мужской монастырь – аббатство Ом. Со свойственным ему размахом герцог построил огромную церковь в романском стиле – Сент-Этьен. Фасад церкви при её огромных размерах был строг и лаконичен, и это производило впечатление суровой чистоты. Он не забыл и о своём обещании помочь жене в выполнении её обета. За всеми своими женскими делами и частыми родами Матильда также сумела возвести женский монастырь. Аббатство Дам в восточной части города было более изящным и привлекало внимание красивой церковью Ла-Тринит, посвящённой Святой Троице.