– Понимаю вас, Морис, – вельможа сжал его руку. – Но сейчас нам надо поговорить о другом. Просочились сведения, что не всё спокойно на западной границе. Я ещё не знаю, что именно там происходит, но Рауль привёз неутешительные новости, и нам надо быть начеку. Так что, когда уладите свои семейные дела, друг мой, будьте готовы выступить в поход. Скорее всего, он вскоре потребуется.

Они ещё немного поговорили о своих мужских делах и разошлись. Робер снова присоединился к окружению кузины, а Морис направился к семье. Его встретили тревожные глаза жены. Тревожные, но не злые. Морис перевёл дух – слава Всевышнему, Эльгита на него не сердится. Но она взволнована и огорчена. И Морис ринулся успокаивать жену:

– Эта женщина просто не в себе, дорогая. С самой молодости она не давала мне прохода, всё предлагала свою любовь, даже когда стала женой моего друга Алана де Фалеза. Он был отличный человек и верный друг. Я просто не мог сказать ему, что он женился на шлюхе. А он верил этой женщине и обожал её. И действительно просил меня позаботиться о ней, если с ним что-либо случится. Я пообещал. Пообещал позаботиться, но не жениться. Об этом никогда и речи не было. Ты должна верить мне, Эльгита. Я люблю тебя, и ты хорошо это знаешь.

– Знаю, Морис, – жена улыбнулась ему печальной улыбкой и вложила руку ему в ладонь, – знаю и верю тебе. Но мне было больно смотреть, когда эта черноволосая красавица кинулась к тебе и принялась тебя целовать. Я, наверное, ещё не совсем окрепла после рождения Филиппа, и меня легко расстроить.

Морис нежно обнял жену за плечи и повёл её к выходу. Дальнейшее пребывание на празднике было бы ей не под силу. За ними ушли и Эдит с Раулем.

А всё ещё не пришедшую в себя после сокрушительного поражения Иоланту спешно вывел из зала оказавший ей помощь дворянин. И здесь же в коридоре, в укромном уголке получил свою награду. Он просто прижал к стене роскошное тело, приподнял его и насадил на своё вздыбившееся орудие. И наслаждался столько, сколько смог выдержать. Он сдернул с плеч женщины роскошную тунику, разорвав её, и оголил великолепные груди, от вида которых силы его удесятирились. Свободной рукой он ласкал и мял эти округлые полушария, другой поддерживал лёгкое тело. А его мужское орудие без устали врывалось в податливое тело, исторгая из груди мужчины сладкие стоны наслаждения. Когда держаться больше не было сил, он излился в горячие женские недра, и c сожалением опустил свою добычу на пол.

– Вы великолепны, мадам, и подарили мне несказанное блаженство, – прошептал он, глядя в её чёрные глаза, – и я готов на всё, чтобы вы дарили мне свои милости.

Осознав то, что только что услышала, Иоланта улыбнулась мужчине и нежно проворковала в ответ:

– Я подарю вам такие удовольствия, мессир, о которых вы даже не смели мечтать. Но только если вы поможете мне.

– Да, мадам, я сделаю всё, абсолютно всё, что вы хотите, – глаза мужчины жадно горели.

Тогда Иоланта опустилась на колени и взяла в руки опавшее, но ещё не убранное в гульфик мужское достоинство. Она нежно погладила и приласкала его руками. Потом поцеловала в самый кончик, отчего он увлажнился и слегка порозовел. Женщина улыбнулась и взяла нежную плоть в рот, лаская её горячим языком и возвращая упругость и силу. Мужчина стоял, затаившись. Эта колдунья делала с ним нечто неимоверное, непередаваемо чувственное, волшебное. Ощутив новый прилив мужских сил, он мягко освободил своё орудие из прекрасного плена, поднял женщину и вновь ворвался в её тело, стеная и рыча от удовольствия. На этот раз она помогала ему, делала ответные движения и сжимала его жезл сильными внутренними мышцами. От этого удовольствия мужчина чуть ли не терял сознание и рвался, рвался к пику наслаждения. Когда всё закончилось, он почувствовал себя слабым, как новорожденный ягнёнок, но безмерно счастливым. Эта женщина выпила его до дна, но это была сладкая мука, и он готов был повторять её вновь и вновь. Он почувствовал себя рабом этой женщины, отныне и навсегда. Готовым на всё, лишь бы она давала ему эти непередаваемо сладкие наслаждения так часто, как он пожелает.

Иоланта почувствовала это его состояние – ей не впервой было превращать мужчину в своего верного раба, готового ради неё на всё. Она виртуозно использовала таких мужчин – до тех пор, пока они ей были нужны.

– А теперь, мессир, отведите меня в такое место, где я могла бы отдохнуть, привести себя в порядок и подумать над тем, как быть дальше, – сказала тоном, каким говорит королева со своим слугой.

Мужчина не возражал, он уже признал её своей владычицей. Они ушли из королевского дворца вместе.

Вормунд де Селоне был всего лишь третьим сыном не отличающегося особой знатностью дворянина. За герцогом Вильгельмом он пошёл в надежде своим мечом пробить себе дорогу в жизни и получить то, о чём мечтает каждый молодой дворянин, которому не повезло родиться наследником своего отца – земли и богатство. Пока что ему везло. Вормунду удалось уцелеть в том страшном побоище, что произошло полтора года назад под Гастингсом. События эти врезались ему в память настолько, что, кажется, и на смертном одре он не сможет их забыть. Что ни говори, а столкновение двух армий, численностью более семи тысяч воинов каждая, на относительном небольшом пространстве, когда противники готовы истребить друг друга – это незабываемое зрелище. Вормунд не был новичком в сражениях. Он был рядом с герцогом Вильгельмом в нескольких битвах, состоявшихся с армиями короля Франции и графа Анжу. Но разве можно было сравнить эти сражения? То, что происходило теперь, было грандиозно и неповторимо.

Рыцарь де Селоне был храбр, как и многие норманны – потомки дерзких и неустрашимых викингов. Сражение горячило его кровь, но никогда не затмевало разума. И он хорошо помнил всё, что происходило на поле боя. Англичане заняли удобную позицию на возвышении к северо-западу от Гастингса и хорошо укрепились там. Норманны же находились у подножия холма. Расстояние между ними было совсем небольшим. Герцог Вильгельм разделил свою армию на три части. Правое крыло, которое располагалось на северо-востоке, составляли французские и фламандские воины под командованием Гийома Фиц-Осберна, Эсташа Булонского и Роберта де Бомона, самого молодого из военачальников. В центре армии расположились норманны, которыми командовал сам Вильгельм, и рядом были оба его сводных брата – Роберт де Мортен и Одо, епископ Байё. Левое крыло, расположившееся на юго-западе, составляли бретонцы под командованием Алена Рыжего. Каждая из армий имела в первом ряду лучников и арбалетчиков, во втором хорошо вооружённых и защищённых кольчугой пехотинцев и в третьем – рыцарей. Общее число рыцарей достигало двух с половиной тысяч, и это была мощная сила.

Армия короля Гарольда была по численности даже несколько больше нормандской, но заметно отличалась своим составом. Рыцарской конницы у англичан не было. Их основную силу составляли хускарлы короля и эрлов, хорошо вооружённые, обученные и умелые воины. Они имели двуручные мечи, боевые топоры викингов, копья и кольчуги. Их было в распоряжении Гарольда около трёх тысяч. Остальная армия – это ополчение, вооружёние которого было намного слабее. Совсем мало было лучников.

Вормунд де Селоне находился в рядах нормандских воинов, в центральной части армии Вильгельма. Он имел хорошего боевого коня, который не раз выручал его в сражениях. Сидя на спине своего верного боевого друга, который нетерпеливо бил копытом, он отлично видел всё, что происходило на поле. Битву начал нормандский рыцарь Тайефер. Он вызвал на поединок рыцаря из рядов англичан и кинулся на него с боевым кличем. Победил легко и тут же устремился на строй противника. Успел убить ещё нескольких рыцарей, прежде чем геройски пал, опрокинутый и подмятый накинувшимися на него врагами. И началось… Нормандские лучники и арбалетчики активно обстреливали вражеские позиции, но большого эффекта это не принесло – у англичан была хорошая позиция и надёжная защита за сплошной стеной больших щитов. Потом в атаку пошла тяжёлая пехота. Но получила мощный отпор. Левое крыло армии Вильгельма, состоявшее из бретонцев, первым достигло линии неприятеля. Но так как подниматься по склону было нелегко, нормандцы несколько отстали от них, фланг бретонцев оголился, и возникла угроза окружения. Бретонцы были вынуждены отступить под яростным напором англичан. Сначала отступление было медленным и неохотным, но потом превратилось в бегство. Следом пришлось отступать нормандцам и затем французам с фламандцами.

Видя отступление своей армии, герцог Вильгельм вместе с братом Одо и Эсташем Булонским оставил свою ставку на возвышении и ринулся в гущу сражения. Вормунд был недалеко от него и с ужасом увидел, как Вильгельм упал – под ним убили лошадь. Поднялся крик, что герцог убит, и это грозило дезорганизацией и поражением нормандской армии. Однако Вильгельм быстро поднялся на ноги, умудрился изловить другую лошадь, и вскочил на неё. Он снял с головы шлем, чтобы его могли узнать, и, издав боевой клич, вновь кинулся вперёд. За ним устремились мощной волной рыцари. Однако сопротивление англичан было очень сильным. Град дротиков и стрел обрушился на конницу. Для тех, кто прорвался вперёд, страшным испытанием оказалась встреча с так называемыми «датскими топорами» – длинные рукояти, до полутора метров, и тяжёлые острые топорища на конце. При удачном попадании англосаксы одним ударом разрубали пополам и рыцаря, и его коня. Пришлось отступать.

И тут англичане допустили роковую ошибку. Они бросились вслед за отступающей нормандской конницей, покинув свои неприступные позиции. Вильгельм мгновенно воспользовался этим, быстро развернул своих рыцарей и взял врага в окружение. Значительная часть англосаксов была выведена из боя. Однако сопротивление не ослабело. Сражение продолжалось почти весь день, и было исключительно жестоким. Многие сотни воинов и с одной, и с другой стороны остались лежать на поле боя. Почти все королевские хускарлы полегли в этом сражении – они бились до последнего. Исход сражения решила гибель Гарольда. Случайная стрела угодила ему в глаз и смертельно ранила короля. Воодушевлённые норманны усилили натиск, а лишившиеся командования англосаксы нарушили строй. Ополчение ударилось в постыдное бегство, и вскоре на холме остались уже одни хускарлы, сомкнувшие ряды вокруг тела своего погибшего короля. Но их положение было безнадёжным. Их окружили и смяли. Перед герцогом Вильгельмом была открыта дорога к английскому трону. Сразу же после этой тяжелейшей битвы Вильгельм захватил Дувр и двинулся на Лондон. Город отверг его требования о сдаче. Тогда герцог принялся разорять близлежащую сельскую местность, и Лондон быстро капитулировал.