Славик с Таней договорились созвониться через неделю. К этому времени Таня должна была купить билеты и знать точную дату прилёта.

– На сколько ты останешься? – спросил Славик.

– Не знаю! Пока не надоем вам! – засмеялась она.

Потом уже серьёзно добавила, что приедет дней на десять.

Да, всё-таки это было удивительно, невероятно. Настолько, что он забыл её спросить, прилетит ли она одна или с кавалером. Эта мысль теперь занимала Славика, и он ругал себя, что не спросил сразу. Прошла неделя, прежде чем они созвонились снова, и он смог задать Тане этот так волновавший его вопрос. Она на секунду замолчала, а потом сказала, что приедет одна.

Что-то задумчивое и немного грустное было в её голосе. И Славик решил, что они расстались. Он не мог бы сказать, почему он так решил, она ведь ничего такого не упоминала. И Славик, понятное дело, не спрашивал, только поспешил объяснить её приезд одной тем, что Таня наконец поняла, что не любит того, другого. Как может она любить такого человека! Да они совсем друг другу не подходят! А почему Славик решил, что они друг другу не подходят, он не смог бы объяснить, даже если бы его мнением на этот счёт кто-нибудь и поинтересовался.

Итак, этот день наступил! Славик не мог уснуть с вечера. Он всё ходил, пил воду, и торопил ночь. Таня прилетала под утро. Родители видели его волнение, и папа шутил что-то на тему Фигаро. Маша не так давно уехала с родителями в Крым к каким-то родственникам, которые готовы были принять их, так как у них был собственный домик. Может, потому что так быстро всё произошло, или от того, что Славик сам до конца не верил, что Таня приедет к нему на самом деле, он даже не сказал о ней Маше.

Но причем тут Фигаро, если Славик не видел Таню целую вечность?! То есть видел, конечно, на тех злополучных фотографиях, на которых не всегда чётко можно было разглядеть выражение её глаз.

Он привык читать по её глазам, идя с ней рядом и расспрашивая о прошедшей неделе во время учёбы в универе. Он знал, что если она хмурится, то что-то не совсем выходит с последней семинарской работой. Он понимал, что если она расстроена из-за какой-то оценки, то нужно сначала дать ей время помолчать, а потом осторожно спросить об этом.

Мир состоял из этих разговоров и обсуждения последних событий в универе. Их жизнь складывалась из обмена мнениями и планами на будущее. Пока это всё не оборвалось так внезапно, хотя они и были об этом предупреждены. Четыре года они продолжали общаться, зная, что Таня уедет, как только закончит учёбу. Может, они не верили в это до конца? Так привыкли к этому общению, что были уверены, что оно продлится несмотря на расстояние? Славик никогда не задумывался над этим раньше.

И вот новый виток их жизни. Таня приезжает к нему в гости в Питер, где он уже обжился до такой степени, что считает этот город своим. И снова можно строить планы, куда пойти и что делать. Можно говорить до ночи и рассказывать друг другу, что с ними произошло за это время. Можно даже не звонить Маше по вечерам, тем более, что там не всегда есть интернет и хорошая связь.

Таня

Таня летела израильской авиакомпанией Эль-Аль, и это значило, что в самолёте будут сотрудники безопасности, а во время завтрака подадут местную, уже полюбившуюся ей еду – хумус, много овощей, фруктов. Будут постоянно приносить воду – именно в Израиле Таня поняла, что нужно много пить.

Полёт был прекрасный. В самолёте было не так уж много людей, и от этого было уютно. Усталые пассажиры после прибытия в аэропорт среди ночи, гуляния по магазинам Дьюти Фри в поисках скидок на товары и прохождения проверки службы безопасности, дремали в креслах.

Заботливые девушки-стюардессы помогали рассаживаться группе пожилых религиозных горских евреев в соседнем ряду. Их было три пары. Они весело шутили и рассказывали, что в первый раз после развала СССР решились поехать в Ленинград. И самая молодая стюардесса, видимо, не совсем знакомая с реалиями бывшего советского пространства, спросила, далеко ли это от Санкт-Петербурга, куда они летели. И тогда эти бабушки и дедушки принялись ей объяснять, что Санкт-Петербург – это и есть Ленинград.

Таня улыбнулась и подумала, что тоже летит туда в первый раз.

Она уснула и проспала до завтрака. А после него объявили посадку.

Таня уже выглядывала в окно, когда они подлетали к Пулково, и теперь вовсю вбирала в себя глазами приближающийся город. Россия! Очень интересно.

Наконец на двух языках пилот попрощался с пассажирами. Религиозные пары потянулись к выходу. И Таня за ними.

Пройдя таможню, она пошла забирать свой багаж и там увидела пожилую женщину, тщетно старавшуюся ухватить с крутящейся карусели свою небольшую сумку. Старушка суетилась, и седые кудряшки на её голове колыхались, как листочки на ветру. Её серая клетчатая юбка колыхалась тоже. Таня ловко подхватила ручку старушкиной сумки, норовившей ускользнуть и поехать кататься дальше.

– Большое спасибо Вам! – обрадованно сказала женщина.

Она сразу же решительно взяла свою сумку, как будто боясь, что та опять от неё убежит.

Взяв свой чемодан, Таня устремилась за старушкой к выходу, где уже было довольно много встречающих. Слышались радостные возгласы приветствий. Старушка тепло распрощалась с ней. Они даже обменялись контактами. "Евгения Сергеевна" – прочла Таня на клочке врученной старушкой бумажки – и номер телефона.

– Если будет у Вас время и желание, обязательно позвоните мне, – улыбаясь сказала новая знакомая.

Это было очень приятно. Бабушка очень понравилась Тане.

Но где же Славик? Когда она увидит его? И Таня дальше закрутила головой.

И вдруг она заметила его. Он стоял высокий, сосредоточенно глядя прямо на неё. Видимо, её и привлёк этот взгляд. Он был такой знакомый, такой свой, что Таня очень обрадовалась. У неё как будто бы за спиной выросли крылья. Она шагнула по направлению к нему. Он тоже пошёл ей навстречу, и они сразу же оказались рядом, и обнялись, и оба рассмеялись этому.

– Таня! Как я рад тебя видеть! – он задержал её в объятиях на несколько мгновений, и это было так естественно, как будто так и должно было быть.

Знакомый низкий голос теперь звучал не в наушниках при разговоре по скайпу, и не в телефоне.

– Я тоже очень рада тебя видеть!

– Давай сюда сумку. Пойдём, я тут с родителями.

Это был неожиданный сюрприз! Они все вместе приехали её встречать! Таня только успела об этом подумать, как уже обнималась с тетей Валей. Дядя Саша с высоты своего роста наклонялся к ней и улыбаясь спрашивал, как она долетела.

– Всё прошло хорошо. Я очень рада вас видеть.

Потом они ехали к ним домой, показывая Тане мелькавшие за окном здания. Её чемодан ехал в багажнике. Таню посадили рядом со Славиком на переднем сидении, как почётную гостью, а родители устроились позади.

Так они и доехали. Только одно короткое происшествие привлекло внимание Тани в пути. Неожиданно зазвонил Славикин телефон, и на нём высветилась фотография девушки со светло-рыжими волосами до плеч. Девушка смеялась, закинув голову. Телефон сообщал, что звонит Маша.

Славик отклонил этот звонок, пробормотав: "потом перезвоню". Таня не придала этому значения, но краешком глаза увидела, что он смутился и нахмурился.

Семья Славика жила в просторной квартире в старом доме с высокими лепными потолками. Таня никогда и не видела таких домов.

У Мариных было три комнаты: спальня родителей, зал, и комната Славика, которую он великодушно отдал в полное Танино пользование.

Вход в это старинное здание на улице Марата был со двора. И снова Таня удивилась тому, как непохож был этот город на Ташкент и, тем более, на города Израиля. Всё здесь дышало стариной, было такое милое и уютное. И в то же время, чувствовалась причастность к бывшему Союзу.

Запах в подъезде был совершенно такой же, как в подъездах домов в Ташкенте. О, этот забытый запах человеческого жилья, вобравший в себя ароматы с кухни, где готовится что-то вкусненькое, запах деревянной мебели и шерстяных ковров! Интересно, что ингредиенты запаха менялись, а сам он оставался неизменным, как запах самой советской жизни, объединявшей огромные пространства всех бывших республик Союза.

Когда она сказала об этом Мариным, те закивали головами. Но при этом, дядя Саша добавил, что не скажи она об этом, они бы и не заметили, так привыкли они к этому запаху здесь.

Таня приехала всего на десять дней, но так уютно ей стало, когда, разложив вещи на полках в шкафу, специально освобождённых Славиком для неё, она села на его кровати и огляделась.

Комната была небольшая, но очень удобная. Почти во всю стену шло окно с широким подоконником. Потом Таня узнала, что во многих домах здесь были такие подоконники. Они показались ей очень удобными – хочешь, расставь горшки с цветами, хочешь – фарфоровые статуэтки, а можно просто сидеть там с книжкой до позднего вечера – в Питере летом были белые ночи.

Именно для того, чтобы скрыть свет, проникающий летом в комнату допоздна, на карнизе висела длинная тёмно-зелёная портьера из очень плотной ткани. Задёрнув её, Таня обнаружила, что комната полностью погрузилась в темноту.

Сегодня был удивительно тёплый день, совсем не похожий на предыдущие сентябрьские дни, как в один голос уверяли её Марины. Они сами вспоминали, как приехали сюда в июле, и это был такой холодный, дождливый день, особенно после ташкентского солнца и духоты, что им показалось, будто внезапно наступила осень.

Итак, это был её первый день в Питере. Таня устала с дороги – летела ночью, поэтому прилегла отдохнуть. Проснулась она уже ближе к вечеру, потянулась в кровати, и так здорово ей показалось, что она здесь, у друзей, знакомых с детства, что ей внезапно захотелось их увидеть, расспросить обо всём. Таня поспешно слезла с кровати и вышла из комнаты. Дядя Саша сидел с газетой, тетя Валя хлопотала на кухне, а Славика нигде не было видно.