– Так. Но не только прошлое – его настоящее тоже. Оно может быть связано с прошлым, ведь такое не исключено.

– Не исключено...

– Лады! – Огромная фигура так резко остановилась перед их носами, заслонив свет трехрожковой люстры, что парочка заговорщиков отпрянула от неожиданности. – Мои условия вы знаете. Задарма я пахать не буду, тем более в отпуске. Так что, если ты не боишься разориться на этом, детка...

– Не боюсь, папаша. У меня недвижимость в провинции и небольшой печатный станок в Москве. По рукам!

Усы и борода погасили усмешку, но в синих глазах мелькнуло что-то похожее на удивление.

– Ну-ну... Что касается первого параграфа – всех этих судейских, – то тут особых проблем не возникнет. Народец все известный, кое к кому у меня и свой старый счет имеется. В общем, денька через три, я думаю, смогу тебе предоставить подробные досье на всю троицу. А вот с Жемчужниковым будет сложнее... Погоди-ка! – вдруг перебил он сам себя и вцепился в свою бороду.

– Что такое, Вано? – встрепенулся редактор.

– Погоди, погоди... Сдается мне, что по первому пункту мы имеем дело совсем не с троицей, а... Нет, количество клиентов еще нуждается в уточнении!

– Как это?! – в один голос вскричали журналисты.

Но сыщик уже никого не слушал и не слышал, он метнулся к компьютеру, защелкал кнопками. Машина запиликала, заурчала, на темном экране появились какие-то строчки...

– Ну, так и есть! В твоем дельце, – Вано взглянул на клиентку, – не обошлось без моего старого знакомца Геры Кривицкого – царство ему небесное!

– Это еще кто такой?!

– Ну как же! Герман Анатольевич Кривицкий, бывший второй секретарь Воронского обкома КПСС. Годы «правления» – восемьдесят шестой тире девяносто первый. А в следующем, девяносто втором, погиб в автокатастрофе при загадочных обстоятельствах. Наверное, свои же грохнули. Подозревался в коррупции и связях с мафией, в связи с чем находился под наблюдением ребят из большого серого дома на маленькой и неприметной улице Феликса. Ты догадываешься, о чем я, детка?

– Пожалуй, да... Я догадываюсь также, что в то время в «большом сером доме» еще служил Станислав Иванов, так?

Данька сделал ей за спиной сыщика страшные глаза, но бури, против ожидания, не последовало. Стас смотрел в глаза девушке все тем же ничего не выражающим взглядом.

– Ты догадлива. Полковник Иванов, он же Вано, подал рапорт об отставке десятого декабря девяносто первого. Но к твоему делу это не имеет никакого отношения. В отличие от вот этого телефонного разговорчика Геры Кривицкого. Взгляни-ка!

Детектив выделил строчку на экране дисплея, и Александра впилась в нее глазами.

– Видишь дату – тридцатое апреля? Тебе это о чем-нибудь говорит?

Еще бы... Тридцатое апреля девяносто первого! Уже двое суток она сидела под замком в «отстойнике» Центрального райотдела милиции, вместе с проститутками и бомжихами, сходя с ума от унижения, страха и неизвестности. Ее арестовали тем же вечером, когда она нашла Ольгу Жемчужникову в ванне убитой, и очень долго Саша не могла понять, как же они сумели выйти на нее так скоро... А второго мая, несмотря на праздничный день, ее перевезли в городской следственный изолятор, и сразу после праздников она встретилась с новым следователем – Сергеем Юрьевичем Мыздеевым.

– Так я и думал, – удовлетворенно кивнул Стас. – Значит, ты была уже у них в руках. Отличная подозреваемая, просто конфетка, лучше не придумаешь! И поскольку команда «фас!» была дана, прокуратуре оставалось только создать видимость следственной работы и быстренько передать состряпанное дельце в суд. Ну, а там настала очередь старого шакала Колчина. Этот всегда повернет любое дело так, как выгодно обвинению – конечно, если защита не подмажет как следует. Знаешь, им просто безумно повезло, что вся эта катавасия с Жемчужниковой произошла именно в Центральном районе! Конечно, и в других районных судах у прокуроров «схвачены» судьи, но такого экземпляра, как Колчин, еще поискать.

– Погоди, погоди! У меня голова кругом... Я не могу понять, почему вообще этот Кривицкий, или как его там, дал команду меня затравить?! Кто был он и кто я? Простая студентка! И преступление не какое-нибудь там – обычная бытовуха...

Саша вчиталась в светящуюся строчку на экране: две фамилии, дата, время разговора.

– А кто такой этот Соколов, которому он звонил? О чем они говорили?

– Соколов – тогдашний прокурор города. Сейчас посмотрим, о чем они говорили? А мы сейчас посмотрим. Если только...

Детектив щелкнул «мышью», и на погасшем экране появился светлый квадратик с надписью: «ФАЙЛ НЕ ПОДЛЕЖИТ ВОССТАНОВЛЕНИЮ».

– Увы! Этого я и боялся. – Вано вернул компьютер к исходной строке «Кривицкий – Соколов». – Пару лет назад была тут у меня одна заварушка... Ну, ты помнишь, Данька. В общем, с моей стороны больше всех пострадал компьютер. Что-то с памятью его стало...

– Но тогда как ты узнал, что тот разговор имел какое-то отношение ко мне?

– А вот эта память на что, детка? – Сыщик с довольной ухмылкой постучал себя по лбу. – Она у меня будет покрепче компьютерной, да и сама «коробочка» тоже. На твое счастье, я сам прослушивал тот разговор, и сейчас могу воспроизвести почти что слово в слово.

Александра не подала виду, что столь феноменальные способности произвели на нее впечатление.

– Ну, раз можешь – воспроизведи!

– Нет нужды. В нем не было ничего интересного. Ни фактов, ни фамилий – кроме фамилии пострадавшей, Жемчужниковой. Разумеется, Кривицкий не давал указаний строго осудить задержанную по этому делу студентку Александрову, – Вано усмехнулся. – Он был не такой дурак. Да он вообще вряд ли поинтересовался твоей фамилией. У меня создалось впечатление, что Герман действительно хотел только, чтобы прокуратура разобралась и нашла виновных.

– Ах, вот как?

– Именно так. Разговор был совсем недолгий – видишь? Четыре минуты с копейками. Кривицкий сказал примерно так: «Там у тебя, Михаил Петрович, есть одно дельце... Умышленное убийство в Центральном районе, пострадавшая – Жемчужникова. Так вот, у меня в этом деле свой интерес. Прошу тебя, разберись как следует. Кажется, менты подозревают девчонку, подружку пасынка убитой. Может, она виновата, а может, еще кто. Словом, разберитесь и накажите, чтоб по заслугам». Вот и все, пожалуй. Соколов отвечал, что с делом пока не знаком, но сегодня же познакомится и возьмет под личный контроль. Мол, пусть руководство не беспокоится, он все усек. Прокуратура разберется, суд накажет, а он, Соколов, доложит – все будет тип-топ. После этого они немного поболтали о погоде и о природе и распрощались. Я тогда, признаться, не обратил внимания на этот разговор, мы-то ждали совсем другого... Да в нем и не было ничего криминального, если разобраться. Попытка давления на прокуратуру? Нет, маленькая просьбишка, и только... Словом, об этом разговоре все забыли, как только его прослушали.

Вано щелкнул «мышкой», экран погас. Некоторое время Саша не могла выговорить ни слова, потрясенная относительностью всего происходящего на этом свете.

– Значит, этот тип, Герман Кривицкий, сказал, что у него «свой интерес»? Но почему?! Какое отношение он имел к Ольге Жемчужниковой?

Детектив приподнял пшеничные брови.

– А вот на эти «почему» ответа у меня пока нет, детка. В том телефонном разговоре на это не было ни намека. Но ответ, безусловно, есть!

– А что если дело не в самом Германе, а в ком-то из его родичей или друзей-приятелей? – выдвинул версию Кулик. – Если кто-то из них был знаком с Жемчужниковой, и довольно близко знаком?.. Кажется, я припоминаю: Борька как-то проболтался в сердцах о каком-то «служебном романе» своей мачехи...

– Служебный роман, говоришь? Постой-ка...

Стас вскочил из-за стола и опять заметался по комнате со своей трубкой в зубах.

– Вы сказали, эта баба, Жемчужникова, работала на заводе? На каком?

Александра в замешательстве пожала плечами, переглянувшись с Данькой. Внезапно редактора осенило:

– На электромеханическом она работала, как же это я сразу не «въехал»! Там она и познакомилась с Борькиным отцом, он был главным инженером.

– Так что второй служебный роман тоже имел место на электромеханическом заводе, верно?

Вано удовлетворенно хлопнул себя по ляжке.

– Ну что ж, детки, похоже, картинка складывается. Конечно, это только версия, она нуждается в проверке...

– Что, что?! – наперебой загалдели журналисты.

– Без паники. Я же сказал: только версия. Дело в том, что у Германа был здесь двоюродный брат – между прочим, с той же фамилией. Вот только имя, имя?.. В конце восьмидесятых Кривицкий-старший перетащил его с семьей с Западной Украины. И пристроил именно на электромеханический завод.

Саша снова переглянулась с приятелем, у которого за стеклами очков горел победный огонек. Да и сама она чувствовала – становится «теплее».

– Кажется, Кривицкому-младшему доверили конструкторское бюро, дали квартиру. Но вскоре в семье этого самого примерного братца-инженера произошел какой-то разлад. Из-за бабы, как это обычно и бывает. У нас были записи нескольких телефонных разговоров Германа, в которых он увещевал брата, упрашивал одуматься и так далее. Чем все закончилось, я не знаю, но было это примерно на рубеже девяностого-девяносто первого. Вот я и подумал, чем черт не шутит – может быть, эта самая ваша убиенная Ольга и была пассией Вадима Кривицкого? Вадимом звали братца, я вспомнил.

Они потратили еще с полчаса на обсуждение персоналий по разделу «благодарственные письма без подписи». Некоторые сомнения у Вано вызвала лишь кандидатура адвоката Елены Гольдштейн. По имеющимся у детектива сведениям, она пользовалась безупречной репутацией. Стасу пришлось даже включить свой компьютер еще разок, но он лишь подтвердил блестящую профессиональную память хозяина.

– Ладно, займусь ею вплотную. Может, что и выплывет. Но вот чего я не исключаю: Соколов мог повернуть дело так, что ей ничего другого не оставалось, кроме как стать пешкой в его игре. Уверяю тебя, детка, этот старый хитрый лис облезлый только с виду, а зубы у него очень даже острые!