У него больше не было работы. Впрочем, у него больше не было ничего. Это Борис отлично понимал, несмотря на шум в голове и «песок» в глазах, которые он не сомкнул всю ночь.

Сейчас он сидел в кресле, склонив набок свою голливудскую голову, и смотрел на экран. Но ничего не видел и ничего не слышал. В прихожей молчал телефон, его так никто и не включил со вчерашнего вечера. Стол, накрытый вчера, оставался в неприкосновенности – только красные розы поникли своими головками, превратившись в «эмблему печали». Да еще на ковре у ног Жемчужникова валялась пустая бутылка из-под виски «Блэк Джек».

Однако Борис Феликсович не был пьян. Он был потерян. Он потерял ответ на вопрос: что ему делать дальше? С того самого времени, как он начал ставить перед собой философские вопросы, такое случилось с ним впервые.

Внезапно его глаза широко открылись. Борису показалось, что он услышал знакомое имя... Неужели это все его наваждение? Нет...

– ...Список заказных убийств в столице пополнился очередным громким делом. Вчера вечером в самом центре Москвы неизвестные преступники в упор расстреляли из автоматов машину итальянского бизнесмена африканского происхождения Рэймонда Кофи. Кроме самого Кофи, жертвой кровавого преступления стала неизвестная женщина, которая находилась в машине в момент трагедии. Трупы сильно пострадали в результате возникшего пожара и взрыва автомобиля, что, безусловно, затруднит опознание. Однако на месте преступления были найдены фрагменты паспорта, выданного на имя Александровой Александры Александровны, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, русской. Милиция пока затрудняется выдвинуть четкую версию случившегося...

Обгоревший остов «Ауди» сменили другие сюжеты. Но Борис все еще видел дымящиеся останки машины, снующих вокруг фотографов и экспертов, носилки, накрытые простыней...

Неизвестно зачем он дождался конца выпуска и выключил телевизор. Теперь Борис был спокоен и деловит, он нашел ответ. Все предельно просто.

Он прошел в кабинет, сел к столу и что-то долго писал своим размашистым почерком. Потом отправился в ванную и тщательно побрился. Надел чистую рубашку. Глядя на него, можно было подумать, что он просто собирается на службу – как всегда.

Затем он открыл окно в кухне – оно открывалось проще других, – и, взобравшись на подоконник, шагнул на Кутузовский проспект со своего восьмого этажа.

32

Саша открыла глаза. В первые секунды ей казалось, что она все еще спит – только теперь ее затяжные кошмары, разноликие и разноголосые, сменились видом вполне безобидной комнаты. Саша была уверена, что никогда раньше не видела эту комнату, потому и решила, что это продолжение ее сна. Однако в следующие мгновения до ее ноздрей долетел божественный запах жареной ветчины, лука и чего-то еще, столь же восхитительного. Она жадно сглотнула слюну и поняла, что зверски голодна.

Где-то за приоткрытой дверью – предположительно в кухне – гремели посудой и насвистывали очень знакомую мелодию. Рэй?.. Нет, он вообще никогда не свистел, только мурлыкал свои негритянские песенки...

А почему, собственно, она говорит про Рэя в прошедшем времени? И что она вообще делает в этой незнакомой комнате с убогой мебелью и розовыми обоями в мелкий цветочек?! И кто это там на кухне жарит яичницу с ветчиной?..

Саша сделала попытку встать, но смогла приподнять только голову. Пододеяльник и подушка на ее ложе, которым оказался видавший виды диван, были под стать обоям. А в непосредственной близости от дивана она увидела раскладушку, застеленную серым солдатским одеялом. Значит, этот человек спал здесь, в этой же комнате. «Чем дальше – тем интереснее!» Следующим этапом девушка обнаружила на себе чужую ночную рубашку, а на запястьях – плотные повязки.

Большой квадратный будильник, который трещал на столе под окном, показывал без двадцати пяти одиннадцать. Так как за окошком весело посвистывали синицы, а сквозь занавеску пробивались яркие солнечные лучи, вопрос о том, утро сейчас или вечер, отпал сам собой.

Она лежала, глядя в облупившийся потолок, и вспоминала свой нескончаемый жуткий сон. Перед Сашей кружились в водовороте лица, фразы, события, и постепенно болезненные видения в ее мозгу отсеивались, выпадали в осадок, а реальность растворялась в ее крови едкой щелочью, проникала во все поры души и тела, заполняла все ее существо нестерпимой болью. Горло свело судорогой, и рыдания не могли прорваться сквозь него наружу. Но слезы находили дырочку, и розовая наволочка по обе стороны от Сашиной головы очень быстро намокла.

Она вспомнила все: отсветы пламени в пыльных окнах, голубоватую воду в ванне, которая потом стала красной, тупые ножницы. Громовые удары и треск выворачиваемой с корнем двери... Она знала теперь, почему Рэй не может быть здесь, и кто там возится у плиты.

Внезапно Александра представила, как он вытаскивал ее из ванны – голую, окровавленную и бездыханную, – и сжалась в комок от ужаса. Она подумала о том, как Стас перевязывал ее, приводил в порядок, напяливал на нее эту голубую рубашку, ухаживал за ней... Ведь все это, наверное, случилось не вчера – может быть, дня два назад или даже три.

«Господи, ну почему именно он, именно этот?! Пусть бы кто-нибудь другой, хоть совсем посторонний мужик, все было бы не так ужасно. Почему, вместо того чтобы погибнуть вместе с Рэем, я оказалась в полной власти этого типа? Почему он все время попадается на моем пути?! Да я же теперь просто умру, когда увижу его нахальные голубые глазищи!»

Она еще не видела сыщика, однако уже умирала от стыда – заранее. Но еще больше Саше было стыдно от того, что она может думать об этом, когда Рэя больше нет в живых. Однако она думала и о своих злоключениях с Вано, и о том, что хочет есть... Тут уж ничего не поделаешь!

Ей казалось, что в слезах и горьких раздумьях прошло довольно много времени. Однако, взглянув на часы во второй раз, девушка увидела, что большая стрелка переместилась всего-навсего на пятнадцать минут вперед. Рядом с часами Саша заметила маленькое круглое зеркальце в пластмассовой оправе и решила, что ей непременно нужно до него добраться. Сделав над собой усилие, она приподнялась на правом локте и левой рукой потянулась к зеркалу – через какие-то пузырьки и склянки, стоящие на краю стола. Когда до цели оставалось совсем немного, правая подвела, и Александра шлепнулась лицом в подушку, а будильник – на пол. Грохнувшись на цемент, прикрытый линолеумом, он издал короткий возмущенный рык и затих.

Свист в кухне прекратился, и через мгновение Вано возник в дверях. Саша лежала ни жива ни мертва, натянув одеяло до самых глаз.

Борода его нисколько не поредела, однако широкую улыбку под ней девушка все-таки заметила. На ее памяти такое случилось со Стасом Ивановым впервые.

– Привет, детка! Рад снова видеть твои зеленые глазки. А то дяде Вано уже надоело с тобой нянчиться. Сиделка из меня, признаться, не ахти.

– Привет, – выдавила Саша, пряча «зеленые глазки». – А тебя никто и не заставлял.

– Ну, вижу, ты совсем поправляешься! Уже не только глазки, но и зубки показываешь. Чуешь, какие ароматы? – детектив кивнул через плечо. – Небось, лопать охота?

– Умираю! – призналась Александра.

– Вот и класс. Сейчас я тебе кое-чего принесу. Только на многое не рассчитывай, тебе теперь к еде надо постепенно привыкать.

Он повернулся, собираясь выйти.

– Не надо мне ничего приносить, что я – инвалид?! Вполне могу выйти на кухню. Вот только...

Саша поискала глазами свою одежду, ни ничего похожего в поле зрения не обнаружила. Вано понял ее без слов.

– Увы, детка. Придется пока остаться в кроватке, об одежке для тебя я еще не побеспокоился. Не до того было. Да и вообще вставать тебе рановато. Ты хоть знаешь, сколько провалялась?

– Какое сегодня число?

– Восьмое января одна тысяча девятьсот девяносто девятого от рождества Христова. С Новым годом, детка!

– Ты не шутишь?

Бородач усмехнулся.

– Хороший вопрос. Боюсь, после всего, чем я занимался последние три недели, мне еще долго будет не до шуток. Дала ты дяде Вано прикурить! Только об одном молился, чтобы мне не пришлось пристраивать куда-нибудь твой симпатичный трупик. Согласись, вот это была бы шутка так шутка!

– А что со мной было? Неужели только это? – Саша робко показала на свои перебинтованные руки.

– «Только»! Этого, по-твоему, мало? Ты учти, детка, я все-таки не хирург. А тут еще посттравматический шок... Я же не мог ни свезти тебя в больницу, ни вызвать врача – соображаешь?

– Но почему?!

– Да потому, что Александры Александровны Александровой больше нет, дорогая моя! Ты погибла восемнадцатого декабря прошлого года, при взрыве автомобиля марки «Ауди», обстрелянного неизвестными преступниками. Разве ты еще не поняла?

Саша потрясенно молчала, во все глаза глядя на этого странного человека, который говорил ей странные, невероятные слова. Она погибла? Тут ей припомнились манипуляции Стаса с женскими сумочками в горящей машине... Наконец до нее дошло.

Вано подошел в дивану, опустился на корточки перед девушкой. Его глаза были совсем близко, и в них – опять-таки впервые – Саша заметила настоящую тревогу.

– Ты помнишь, что случилось?

Она кивнула, глядя прямо перед собой.

– Все помню. Амнезия гораздо чаще случается с героями телесериалов, чем на самом деле. Просто я не думала, что...

Голос изменил Александре, и она быстро отвернулась к стенке.

– Пойми, это был единственный выход. Они вычислили вас. Вернее, тебя. Эта бедная девчонка, которая подсела к вам в машину... Она тебя спасла, понимаешь? Она была немного на тебя похожа, в машине нашли твои документы... Теперь все считают тебя погибшей. Если б не это, они тебя все равно нашли бы.

– Да кто – «они»?! Ты меня с ума сведешь!

Саша давилась слезами.

– Неужели ты еще не поняла? «Они» – это те, с кем ты воевала в Воронске. Там тебе удалось их провести. И ты решила, что это все – победа! Ваша ошибка – твоя, Даньки, Рэя – заключалась в том, что вы отсекли несколько щупалец, позабыв о самом спруте. Потеряв Соколова – своего надежного человека в провинции, своего главного кредитора, – господин Кондрашов забеспокоился. А когда ты вплотную подобралась к Жемчужникову – его хозяин встал в стойку. Уж не знаю, как он пронюхал, что в деле надо искать твой след... Впрочем, дураком он никогда не был, и в умении сопоставлять факты и делать выводы ему не откажешь. Кондрашов навел справки и выяснил, что ты вышла на свободу еще в сентябре. Разумеется, заинтересовался он и обворожительной блондинкой Любочкой Вилниньш...