Мэри-Роуз Хейз - Бумажная звезда

Сент схватил Веру за руку и потащил через весь вестибюль к двери, ведущей на улицу.

— Мы хорошо проведем время. Верь мне.

В не предназначенном для парковки месте стоял белый «Ягуар ХК-Е». Сент открыл дверцу.

Вера неохотно влезла в машину и села на удобное сиденье, обтянутое кожей шоколадного цвета. Сент сел за руль, а Вера вновь начала причитать, объясняя, что не хочет идти потому, что очень застенчива, не умеет общаться с людьми, особенно такими известными и богатыми.

— Они ничем не отличаются от простых людей.

— К тому же я ужасно выгляжу, — заметила Вера, уверенная, что все будут смеяться над ней и она сгорит со стыда.

— Ты выглядишь гораздо лучше, чем моя мать. Ты просто неотразима.

Сент включил зажигание, и мотор мягко заурчал. Он осторожно вывел машину на проезжую часть. Вера сидела ни жива ни мертва и думала, что отдала бы сейчас все на срете, лишь бы вернуться обратно в квартиру Спринг и провести остаток вечера у телевизора.

Сент вел машину быстро, но аккуратно. По радио звучала песня известной группы о любви к Калифорнии и о том, что снится им холодными ночами. Сент тихонько подпевал.

Вера была рада, что молодой человек не обращает на нее никакого внимания. Заведи он разговор, девушка вряд ли сумела бы поддержать его.

Она сидела и думала, что как по мановению волшебной палочки ее мечта осуществилась, что она похожа на Золушку, которой увлекся очаровательный принц и сейчас везет в роскошной карете на бал во дворец. Жаль только, что эта Золушка так напугана и не уверена в себе, но на ней хотя бы великолепное платье.

Они проезжали по Пятьдесят девятой улице.'«

Вера развернулась и посмотрела в заднее стекло, наблюдая, как в темноте исчезают очертания Манхэттена. На зубчатые башни небоскребов опускалась отливающая багрянцем грозовая туча. Вере это показалось очень красивым и впечатляющим, хотя она, как всегда, была не уверена в своей оценке.

Девушка бросила осторожный взгляд на невозмутимого водителя. Его черные волосы развевались на ветру, падая на лоб, мускулистые руки свободно лежали на руле, и лишь пальцы тихонько шевелились в такт музыке.

Почувствовав на себе взгляд Веры, Сент обернулся и улыбнулся ей. В свете уличных огней она вдруг увидела, что глаза у него не карие, а темно-голубые.

Внезапно Вера ощутила, как что-то дрогнуло в ее душе и по телу разлилась сладкая истома. Что бы ни случилось сегодня вечером, каким бы унижениям она ни подверглась, ей не забыть эту поездку.

«И он сказал, что я неотразима».

Вера вспомнила Старфайер и сенатора, целующихся в лимузине, вспомнила, как не давался ей этот поцелуй… Да, подумалось ей, а уж нарисовать, как они занимаются любовью, она бы никогда не смогла. Внезапно ей в голову пришла странная мысль: «А что будет со мной завтра? Буду ли я знать больше, чем сегодня?»

Может быть, именно сегодня предстоит узнать, что это такое, когда тебя целует и обнимает мужчина? Может быть, сегодня она и Сент…

Представив себя в его объятиях. Вера почувствовала слабость во всем теле. Девушка украдкой взглянула на своего спутника, туда, где обтянутый узкими джинсами возвышался тугой бугор плоти, и заерзала на сиденье. Но тут же спохватилась: «О Господи! Что же я делаю? Ведь я же вся взмокла от таких мыслей!»

Платье она надела на голое тело, и оставалось только надеяться, что на ткани не останется предательских следов.

Вера приказала себе не глупить. Кто может на нее польститься? Кому захочется целовать какую-то Веру Браун? Надо быть просто сумасшедшим.

От этих мыслей девушке стало грустно и сразу захотелось, чтобы дорога никогда не кончалась, а сказка длилась вечно.

И тут Вера поняла, что влюбилась.

— О'кей, беби, — произнес мужчина дрожащим голосом. — Давай посмотрим, что у тебя там.

— Согласна. Поехали!

Джо-Бет угрожающе оскалила зубы и начала игру. Она задрала высоко вверх ноги, обтянутые гольфами в красно-белую полоску.

— Первая буква — Д…

— Вторая — и…

— Третья — к…

— Четвертая и пятая — и, е…

У Джо-Бет теперь были ярко-рыжие волосы, заплетенные в тугие косички, на губах вульгарная красная помада.

Нейлоновая сетчатая футболка, не скрывавшая ее полные, крепкие груди, теннисные туфли и гольфы в красно-белую полоску — вот все, что на ней было.

— К… о… ш… к… и…

Мужчина средних лет, одетый в добротный дорогой костюм из легкой шерсти, тяжело дышал, и воздух с шумом вырывался через раздутые, побелевшие от напряжения ноздри.

— Продолжай! — закричал он охрипшим голосом. — Давай, давай, давай!

Он сидел, широко расставив ноги и возбуждая себя руками.

— ДИКИЕ КОШКИ!

— Дикие кошки! Ура!

Джо-Бет взмахнула в воздухе ногами. Мужчина подался вперед, его лоб покрылся каплями пота, глаза, казалось, вылезали из орбит. Пылкое воображение рисовало то, что таилось за треугольником светлых волос: жаркие влажные глубины женского тела, куда он так стремился.

— О Господи! — воскликнул мужчина и еще яростнее принялся массировать себя, со стоном заглядывая туда, где за крепкими ягодицами таилась вожделенная цель. Джо-Бет шире раскинула ноги, нарочно дразня его.

— Господи! Не может быть!

Случилось то, чего уже давно не случалось: у него на ладони осталось несколько капель липкой жидкости.

Джо-Бет, сведя к переносице брови и уперев руки в бока, встала перед ним.

— Ну что, доволен? Хватит с тебя?

Он умоляюще посмотрел на нее:

— Может, ты… ну пожалуйста… очень прошу…

— Что пожалуйста? — Джо-Бет окинула его холодным взглядом. — Хочешь, чтобы я поцеловала тебя там?

— Если ты не возражаешь…

— Возражаю. — Джо-Бет содрогнулась. — Еще как возражаю. Это мерзко.

Губы мужчины задрожали.

— Я знаю, но все же…

— Даже не думай об этом!

В долю секунды Джо-Бет натянула на себя короткую кожаную юбку, жакет цвета хаки и обмотала голову цветастым шарфом, концы которого свисали на плечи. Анжело настаивал, чтобы она носила этот шарф, так как с ним девушка больше походила на школьницу, которой, впрочем, и была всего лишь полгода назад.

Дрожащей рукой мужчина протянул ей пятидесятидолларовую купюру. Двумя пальцами она с отвращением взяла ее, словно нечто мерзкое.

Девушка с шумом захлопнула дверь.

В этот вечер воздух казался Джо-Бет таким густым, что его можно было резать, как сыр, температура все еще держалась на отметке девяносто градусов[5]. Джо-Бет трясло от возбуждения, сказывалось нервное напряжение. «Это больше никогда не повторится, — уговаривала она себя. — Никогда, никогда, ни за что на свете».

Как он ей был отвратителен, этот уверенный в себе мужчина, богатый бездельник, которого возбуждали только молоденькие девушки. Как вообще могут существовать на земле подобные типы?

Джо-Бет не раз говорила ему, как он ей отвратителен, как она его презирает. Да тот и сам все отлично знал. У него было особое чутье на человеческие слабости.

Как только земля терпит таких людей, как Анжело Примавера?

А что ей самой делать дальше?

Всего за полчаса она заработала три с половиной сотни баксов. В столовой же зарабатывала два с половиной доллара в час, плюс жалкие чаевые.

Конечно, если сделать над собой усилие и думать о чем-то постороннем, может, и удастся… Этим так легко зарабатывать деньги, но ведь это ужасно.

Именно так и попалась Мелоди Рос, но у Мел хотя бы был выбор, а у нее, Джо-Бет, выбора нет.

Мимо прошел мальчик-подросток, неся в руке транзистор. Его голова покачивалась в такт музыке. Он даже не взглянул на Джо-Бет. Навстречу попалась пожилая женщина с изможденным лицом, и Джо-Бет сразу вспомнила маму.

Глаза девушки наполнились слезами. От мысли, что она оставила ее одну в таком ужасном положении и даже не дала о себе знать, сердце Джо-Бет заныло. Но что можно сделать? Ведь ее разыскивают как убийцу. И что всего ужаснее, девушка никак не могла вспомнить, стерла ли отпечатки своих пальцев с этой статуэтки. Она помнит лишь лежащего у ее ног мертвого Флойда, мамина статуэтка вся испачкана кровью, на нежный лик Девы Марии налипли волосы отчима, а потом она убегает из дома, покупает билет на автобус до Нью-Йорка.

Поездка в Нью-Йорк обернулась для нее шестидесятичасовым кошмаром. Сначала она не осмеливалась выходить из автобуса, уверенная, что на каждой остановке ее поджидает полиция. Боялась разговаривать с людьми и всю дорогу притворялась спящей. Уткнувшись головой в стекло, она сидела на заднем сиденье, стараясь стать совсем незаметной. Где-то на середине пути автобус снизил скорость, пропуская полицейскую машину. Ее сверкающие огни и звук сирены пронзили темноту ночи. Джо-Бет сжалась, но полицейские проехали мимо, даже не остановив автобуса, и у нее отлегло от сердца. Понемногу девушка начала успокаиваться, и тут же напомнили о себе больное горло и ломота во всем теле.

Измученная и дрожащая, как в лихорадке, Джо-Бет снова и снова погружалась в кошмар, где Флойд хватал ее и она мчалась от него по бесконечному коридору, но каждый раз он ловил ее и прижимал к стене; девушка отбивалась и била его по голове маминой статуэткой, била до тех пор, пока лицо не превращалось в кровавое месиво, затем отчим падал к ее ногам, истекая кровью. Джо-Бет вздрагивала и просыпалась, сердце гулко стучало в груди.

Стараясь не заснуть, Джо-Бет считала часы, оставшиеся до Нью-Йорка: пятнадцать, двенадцать, десять. В Нью-Йорке она встретит Мелоди, она бросится в объятия сестры, и все страхи исчезнут.

Когда она добралась до Нью-Йорка, был уже вечер. Автобус опоздал из-за плохой погоды, было темно и шел снег.

Вест-Сайдский вокзал весь пропитался смесью всевозможных запахов: пота, жареного поп-корна, гарью выхлопных газов, от невообразимого шума кружилась голова.

Джо-Бет никогда не видела такого скопления народа. Люди всех возрастов, размеров и цвета кожи сновали взад-вперед, толкая друг друга и натыкаясь на нее, пока она оглядывала зал в поисках телефона. Однако Джо-Бет чувствовала себя здесь более уютно. Никто не замечал ее, никому не было до нее никакого дела, и страх постепенно исчез. Девушка была здесь лишней и оттого чувствовала себя невидимкой.