Парень вытягивает одну руку перед собой, разминая ее, потом руки меняются. Затем он балансирует на носках, словно разогревается перед тренировкой. Когда я замечаю второго полураздетого парня, головоломка складывается. Тайные поездки поздними ночами. Необъяснимые синяки на его лице. Истон, наверное, делает ставки на своего брата. Черт, Истон, наверное, и сам дерется, если вспомнить их спор на прошлой неделе.

– Я так и думал, что за нами кто-то едет, но Рид не стал слушать.

Я резко разворачиваюсь – за моей спиной возвышается Истон. И тут я сразу же ухожу в оборону, пока он не стал отчитывать меня за то, что поехала за ними.

– И что ты сделаешь, настучишь на меня? – насмешливо спрашиваю я.

Парень закатывает глаза, а потом подталкивает меня вперед.

– Давай, топай, шпионка. Это все из-за тебя. Так что можешь посмотреть от начала до конца.

Я позволяю ему подтащить меня к кругу и начинаю возражать.

– Это из-за меня? С чего ты взял?

Истон расталкивает людей и прокладывает нам путь вперед.

– С того, что ты привязала голого Рида к креслу?

– На нем были трусы, – бурчу я.

Не обращая внимания на мои слова, Истон продолжает:

– С того, что из-за тебя он был на таком взводе, как моряк, который сошел на землю после девятимесячного пребывания в далеких морях? Сестричка, в его теле сейчас столько адреналина, что остаются два варианта – либо подраться, либо, – он окидывает меня оценивающим взглядом, – потрахаться, а так как ты с ним трахаться не будешь, остается первое. Эй, большой братец, – зовет он Рида. – Наша младшая сестренка пришла на тебя посмотреть.

Рид резко оборачивается.

– Какого черта ты тут делаешь?

Я подавляю порыв спрятаться за массивной фигурой Истона.

– Да просто решила поболеть за семью. Вперед… – «Ройалы», чуть было не слетает с языка, но кто их знает, может, они пользуются вымышленными именами. Я поднимаю вверх кулак. – Вперед, семья!

– Ист, если это ты подговорил ее, клянусь, тебе будет очень больно.

Истон поднимает руки вверх.

– Чувак, я же говорил тебе, что за нами кто-то едет, но ты не слушал, потому что всю дорогу бубнил о том, что собираешься преподать кое-кому, – он кивает головой в мою сторону, – урок.

Рид стоит с хмурым видом. Ему явно хочется схватить меня и вышвырнуть вон отсюда, в темноту. Но прежде чем он успевает что-нибудь сделать, к нему подходит второй полураздетый парень, ноги которого похожи на два ствола дерева, и хлопает по плечу.

– Ну что, вся семья в сборе? Хочу закончить бой до того, как взойдет солнце.

Ярость в синих глазах Рида превращается в веселье.

– Каннингхэм, ты не продержишься и пяти секунд. Где твой братец?

– Ему отсасывает какая-то цыпочка. Но ты не бойся, Ройал. Я не стану бить тебя очень сильно. Тебе ведь завтра нужно продемонстрировать свое смазливое личико в «Астор-Парке».

– Ты, стой на месте. – Рид показывает на меня, потом на землю. – Пошевелишься, и тебе будет очень плохо.

– А то до этого было так хорошо, – огрызаюсь я.

– Хватит базарить, давайте деритесь, – выкрикивают из толпы. – Если бы я хотел посмотреть мыльную оперу, то остался бы дома.

Истон с силой пихает Рида в плечо, и Рид пихает его в ответ. Оба удара могли бы вырубить меня, но эти двое лишь смеются, как психи.

Каннингхэм пятится в центр круга и жестом показывает Риду следовать за ним. Рид не медлит. Они не пританцовывают, оценивая друг друга. Рид просто бросается на Каннингхэма, и минут пять они обмениваются ударами. Я вздрагиваю каждый раз, когда кулак Каннингхэма достигает цели, а Истон лишь смеется и болеет за Рида.

– Ставки на Рида – самые легкие деньги, которые я зарабатывал, – хвалится он.

Я обхватываю себя руками. Каллум говорил, что переживает темные времена, но знает ли он, что и его сыновья тоже? Знает ли он, что они приходят сюда и дерутся, чтобы избавиться от эмоций, которые заставляют их страдать?

И почему я так реагирую на это? Ладони, как и другие части тела, вспотели. Дыхание участилось, а сердце готово выпрыгнуть из груди.

Я не могу оторвать глаза от Рида. Его мышцы переливаются в лунном свете, и он настолько красив в этой животной ипостаси, что внутри меня поднимается нечто первобытное, только я не знаю, что с этим делать.

– Тебя это возбуждает? – понимающе шепчет мне на ухо Истон.

Я отрицательно качаю головой, но все мое тело кричит «да!», и, когда Рид наносит последний удар, от которого Каннингхэма подбрасывает в воздух и противник падает лицом в бетон, я знаю – стоит ему сейчас поманить меня пальцем, и я не откажу ему. Не в этот раз.

Глава 20

В поместье я возвращаюсь с Истоном на заднем сидении, потому что Рид всё бубнил, что не доверяет мне ехать одной. Мне хочется возразить, что я прекрасно добралась до верфи в полном одиночестве, но пока лучше промолчать. Рид явно не в настроении, чтобы с ним спорить.

После Каннингхэма он дрался с еще двумя парнями и победил обоих. По пути домой Истон посчитал выигранные деньги: получилось восемь тысяч. Это кажется каплей в море по сравнению с тем состоянием, которым они обладают, но Истон сообщает мне, что деньги, заработанные собственной кровью, куда милее сердцу.

Но на Риде ни царапинки. Думаю, у него не останется даже синяков. Настолько яростными и мощными были сегодня его удары.

Остановившись на подъездной дорожке, я глушу мотор, но остаюсь в машине, потому что Рид остается в своей. Истон не задерживается – засунув деньги в карман, он выпрыгивает из внедорожника и идет в сторону черного входа, ни разу не оглянувшись.

Когда Рид наконец вылезает из джипа, я делаю то же самое. Мы стоим в десяти шагах друг от друга, и наши взгляды встречаются. Ненависть в глазах Рида, его стиснутые челюсти – глядя на него, я ощущаю смертельную усталость. Я устала, но не потому что сейчас почти два часа ночи, а я встала в семь.

Я устала от ненависти, которая исходит от Рида каждый раз, когда он видит меня. Я устала бороться с ним. Я устала от игр, напряжения и нескончаемой вражды.

Я делаю шаг к нему.

Парень поворачивается ко мне спиной и исчезает за углом дома.

Ну нет. Только не сейчас. Он не сможет убежать от меня. Я не позволю.

Я бегу за ним и благодарю Бога за то, что вокруг дома загораются лампы с датчиком движения. Они ведут меня на задний двор и дальше, на тропинку, которая спускается к берегу.

У Рида фора в шесть метров и преимущество в том, что он прожил здесь всю свою жизнь. Ему с легкостью удается обходить валуны, разбросанные по пляжу, и вот он уже у кромки океана.

Я все еще бреду по гальке вперемешку с песком, а Рид уже скидывает обувь, стягивает носки и входит в воду. Похоже, ему плевать, что штанины промокнут.

Ночь поздняя, но не темная. Луна освещает красивое лицо Рида. Его плечи опущены, и он проводит руками по волосам, когда я, наконец, встаю рядом с ним.

– Разве мы сегодня не достаточно мучили друг друга? – В его голосе слышится усталость.

Я тяжело вздыхаю.

– Насыщенный был денек, да?

– Ты привязала меня к креслу, – сердито напоминает мне он.

– Ты это заслужил.

Какое-то время мы просто стоим в тишине. Я тоже сбрасываю кроссовки, шагаю вперед и тут же взвизгиваю, когда ледяная вода касается моих ног. Рид усмехается.

– Атлантический океан всегда такой холодный? – Вопрос сам срывается с языка.

– Да.

Я смотрю на воду и слушаю, как волны бьются о берег. Снова вздыхаю.

– Рид, это больше не может продолжаться.

Он молчит.

– Я серьезно. – Схватив за руку, я разворачиваю парня лицом к себе. Его синие глаза смотрят на меня без всякого выражения, но уж лучше так, чем с обычным презрением. – Я больше не хочу бороться. Я устала от этой вражды.

– Тогда уезжай.

– Я уже говорила тебе, я здесь, чтобы остаться. Чтобы учиться в школе, закончить ее и поступить в колледж.

– Так я тебе и поверил!

Я раздраженно рычу.

– Ты хочешь услышать от меня что-то другое? Отлично, мне есть что сказать. Я не спала с твоим отцом, Рид. И никогда не собиралась, потому что, во-первых, это мерзко, а во-вторых, это мерзко. Он мой опекун, и я ценю все, что он для меня сделал. Так есть. И так будет.

Рид, засунув руки в карманы, продолжает молчать.

– Сегодня на яхте мы с Каллумом только разговаривали. Он рассказал мне о моем отце, и если честно, я по-прежнему не могу разобраться в своих чувствах. Я никогда не встречала Стива, но услышав о нем столько всего, даже не знаю, понравился бы он мне. Но я не могу изменить тот факт, что он мой отец, понимаешь? И ты не можешь продолжать использовать это против меня. Я не просила Стива переспать с моей мамой, чтобы она забеременела, и я не просила твоего отца врываться в мою жизнь и привозить меня сюда.

Рид язвительно усмехается.

– Ты хочешь сказать, что предпочла бы по-прежнему снимать с себя одежду за деньги?

– Прямо сейчас? Да, – признаюсь я. – По крайней мере, я знала, чего ждать от жизни. Я знала, кому доверять, а от кого держаться подальше. Можешь говорить что хочешь о стриптизе, но никто, ни одна живая душа за все мое время работы в клубе не назвала меня шлюхой или проституткой.

Рид закатывает глаза.

– Ну да, это же такая уважаемая профессия.

– Это средство заработка, – парирую я. – А когда тебе пятнадцать и тебе нужно оплачивать медицинские счета твоей умирающей матери, это способ выживания. Ты не знаешь меня. Ты не знаешь ничего обо мне, и ты даже не пытался узнать, так что не тебе меня судить. Не тебе поливать дерьмом то, о чем ты понятия не имеешь.