— У нас нет семьи, заруби это на своем носу!

— Мы живем в одном доме, делим быт и кровать… Кроме того, мы женаты. Любой юрист тебе скажет, что…

— Мне похер, что скажут юристы. И тебе желаю не питать надежд. То, что мы трахались — ничего не меняет. Я просто мотаю срок. Сечешь? Ты — на год моя тюрьма. И ничего больше.

— Тюрьма тюрьме рознь, мистер Уэллс. Давай не будем сравнивать мексиканское гетто с казенным домом где-нибудь в Швеции? Я уже тысячу раз предлагала тебе смотреть на это все проще.

— Да что ты?

— Да… Почему сразу тюрьма? Почему не санаторий? Годичный такой «ол инклюзив». Полный пакет…

Логан замер на первой ступеньке террасы. Прислушался к ночным шорохам, шелесту крыльев мотыльков, кружащихся вокруг горящей лампы, рокоту волн, стрекоту насекомых и ее вновь спокойному и размеренному дыханию. И было так просто поддаться искушению. Так, мать его, просто, но… Разве он мог позволить ей так с собой поступить? Разве он мог?!

— Нет, — отрезал мужчина. Открыл москитную сетку, дверь и скрылся в доме. Люк, дремавший у холодильника, вскинул голову, но, завидев хозяина, вновь опустил морду на лапы. Логан пошел проведать сына и, убедившись, что тот спит, сходил в душ. Карина тоже была где-то в доме. Он чувствовал ее присутствие.

Логан лег в кровать. Было адски жарко, несмотря на работающий кондиционер. И что-то подсказывало мужчине, что дело тут было не в температуре на улице. В ванной послышался шум воды, и он представил, что находится там… вместе с ней. Скользит ладонями вслед за стекающими по её телу каплями, проникает пальцами туда, где она влажная совсем не от воды. Логан застонал и уткнулся лицом в соседнюю подушку.

Когда Кори тенью мелькнула под одеяло, он едва сдержался, чтобы на неё не наброситься. Логан прислушивался к дыханию Кори, каменел каждый раз, когда она его задевала, ворочаясь. Пот хрустальным бисером выступал на висках, его лихорадило. Она уже давно спала, когда и он, наконец, смог забытья мутным, вязким, как патока, сном. Ему снился кошмар. Она снова взбиралась на ту долбанную водонапорную башню, карабкалась вверх. И он кричал от какого-то страшного предчувствия, и ничего не мог сделать, скованный в кандалах ужаса. А потом она падала вниз и разбивалась на сотни переливающихся в лунном свете брызг, словно была не человеком, а морской волной, налетевшей на камни. Эти драгоценные брызги разлетались в стороны, и он, отмерев, ловил их руками, наконец осознав их ценность, но все не мог поймать. И лишь вода солью оседала на его губах… Лишь вода оседала.

Тело подводило даже во сне. Как будто больше ему не принадлежало. Как будто он сам себе не принадлежал. Логан проснулся от ее стона. Тихого, приглушенного краем подушки, в который она вгрызалась. Он не помнил, как очутился на ней, в ней… А теперь не мог отказать себе в удовольствии видеть, как она закатывает глаза, кончая, отправляя и его за черту.

Бежать… Бежать от нее без оглядки.

Глава 20

Под утро в спальне стало даже немного прохладно. Логан поежился, натянул повыше простынь и недовольно нахмурился. В открытое окно проникал морской бриз. Он путался в парусе занавески, бился… принося с собой горький аромат океана и сочной травы.

— Нет, пап, мы не планировали здесь задерживаться… Не думаю, что Логан может позволить себе надолго бросить дела… Что? Я тебя не слышу, Камиль орет слишком громко…

Логан открыл глаза, поднялся с постели и с недоумением уставился на собственные содранные коленки. Идея трахаться на песке была не самой лучшей его задумкой. Дерьмо.

— Думаю, мы увидимся уже на следующей неделе. Почему бы нам не поужинать вместе? Приезжайте к нам…

Логан быстро оделся и вышел в кухню. Карина стояла у плиты, одной рукой помешивая что-то на сковородке, а другой прижимая к уху телефон. Завидя мужа, она улыбнулась, взмахнула лопаточкой и указала ему взглядом на стул. Естественно, Логан не стал садиться. Он не собака. Пожав плечами, Карина отложила лопатку, выключила плиту и пошарила в шкафчиках. Через пару секунд в его руках оказалась наполненная до краев чашка крепкого кофе, который он так любил. Не женушка, а просто мечта.

— Постой… что? Столсберг? Вот это новости! Почему же ты раньше молчал? Я всегда недолюбливала этого типа, брексит ему в жопу…

Интересно, много на свете женщин, способных, готовя завтрак, как ни в чем не бывало поддерживать разговор о перспективах роста британской экономики в условиях предстоящего выхода из Евросоюза? Логан невольно проникся. Отпил из чашки, с интересом наблюдая поверх ее краев за суетящейся Кори.

— Я не ругаюсь… — возмутилась она. — Что? — Отца интересует, что ты скажешь на то, что я порою ругаюсь.

— Это не самое твое плохое качество.

Глаза Карины весело сверкнули.

— Пап, он говорит, что будет любить меня, даже если я буду ругаться, как пьяный сапожник.

Логан закатил глаза.

— Да… конечно, я передам. Поцелуй Соню и мальчиков. Я тебе позвоню сразу, как мы вернемся.

Карина отложила телефон. Логан отвел взгляд. Спустился ниже… Черт! Колени Кори выглядели даже хуже, чем его. Он явно спятил, когда набросился на неё на пляже. Логан отставил чашку на стол:

— Ты промывала раны?

— Эээ… я залила их перекисью, а больше ничего не нашла.

— Нужно обработать поверхность, как следует. В том песке чего только не водится. — Он встал, открыл бар, в котором хранились неплохие запасы спиртного, и взял бутылку водки.

— Не рано ли?

— Очень смешно… — фыркнул Логан, бросая на жену короткий взгляд из-под ресниц, — давай, иди сюда, я обработаю.

— Завтрак остынет, — вяло возразила Карина.

— Трусишка! Ну же… Это совсем не больно.

Тяжело вздохнув, девушка подошла к мужу. Тот сел на стул и, обхватив щиколотку Карины пальцами, устроил ее стопу между своих широко расставленных ног. Не успела она и пикнуть, как он плеснул ей на коленку водки.

— Черт! — зашипела Кори. Логан склонился над ее раной и легонько подул. Да так и застыл, удивленный тем, что вытворяет.

— Давай вторую! — сердито пробормотал он. Карина безропотно подчинилась.

— Думаю, и перекиси бы хватило…

— А что вы здесь делаете? — зевнул заглянувший в комнату Тим, не дав Карине договорить.

— Обрабатываем раны. Умылся?

— Еще не успел…

— Тогда давай! И будем завтракать.

Тим пожал плечами и послушно поплелся в ванную. Даже странно, как быстро она нашла общий язык с его сыном. Но, может, это и к лучшему. У них не так много времени, чтобы побыть вдвоем, и было бы совсем хреново, если бы Тим испытывал неловкость.

Они позавтракали так и не съеденными вчера морскими гадами, которые после нескольких минут на сковородке оказались вполне съедобными, и снова подались на пляж. Глядя на резвящихся у воды жену и сына, Логан испытывал странные чувства. Так легко было представить, что это все на самом деле… Взгляд мужчины то и дело возвращался к её светящемуся счастьем лицу, которое стало еще более смуглым на солнце. Она притягивала его с какой-то ненормальной пугающей силой.

Не замечая, как Логан на нее смотрит, Карина откинула с лица пряди волос, которые ветер настойчиво бросал ей в лицо, стерла пальцами с щеки Тима песок и что-то сказала ему, улыбаясь. Тим поднял брови домиком, а потом засмеялся, держась за живот. Она так запросто с ним справлялась… И ужасно напоминала Логану его собственную мать, которую тот любил больше всего на свете. Ее и сестру. Именно мать подарила им относительно нормальное детство, именно к ней он и приходил со всеми своими проблемами и невзгодами. Именно она осушала слезы, когда отец в очередной раз отталкивал их от себя. Даже сейчас, спустя столько лет, Логан не мог понять, почему Барт так себя вел. Они же были его детьми! Плоть, мать его, от плоти! А он… он ломал их, калечил. Своим равнодушием и холодностью. Логан из трусов выпрыгивал, чтобы ему угодить. Чтобы получить от отца хотя бы крохи внимания и любви. Он тянулся к нему, он старался, но… за всю свою гребаную жизнь так и не заслужил хотя бы маленькой похвалы.

— Твой отец несчастный человек, Логан, — говорила мать перед смертью, — и никто не виноват в том, что он не сумел справиться с собственными комплексами. Он попал в наш круг лишь благодаря женитьбе на мне, и все последующее время наказывал меня за это. Наказывал за то, что рос на улице, в то время, как я за забором особняка в Бейкон-Хилл… В глубине души, несмотря на всю свою браваду, он до сих пор считает себя второсортным. Он барахтается в этой луже комплексов, и чтобы окончательно не утонуть, ищет второсортность во всем. В тебе, во мне, в Марси … Критикует, принижает, умаляет ваши достоинства и достижения. Ему намного проще опустить вас на свой уровень, чем самому подняться — ведь это потребует от него определенных усилий. Но знаешь, что? У него никогда не получится вас сломить. Вы сильные, смелые, дерзкие… Я в вас верю.

Неверное, его мать была в чем-то права. Но в тот момент её сильная Марси уже порядком подсела на дурь, а его самого несло бог его знает куда. Он бросил Гарвард и целыми днями лежал в своей обшарпанной комнате общежития, из которой его вот-вот должны были попереть, и разглядывал покрытый трещинами потолок.

А потом мать умерла, и его мир перевернулся.

Бежал ли он от любви? О да, чтоб его… Какого черта он вообще об этом думает?!

На живот Логана приземлилось что-то холодное и слизкое. Он резко приподнялся и увидел небольшую медузу.

— Какого черта?

— Пойдем с нами. Там весело! — улыбнулась, сверкнув глазами, Карина и, шкодливо закусив губу, запустила в него еще одним слизким комочком.

— Разве все нормальные женщины не брезгуют этой дрянью?

— Нормальные женщины? Где ты их видишь? — Карина развела руки в сторону и картинно осмотрелась по сторонам.