Единственным здравым решением в сложившихся обстоятельствах был экстренный вызов скорой помощи и полиции. Диана отдавала отчет в том, какие последствия повлекут за собой ее вполне оправданные действия, но так и не нашла в себе сил позвонить в соответствующие службы. Она еще надеялась на чудо… Если бы в сумке оказался телефон, у Дианы появился бы шанс узнать, что произошло на самом деле.

Бросив в мойку пустой стакан, женщина уверенно вернулась в комнату, где спала Маргарита. Взгляд остановился на груде сваленной возле дивана грязной одежды. Ди наклонилась и взяла зауженный жакет, быстро проверила карманы. Ничего. Проделала аналогичные манипуляции с брюками. Нащупала пальцами небольшой прямоугольный предмет, вытащила. Так, это уже что-то. Визитка. Повернулась к свету.

Кровь отхлынула от лица, когда она прочитала имя на карточке. «Казанцев Даниил Сергеевич. Грузовые перевозки. 8 ХХХ ХХ ХХ».

Диана думала, что никогда больше не услышит имя своего старшего брата, и не увидит его лица. Как же так получилось? Как он нашел Маргариту? Или она сама нашла его? Но откуда узнала, что Даниил существует?

Что же делать?

Выбора не было. Диана набрала номер Данилы, и впервые за двадцать два года услышала его голос.

— Казанцев, слушаю вас. — бесстрастно ответили ей. Ди отчаянно прижала руку к груди. Сердце молотилось, как безумное. Столько лет прошло… Что сказать? О чем им разговаривать?

— Здравствуй, Даня. Это Диана. — представилась она свистящим шепотом. И судя по повисшей напряженной паузе, Даниилу так же сложно было подобрать слова, чтобы ответить сестре. — Я знаю, что ты не ждал моего звонка. И вопрос, который я тебе задам, может показаться странным… Но… Скажи, с тобой все в порядке? Ты не ранен?

Прошло, наверно, минута, прежде, чем он ответил.

— Нет, я в порядке. А почему ты спрашиваешь? — холодный и незнакомый голос. Чужой…

— Откуда у Маргариты твоя визитка? — ледяным тоном спросила Диана.

— Мы случайно встретились пару дней назад. В кафе. Марго обедала со своим молодым человеком. Я сразу понял, кто она. Маргарита у тебя? Что случилось? Ее повсюду ищут. Она ушла от меня еще утром, сама не своя, потом пришел ее парень, устроил допрос. — сбивчиво говорил Даниил. Диана впитывала и анализировала каждое слово.

— Что ты ей сказал? — она закричала в трубку. Ее осенила страшная догадка, которая могла объяснить состояние племянницы.

— Ничего. — резко ответил Даниил, тоже повышая голос. — А вот ты, какого черта наплела ей о Мирославе? Зачем ты рассказала об ее болезни?

— А что мне было делать? Врать? Марго — большая девочка, и имеет право знать правду. Дань, она больна, понимаешь? И нуждается в помощи, в медикаментозном поддержании стабильного состояния. Марго должна была понять причину. Она приняла историю болезни матери сравнительно спокойно. Это ты спровоцировал срыв. Это после встречи с тобой Гоша пришла ко мне вся к крови и грязи с безумными глазами. Вспоминай, что ты мог ей такого ляпнуть, что она слетела с катушек.

— Не надо все валить на меня. — рявкнул Даниил. — Мы просто смотрели фотографии, потом Маргарита сорвалась и убежала.

— Ты придурок, Дань. Идиот. — сыпала ругательствами Диана, нервно расхаживая по комнате и не находя себе места. — Марго не дура, и не слепая… Черт возьми, ты думаешь, я ничего не знаю? Да, я все поняла еще до того, как Мира начала в бреду упоминать твое имя. Почему я отказалась общаться с тобой? Почему мама запретила звонить нам и приезжать? Неужели только, потому что ты уехал учиться и бросил нас, когда был нужен? Да, я знала, что это ты шлешь деньги, словно подачку, словно они могли чем-то помочь или исправить то, что ты сделал. Я послала тебе сообщение о смерти мамы и Мирославы только через год, после того, как их не стало. Я была противна сама мысль о том, что ты можешь явиться на похороны. Ты уничтожил нашу семью, ты убил мать, свою сестру, а теперь мешаешь жить Маргарите! Ты — просто чудовище, и мне стыдно, что я все еще твоя сестра.

— Не говори так. — хрипло отозвался мужчина. — Ты понятия не имеешь, как я прожил эти годы.

— Я мне плевать. Ты — живой и здоровый, а их нет. Из-за тебя! — Диана не собиралась щадить чувства человека, сгубившего жизни самых близких для нее людей.

— Ты ошибаешься, когда говоришь, что я живой. Я умер, Ди. С того момента, когда пришло сообщение о смерти Миры, я больше не живу. У меня ничего и никого нет, кроме чувства вины и презрения к самому себе. Я наказан. Пусть тебе не легче от мысли, что я страдаю, мне уже все равно…

— Какой же ты слабак, Дань. Слабак и трус. — с отвращение бросила Диана. — Жалеть себя — все, что ты умеешь. Там, где ты появляешься, мир катиться к черту. Что мне теперь делать? Упрятать Марго в психушку, позволить ей повторить путь своей матери? Ты этого добивался?

— Нет. Я… я хотел узнать ее. Снова почувствовать себя частью семьи. — с горечью и болью произнес Даниил. — Я понимаю, почему ты мне не сказала о Маргарите. И ты права. Я не должен был… Прости. Чем я могу помочь?

— У тебя есть номер мобильника парня Марго? Я думаю, что она… — Диана осеклась, до боли в пальцах сжимая трубку телефона. — На ее одежде кровь. Такое уже случалось. Она способна в гневе… Я не могу произнести это слово. Что, если он нашел ее? В таком состоянии Маргарита опасна.

— Не паникуй раньше времени. Она показалась мне очень влюбленной в этого парня, когда я видел их вместе. Я не думаю, что она способна причинить ему боль. Записывай номер… — Даниил продиктовал телефон Скворцова. — Может, мне приехать, Ди? — осторожно спросил он.

— Даже не думай. — холодно отчеканила Диана, глядя на неровные цифры на клочке бумаги. Смутно-знакомая комбинация. — Все, пока. Я надеюсь, что этот был наш последний разговор.

Ди резко прервала связь, и с опозданием спохватилась, что так и не спросила имя парня Маргариты. Набрав новый номер, она долго не решалась нажать кнопку вызова, прокручивая все возможные варианты разговора, если ей ответят…

Черт, как же страшно. Выдохнув, Диана послала вызов. Застыла в оцепенении, прислонившись плечом к стене, повернулась, слушая длинные гудки, прижалась лбом к оконному стеклу. Глаза не замечали того, что происходит за окном. Она словно ослепла.

На дисплее сотового появилось слово «разговор», означающее, что вызываемый абонент ответил. Диана не дала ему сказать ни слова. Сказалось напряжение. Начала первой.

— Здравствуйте, меня зовут Диана. Я тетя Маргариты. Ваш номер мне дал Даниил Казанцев. Скажите, пожалуйста, у вас все хорошо? — срывающимся голосом быстро проговорила женщина, закрывая глаза и мысленно читая молитвы.

— Нет, у меня все плохо, Ди. Марго у тебя?

Диана распахнула глаза, взгляд сфокусировался на маленьком мальчугане, играющем на детской площадке во дворе. Женщина перестала дышать, даже сердце на короткий период времени замедлило бег, а потом неровно рванулось, задрожало, причиняя физическую боль. Могла ли она ослышаться? Или обезумела так же, как Маргарита? Говорят, что если долго находиться рядом с душевнобольными, можно заразиться безумием. Неужели с ней именно это и произошло? Вся ее жизнь — сплошное сумасшествие. Как еще объяснить появление Даниила спустя тысячу лет молчания… и голос в трубке телефона, не узнать который она не могла.

— Ник? — хрипло спросила Диана.

— Я сейчас приеду, Ди. Она в порядке?

Женщина зажмурилась от дикой душевной боли, но справившись с приступом, ответила.

— Марго спит. Я вколола ей лекарство. Ты не пострадал? У нее кровь на одежде.

— Не моя. Это Берта.

— Берта? Что случилось? — очнувшись, спросила Диана.

— Я не знаю. Маргарита говорила, что не любит собак, но я не думал, что настолько сильно. — ответил отрешенный, лишенный чувств голос.

— Как же так, Ник? — прошептала Ди. — Как же так.

— Если бы я знал. — искренне ответил Скворцов. — Мне жаль, что ты узнала сейчас, в такой момент. Я хотел сказать, но Маргарита запретила. Давай, я приеду и мы поговорим.

— Ты ведь знаешь адрес…


Ему было девять, когда родилась Юля. Чудесная здоровая девочка с голубыми глазками-пуговками и золотистым пушком на затылке. Вся семья радовалась пополнению. И Никита был достаточно взрослым, чтобы испытывать ревность в маленькой сестренке, которую родители не спускали с рук и всячески баловали. Напротив, он принимал живое участие в воспитании младшенькой. Гулял с коляской, нянчился, когда мама отлучалась в магазин, стирал и гладил пеленки, с упоением улюлюкал и тряс погремушками над кроваткой. Родители не могли нарадоваться на ответственного и заботливого сына. Юленька поздно пошла ножками, поздно заговорила. Ни мама, ни брат не придавали этому особого значения. Беспокоился только отец. Проблемы начались, когда девочку отдали в детский садик. Она плохо привыкала, капризничала, не могла привыкнуть к горшку, сторонилась других детей. Никита, как умел, пытался помочь сестре. Водил ее на прогулку в парк, знакомил с ровесниками, но все его попытки заканчивались длительными истериками Юли. К четырем годам девочка стала совершенно неуправляемой, и отец забил тревогу. Он сам повел дочь к детскому психологу. Диагноз поставил в ступор всю семью. Никита отказывался верить врачам, мама тихо плакала, а отец, спустя три месяца, собрал вещи и уехал, по официальной версии — на заработки, но уже через два месяца по почте пришли документы на развод.

Так они остались втроем. Убитая горем мать, Никита и Юля, год от года теряющая рассудок. Дошло до того, что она не могла обслуживать себя, не следила за гигиеной, забывала надевать одежду или просто переставала двигаться, сутками лежа в кровати и глядя в потолок. Врачи настаивали на госпитализации, и только Ник верил, что они справятся своими силами с болезнью Юли. Лекарства приносили лишь временное облегчение. Несколько недель сравнительного покоя, и сестра снова срывалась. Вызов неотложки, интенсивная терапия, и Ник забирал сестру домой. Упрямец не мог смириться с мыслью, что его сестра не просто больна, она опасна. Мать трудилась с утра до поздней ночи, чтобы прокормить детей и заработать на лекарства для Юли. И, наверно, Эмме Скворцовой было в каком-то плане легче, чем старшему сыну. Полная занятость лишала ее возможности видеть, в каком аду жили дети. Угасающая Юля и Никита, отчаянно старающийся сохранить разум сестры. Тем не менее, Нику каким-то чудом удалось отлично закончить школу. На носу были вступительные экзамены в ВУЗ, который находился в полутора часах езды от поселка. Парень не представлял, как сможет оставлять сестру без присмотра на целый день, и принял решение о поступлении на заочное отделение, устроился на работу, думая, что облегчает задачу матери. Эмма Скворцова уволилась, чтобы сидеть с дочерью, но надолго ее терпения не хватило. Уже через полгода Юля оказалась в психиатрической лечебнице… После нападения на мать. В приступе гнева десятилетняя девочка ударила свою маму по голове хрустальной вазой. Мнение врачей было категоричным, даже Ник не смог убедить лечащего Юлию психиатра в том, что сам сможет позаботиться о сестре. И парень смирился. Он много работал, хорошо учился, а в редкие свободные минуты навещал Юлю в клинике. Это был настоящий ужас. Сестра не узнавала его, буйствовала и кричала. В итоге на время все визиты были запрещены. Только спустя полгода лечение стало приносить облегчение. Юля успокоилась, начала нормально разговаривать, ее речь приобрела логическую осмысленность. Теперь она радовалась каждому приходу брата, улыбалась, просила прощения, говорила, что не помнит, почему напала на маму, плакала, когда время посещения подходило к концу, и умоляла забрать ее. Каждый раз Ник уходил от сестры с тяжелым сердцем. Такое отчаянье читалось на детском личике девочки, когда она махала ему вслед своей маленькой ручкой.