Последние дни перед отъездом пролетели очень быстро. Они ещё успели съездить в осенний, пахнущий дождём и елями лесок и собрать там грибов. Эти дни запомнились Тане какой-то грустью и спокойствием. Грустью, потому что ей совсем не хотелось уезжать. Помимо её собственной семьи в Израиле, было не так много людей, знавших её с детства и способных поделиться с ней своими воспоминаниями о той поре.
Умиротворение же всё равно нашло её в сонном, погружающемся в позднюю осень городе. Вода Невы несла с собой холод приближающейся зимы. И ветер дул уже совсем не по-осеннему.
И вот настал день отъезда. Все немного притихли, когда Таня, собрав свой чемодан вышла из комнаты, в которой провела столько ночей. Это была комната Славика, и этим она была ей дорога. Сейчас эта комната казалась ей пустой и тоже наводящей грусть.
Было решено накануне, что Славик один отвезёт Таню в аэропорт. День уже клонился к вечеру, моросил небольшой дождик. Таня обняла на прощанье тётю Валю и дядю Сашу. Она теперь будет им звонить почаще и передаст от них своим родителям привет.
Молча они сели в машину. Помахали на прощанье Славикиным родителям, смотревших на них в окно. До аэропорта ехали молча. Дорога была скользкая. Чисто вымытый асфальт блестел чёрной лентой шоссе под ярко-жёлтыми фонарями.
– Позвони мне на следующий день, как долетишь, – прервал молчание Славик.
Его лицо было немного напряжённым, или это только показалось Тане?
– Конечно, я позвоню, – ответила она. – Ты уже завтра выходишь на работу?
– Да. Но ты всё равно звони.
– Я лучше позвоню тебе вечером.
– Хорошо, звони, когда тебе будет удобно.
Они разговаривали тихо, вполголоса, очень серьёзно, и оба думали о том, что же принёс им Танин визит, и, что самое интересное, конечно же, о том, что же ждёт их впереди.
Они обнялись, и Тане показалось, что Славик поцеловал её волосы, слегка коснувшись их губами. Но она не могла точно объяснить, было ли это на самом деле или только в её голове.
Славик
Зачем?
И снова в сумраке избыточном
Твои теряются черты.
И для чего портал тот пыточный,
В котором мне являлась ты?
И для чего те годы пройдены,
Если судьба нас развела?
И даже нет уже той Родины,
Что общею для нас была.
И нет уже той прежней лёгкости,
Дарящей чувство простоты,
Когда парили в невесомости
Все наши детские мечты.
Опять с годами позабудутся,
Уйдут во мрак потоки дней
Мгновений тех, что уж не сбудутся.
И тем лишь боль моя сильней.
***
До Таниного отъезда остались считанные дни. Они ещё успели съездить в Петергоф и погулять в лесу. Это время пролетело очень быстро.
И вот снова едет Славик в аэропорт, теперь уже не встречать, а провожать Таню. Он ничего толком и не помнил из того, что происходило в тот день, кроме самого отъезда – как медленно пустела обжитая за дни её пребывания комната, а её вещи послушно перекочевали обратно в чемодан. И вот уже чемодан стоит готовый, и Славик берёт его за ручку и тянет к двери.
Танин приезд в Питер был как подарок, как ответ на все его просьбы. Как будто бы на мгновение открылся портал и впустил Таню вместе со всеми воспоминаниями из их прошлой жизни. Он позволил им заново пережить и почувствовать все то, что, казалось, было утеряно навсегда. Но вот волшебство закончилось. Портал закрывался. Всё становилось на свои места.
Вечерело, и по дороге в аэропорт накрапывал унылый дождик. Они проехали через осенний город с глубокими лужами, в которые медленно, меланхолично кружась, опадала листва.
Листья клёнов, как растопыренные пальцы древесных ладошек плавали на поверхности чистой воды, превращая её в разноцветные речушки из зелёных, жёлтых, оранжевых и багряно-красных пятен. Вся эта палитра наводила грусть и предсказывала приближение скорой зимы.
И вот Славик снова стоит перед Таней в аэропорту. Они расстались без обещаний и планов на будущее. Ведь этого будущего по всем меркам у них просто не могло быть.
На прощанье Славик обнял Таню и тихонько поцеловал её волосы, надеясь, что она этого не заметит.
***
Таня
Самолёт прилетел под утро. Таня потёрла глаза, всматриваясь в серость за окном иллюминатора. Уже светало, когда, забрав свой багаж, она выходила из аэропорта.
Она села в такси, они выехали за пределы Бен-Гуриона, и только тут Таня по-настоящему почувствовала что вернулась – целая стена кустов бугенвиллеи встречала её на выезде.
Наверное, это было как-то связано с днём её приезда в страну. Первое, что поразило её и осталось в памяти – это каскады бугенвиллеи, разноцветные, с сочной зеленью листвы, растущие здесь повсюду. Впоследствии, ближе знакомясь с исторической родиной, где ей впредь суждено было жить, Таня узнала, что символ израильтян – это кактус.
Ей объясняли во время экскурсий и в ульпане, где она учила язык, что израильтяне в массе своей темпераментом, характером и неприхотливым образом жизни напоминают это растение, в изобилии покрывающее землю с незапамятных времён. Сабрами, то есть кактусами, называют детей, рождённых здесь. Местные жители действительно похожи на кактус – колючие снаружи и мягкие внутри. Коренному израильтянину ничего не стоит выйти из себя по малейшему поводу. Но он также быстро отходит, так как в душе всегда готов выслушать, прийти на помощь и поддержать.
Это действительно тонко подмечено, и это действительно было так. Но для Тани, присматривающейся к здешним реалиям и жадно впитывающей в себя новую жизнь, здешний народ напоминал собой именно бугенвиллею. Так же ярки и колоритны были эти люди, теперь окружающие её. Также живучи и выносливы они были, несмотря на ежеминутную угрозу уничтожения, питая и развивая эту землю, о которой мечтали веками.
И именно им была так благодарна эта земля, Эрец Исраэль, дававшая обильные урожаи круглый год, урожаи в пустыне, которая веками не рожала ничего, кроме этих самых кактусов и вечнозелёных кустарников, пока евреи не вернулись на свою потерянную родину, о которой, как заклинание, каждый год повторяли в Песах – "В следующем году – в отстроенном Иерусалиме!".
Да, кактус был символом евреев, в немногочисленном количестве оставшихся здесь, поддерживая дух тех, кто жил в рассеянии, но современным символом еврея, вернувшегося на историческую родину и заново возродившего эту страну, всё-таки представлялась Тане бугенвиллея, также завезённая сюда издалека, и сумевшая разрастись здесь, обретя новую родину. Таня надеялась, что со временем и она тоже приживётся здесь и будет называть эту маленькую страну своим домом.
Она вспомнила, как они так же ехали в такси из аэропорта в первый день их прилета в Израиль и увидели всю эту неувядающую красоту.
– Что это за цветы? – спросила Таня, с изумлением оглядываясь вокруг.
– Это бугенвиллея, – ответила мама, всегда интересовавшаяся растениями.
– По цвету напоминает скорее фуксию, – задумчиво сказала Таня.
– А она бывает самых разных оттенков.
И действительно, по дороге попадались белые, оранжевые и другие самые немыслимые цвета.
– Это бугенвиллея цвета фуксии! – засмеялся Антоша.
С тех пор именно этот контрастный вид бугенвиллеи – зеленое с ярко-розовым – приковывал Танин взгляд на улице. Уж очень эффектно было это сочетание. Оно привлекало внимание и казалось Тане неотделимым от её представления о стране.
Она только сейчас поняла, как устала от этой поездки. Наверное, это от того, что она желала получить так необходимую ей после расставания с Лёшей моральную подпитку, а вместо этого пережила ещё одно расставание со Славиком. А чего ещё можно было ожидать после стольких лет?
Таня поехала на поезде к Лизе. Очень не хотелось будить с утра папу, чтобы он её забирал. А Лиза уже встала и ушла на работу к тому времени, как Таня, усталая, с чемоданом ввалилась в её маленькую квартирку.
Ленни спал и был очень недоволен внезапным вторжением и сопутствующим ему шумом. Таня пошла в душ. Потом спала до обеда. Доедая суп, который она нашла в холодильнике у Лизы, Таня услышала звонок. Это был Славик. Они поболтали о том, как она долетела, потом о том, как проходит его первый рабочий день. За этим, казалось бы спокойным разговором была какая-то печаль, которую они оба пытались скрыть.
– Тебе понравился Питер? – спросил под конец разговора Славик.
Тане показалось, что он хотел спросить о чём-то другом, но так и не решился. Ещё ей показалось вдруг, что это сказал не тот Славик, которого она встретила в Питере, повзрослевший, уверенный в себе, а прежний Славик, её одноклассник, с которым она всегда чувствовала какую-то необъяснимую, мучительную недосказанность. "Вот почему я тогда от него отсела," – вдруг подумалось, как будто вспомнилось ей. Это прозрение не принесло ей никакого облегчения.
Они попрощались и что-то томительное повисло в воздухе, когда он отключился.
Ближе к вечеру вернулась Лиза, они пошли прогуляться по набережной. Вечер стоял тихий, море было спокойно, дневная жара улеглась.
Звонок прозвенел где-то дня через два. Таня подумала, что это снова Славик. Но на телефоне высветился незнакомый заграничный номер, и бодрый женский голос спросил по-русски:
– Татьяна Владимировна?
– Да, – удивилась Таня.
Никто никогда не звал её по имени-отчеству. Это вообще было не принято в Израиле.
– Здравствуйте, Вам звонит Вероника, секретарь Вашего недавнего знакомого Микрюкова. Николай Алексеевич хотел бы переговорить с Вами.
Таня удивилась ещё больше. Она даже готова была поднять вопросительно брови, как это делала Лиза, когда была сильно удивлена.
В трубке раздался голос Микрюкова:
– Таня, здравствуйте, – сказал он. – Вы просили так себя называть, – помолчав, добавил он.
– Да, здравствуйте, Николай Алексеевич.
"Бугенвиллея цвета фуксии" отзывы
Отзывы читателей о книге "Бугенвиллея цвета фуксии". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Бугенвиллея цвета фуксии" друзьям в соцсетях.