Лилия Подгайская - Буря на острове

Вот уже много лет Англия пребывала в волнении, но сейчас страсти накалились добела. Эдуард, семнадцатый король Уэссекской династии, правивший страной уже более двадцати лет, заметно угасал, а он так и не назвал окончательно своего преемника на троне. Ситуация была беспрецедентной.

Сын Этельреда 11, прозванного Неразумным, и Эммы Нормандской Эдуард чуть ли не половину жизни провёл при дворе нормандских герцогов, где вынужден был скрываться у своих родственников от захвативших страну датчан. Десятилетним мальчиком мать увезла его к своему брату, герцогу Ричарду 11 Доброму. Выросший среди норманнов Эдуард, разумеется, обрёл многочисленные связи в этой стране и был привержен традициям Нормандии. Только в тридцативосьмилетнем возрасте, когда на трон взошёл Хардекнуд, его единоутробный брат (Эмма Нормандская осталась королевой Англии и при Кнуде Великом), Эдуард смог вернуться на родину. Отношения между братьями сложились, и бездетный король провозгласил Эдуарда своим преемником. Англичане в большинстве своём стояли за реставрацию англосаксонской власти, и восшествие на трон нового короля Уэссекской династии прошло при всеобщем одобрении.

Однако вскоре стало ясно, что правление Эдуарда не будет лёгким. Новый монарх совсем не знал страны своих предков и не имел надёжной опоры в среде англосаксонской знати. Больше того, власть прочно держали в своих руках крупнейшие магнаты страны, среди которых самыми могущественными были Годвин, эрл Уэссекса, Леофрик, эрл Мерсии и Сивард, эрл Нортумбрии, и королю приходилось считаться с их волей. Вскоре после восшествия на трон Эдуард, в целях укрепления своего положения, женился на дочери Годвина Эдите. Однако в характере короля едва ли не самой яркой чертой была религиозность. Он был предан не только вере в добродетель, но и аскетизму, причём доходил в этом до крайности – свято соблюдал своё целомудрие. Совершенно естественно, что детей у короля не было и не могло быть.

Между тем в делах государственных Эдуард проявлял силу воли и настойчивость, не позволив сделать себя марионеткой в руках крупной англосаксонской знати. Он успешно противостоял давлению магнатов, стремился проводить собственную политику и со временем создал себе опору в лице привлечённых на королевскую службу выходцев из Нормандии – им он жаловал земли и посты. Даже архиепископом Кентерберийским он сделал норманна. К тому же авторитет короля в Европе был достаточно высоким, благодаря, в первую очередь, его истинной религиозности.

Во внешней политике короля Эдуарда огромное место занимали взаимоотношения со скандинавскими государствами. Конунг Норвегии Магнус 1 Благородный, опираясь на давние договорённости с королём Хардекнудом, рвался к короне Англии. Союзником Эдуарда стал король Дании Свен Эстридсен. Однако когда перед Данией встала реальная угроза норвежского завоевания, английский монарх отказался помочь своему союзнику военным флотом, того спасла только смерть Магнуса 1.

Внутри страны король старался проводить мирную политику. Он распустил английский флот, требующий огромных средств на своё содержание, и отменил налог на оборону, так называемые «датские деньги». Это благотворно сказалось на финансовом положении подданных, однако резко ослабило готовность страны к отражению внешней угрозы.

Уже в первой половине правления короля Эдуарда перед Англией остро встала проблема престолонаследия. Сам Эдуард благоволил к герцогу Нормандии Вильгельму, внуку Ричарда 11 и, следовательно, его, Эдуарда, двоюродному племяннику. Ему он и пообещал корону Англии.

Однако сейчас, когда жизнь короля Эдуарда на исходе, страсти вокруг наследника престола бурлили, как в кипящем котле. Претендентов на корону островной страны оказалось слишком много. Последним представителем англосаксонской династии оставался малолетний Эдгар Этелинг, сын Эдуарда Изгнанника и внук Эдмунда Железнобокого. Но он, воспитанный за границей, был ещё слишком юн и не имел никакой поддержки в стране. А вот брат жены Эдуарда Гарольд Годвинсон, эрл Уэссекса, набрал большую силу. Он был человеком весьма могущественным и воинственным, и его поддерживало много сторонников. Герцог Нормандии Вильгельм был непоколебимо уверен в своём праве на корону, Не собирались отказываться от своих притязаний ни король Дании Свен Эстридсен, дальний родственник Кнуда Великого, ни конунг Норвегии Харальд Суровый, опирающийся на давние договорённости своего отца Магнуса 1.

Так кто же сядет на трон Англии после короля Эдуарда? Кто?

Старый тан Освальд Эбенгард был владельцем большой красивой усадьбы на берегу реки Кем, неподалёку от Кембриджа. От них до Лондона всего-то день пути, если налегке и на хорошей лошади. Это, конечно, удобно, но и опасно. Слишком на виду. В последнее время тан всё чаще сожалел, что владение его не затеряно где-нибудь в глубинке Денло, а расположено чуть ли не под носом у правителей страны. А им тан не доверял. Нет, старый король Эдуард, конечно же, свой, англосакс, хороший монарх, и за двадцать с лишним лет его правления можно было перевести дух. Но сейчас король уже стар и слаб, всем понятно, что недолго ему остаётся править страной. И что потом? Говорят, что преемником своим он назначил племянника Вильгельма, который сейчас носит корону герцога Нормандии. И что ему, одной короны мало, норманну этому? Им, саксам, король-норманн совсем уж ни к чему. Хватит того, что нынешний монарх имеет нормандскую кровь, почему и привечает нормандских вельмож на своей земле. А саксонская знать, в угоду королю, считает за высший шик разговаривать на их языке. Но не таков тан Эбенгард. Его не смогла склонить к этому даже супруга, гордившаяся толикой нормандской крови. Пусть она и завела моду говорить на чужом языке в их поместье, для тана это ничего не значит. Он сам чистокровный сакс и гордится этим.

Тан тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. И без того забот хватает.

Дела поместья идут из рук вон плохо. Сам он стареет, управлять большим хозяйством становится всё трудней, а плут-управляющий беззастенчиво греет на этом руки. Сына бы ему, сына! Хоть одного. Два сына было, и оба сложили головы в междоусобной войне между вельможами, каждый из которых пытался оторвать себе кусок пожирнее, пока король отвлекался на строительство церкви в Вестминстере. И остались у тана три дочери. Все уже на выданье. Старшая и вообще переросток, ей уже девятнадцать. Сёстры-то помоложе – четырнадцати и семнадцати лет. И как пристроить их замуж тан не понимал совершенно. Ну не мог он найти мужей своим дочерям с таким-то приданым. Старшая, конечно, унаследует после его смерти Фрисби, но даже это не помогает сейчас. Потом-то вороны налетят, а сейчас вокруг тана тихо.

Тан грелся на солнышке, сидя на любимом пригорке недалеко от ворот усадьбы – очень сильно ныли его старые кости последнее время. Сказывались годы бесконечных сражений. Уж как пришлось повоевать, когда датчане рвались к власти, а потом их предводитель Кнуд объявил себя королём Англии, перечеркнув одним взмахом меча более чем столетнее правление Уэссекской династии. Слава Создателю, старшему сыну Этельреда Второго Эдуарду удалось вернуть трон своих предков, и вот уже больше двадцати лет он правит страной, успешно лавируя среди подводных камней, во множестве попадающихся на пути любого правителя, и находя сильных союзников.

Неспешное течение мыслей тана было внезапно прервано топотом коней, бряцанием сбруи и громкими мужскими голосами. Он поднялся на ноги, спустился с пригорка и лицом к лицу столкнулся с весьма рассерженным вельможей. Мужчина был далеко не молод, маленького роста и с заметных размеров брюшком, опоясанным богатой перевязью. Но держался он настолько прямо и важно, что казался и выше ростом, и лучше статью.

– Что это за владение, любезный? – заносчиво спросил он. – Я барон Ательстан из Конингбурга. Еду в Лондон. А тут у нас поломка. Мне надо, чтобы починили упряжь, и место для отдыха.

– О, сиятельный господин, – расплылся в улыбке старый Освальд, – это усадьба Фрисби, а я, тан Эбенгард, её хозяин. Прошу вашу милость проследовать в дом. А я сейчас отдам распоряжения.

Тан шагал следом за гостем, чуть ли не мурлыча вслух от удовольствия. Подумать только! Сам владелец старинного замка на севере, один из богатейших людей Нортумбрии! И в его доме. Старый Освальд угодливо поклонился гостю, пропуская его в двери зала. Там вельможа осмотрелся, и лицо его приняло более приветливое выражение. В зале находились жена и все три дочери тана, занятые рукоделием. Они спешно поднялись на ноги и низко присели перед вельможей, сразу оценив и его горделивую осанку, и богатство его одеяния. Сиятельный гость благосклонно осмотрел их, задержав взгляд на старшей из дочерей хозяина. Девушка и вправду была хороша собой – высокая, крепенькая, с налитой грудью и упругими широкими бедрами, светловолосая и голубоглазая. Она одна смотрела на высокородного гостя спокойно, даже безразлично, в то время как остальные женщины преданно пожирали его глазами. Взгляд же приезжего господина снова вернулся к светловолосой красавице, прошёлся по её груди и задержался на бёдрах, выражение глаз стало масленым, язык невольно облизал сухие губы. Желание отчётливо загорелось в его взгляде.

Тан, проследив за выражением лица гостя, более смело выступил вперёд.

– Разрешите, мой господин, представить вам моих женщин, – сказал сладким голосом. – Это моя жена леди Маргарет, старшая дочь Эльгита, средняя Ровена и младшая Эдит. Все мои девочки созрели для замужества и пребывают на выданье.

– Вижу, что созрели, – ухмыльнулся гость, – особенно эта беленькая.

Он подошёл к девушке и бесцеремонно щипнул её за крутой бок, а потом огладил рукой по упругой груди и довольно улыбнулся.