В самолете, в шикарном бизнес-классе, после взлета, она откинула спинку кресла, воткнула беруши в уши, натянула маску для сна на глаза, укрылась пледом и почти моментально отрубилась. И проспала практически весь полет, пропустив все ритуалы питания пассажиров.

Отца Арина узнала сразу, выхватив взглядом в толпе встречающих.

Он был выше всех ростом и все так же красив, статен и по-мужски привлекателен, очень импозантный, подтянутый, дорого и со вкусом одет. Он увидел ее раньше, чем она его, и смотрел на Арину такими же, как у нее, темно-синими глазами, странным, остановившимся взглядом, в котором смешалась радость, тревога и какая-то глубокая, очевидная боль.

Он не сильно изменился, сохранив свою немного поредевшую и поседевшую, но все еще роскошную шевелюру, уложенную дорогим мастером, и не состарился так уж явно и очевидно, не покрылся морщинами и возрастными признаками увядания, хотя какое увядание – молодой мужчина в расцвете лет, еще и шестидесяти нет.

Но какая-то невидимая печать болезненности витала вокруг него: излишняя худоба, умело скрытая грамотно и со вкусом подобранной одеждой, бледность кожи не то от пережитой глубокой душевной драмы, не то от физического недуга.

Арина остановилась, замерев, как только увидела отца, и все смотрела, смотрела, узнавая и поражаясь цепкости своей детской памяти. А люди шли мимо, задевая ее, локтями и чемоданами, а она не замечала, стояла и разглядывала его, чувствуя, как подбираются к горлу слезы.

И тут он двинулся вперед и пошел ей навстречу, игнорируя любые запреты и ограничители и, никем не останавливаемый, подошел к Арине совсем близко и сказал очень просто:

– Здравствуй, доченька.

– Здравствуй, пап, – задушенно пискнула она в ответ, справляясь с предательской слезливостью.

А он взял и обнял ее. И Арина, прижимаясь к груди отца, зажмурилась, и две крупные слезы скатились с ее глаз, и она торопливо смахнула их ладонью. Постояли, каждый справляясь с нахлынувшими эмоциями.

– Ну что, пошли? – спросил Аркадий Викторович, отпуская дочь из объятий и перехватывая у нее ручку чемодана. – Как долетела?

– Спала весь перелет, – скованно улыбнулась Арина, смутившись вдруг своей чрезмерной чувствительности.

– Тогда ты наверняка проголодалась?

– Ужасно.

– Ты предпочтешь ресторан или у меня дома поедим? Мы готовились к твоему приезду и организовали праздничный обед.

– Мне, наверное, сначала надо в гостиницу заселиться, – протянула с сомнением Арина.

– Я забронировал тебе номер, – уведомил ее отец и попросил: – Но я надеялся, что ты остановишься у меня в доме. Не дворец, конечно, все довольно скромно и далеко не помпезно, но места достаточно, чтобы не мешать друг другу. Предлагаю поехать домой, пообедать и поговорить, а потом ты решишь, как и где тебе будет удобней.

– Хорошо, – согласилась Арина.

Не дворец, и в самом деле, убедилась Арина, когда машина, в которой они ехали, повернула в распахнутые ворота.

Даже не «Дворянское гнездо», а вполне себе замечательный компактный кирпичный домик в два этажа с высокой мансардой, ненамного больше, чем дом Красногорских, а вот участок приличный, с грамотно разбитым мини-парком с цветниками, деревьями и декоративными кустарниками. Это только то, что она увидела вокруг центрального входа в дом, а что там еще сзади…

Дом с участком находился в поселке, расположенном, в общем-то, в черте города, и стоял на небольшой возвышенности. Как позже узнала Арина, из окон второго этажа открывался прекрасный вид на Тихий океан.

Красота, конечно, но не до нее было. Совсем не до нее.

В аэропорту Аркадий Викторович представил Арине своего шофера, солидного, спокойного, уверенного в себе мужчину лет пятидесяти, Константина Андреевича. Когда же они подъехали к дому, навстречу им вышла приятная, улыбчивая женщина, лет где-то за сорок, и отец представил ее:

– Знакомься, Арина, это наша незаменимая и прекрасная помощница по хозяйству Марина Максимовна.

– Очень приятно, – первой протянула руку Арина.

– Здравствуйте, – улыбнулась приветливо женщина, пожимая предложенную руку. – Очень рады, – и вдруг добавила прямо со слезой: – Мы вас очень ждали. Очень.

Арина даже немного напряглась от этого странного поведения.

– Марина Максимовна, – обратился к помощнице Аркадий Викторович, – Ариша с дороги, ей надо умыться, перевести дух, привести себя в порядок, проводите ее в комнату и помогите сориентироваться в доме.

Внутри, слава богу, обстановка не слепила роскошью, а была достаточно лаконичной, но не строгой, приятной, уютной и очень комфортной, и становилось как-то сразу понятно, что этот дом любят, в нем именно что живут, а не красуются на фоне обстановки.

Арина даже дыхание перевела незаметно, потому что раньше внутренне напряглась от этого импозантного вида отца – человека, давно привыкшего жить обеспеченно, от этого вальяжного Константина Андреевича за рулем дорогого, престижного автомобиля, а тут оказалось все не так печально и напряжно – теплый, уютный, располагающий дом без всякой помпезности.

Она не могла бы ответить самой себе, чего ожидала от встречи с отцом, каким мысленно рисовала его себе. Всякое предполагала она – от скромного работяги до… наверное, вот такого, как есть, – с домом, шофером и прислугой.

Да еще это его «мы ждали, мы готовились», и она подумала, что это «мы» предполагает наличие семьи – жены, детей.

Хотя все еще возможно и до конца непонятно. Может, семья и наличествует на самом деле и прибудет позже, занятая до поры важными делами.

Охо-хошеньки!

Арина посмотрела на себя в зеркало над умывальником в великолепной ванной комнате, соседствующей с большой, шикарной спальней, в которую ее определили. Потом она еще посмотрит более придирчивым взглядом обстановку. На первый, беглый взгляд ей все очень нравилось, а там увидим. А сейчас очень хотелось есть, аж подташнивало от голода.

Умывшись по-быстрому и приведя себя в порядок на скорую руку, Арина спустилась на первый этаж в большую гостиную-столовую, расположенную в самом центре дома.

Стол был накрыт всего на две персоны, но богато. Отец встретил ее у лестницы и пригласил широким жестом руки:

– Ну что, давай пообедаем? Марина Максимовна расстаралась, решив с ходу порадовать и угостить тебя дарами нашего края. А дары эти, как известно, в основном морские.

Он поухаживал за дочерью, галантно отодвинув перед ней стул, и занял место во главе стола.

– Крабов любишь?

– Наверное. – Арина все никак не могла расслабиться, невольно смущаясь, тушуясь и чувствуя сковывающую неловкость. – Я ела их несколько раз и только в салатах.

– Вот сегодня и определишься. Свежего нет, не сезон, но Марина Максимовна сама делает засолки, когда идет вылов краба. И сегодня у нас краб представлен в нескольких блюдах.

– Ух ты, – без особого восторга произнесла Арина.

– Ариш, – внезапно попросил отец, – расслабься, пожалуйста, и чувствуй себя как дома, а не в гостях. И постарайся не нервничать.

– Я постараюсь, – кивнула она, – но это сложно. – И пояснила несколько путано: – Мы давно не виделись. Я тебя совсем не знаю, мне сложно.

– Да, – кивнул он, – я понимаю. И все же постарайся расслабиться. Расскажи мне о своем бизнесе. В общих чертах я знаю, как все это вышло и получилось, мне Анна Григорьевна рассказывала, но хотелось бы услышать, что называется, из первых уст и подробности.

– Тебе на самом деле интересно или это просто прием такой, чтобы сгладить нашу общую неловкость? – несколько задиристо спросила Арина.

– Мне интересно абсолютно все про тебя и твою жизнь, – очень серьезно ответил Аркадий Викторович и посмотрел ей в глаза.

– Ну хорошо, – шумно вздохнув, согласилась Арина, – значит, про бизнес.

И начала рассказывать про случай с днем рождения Никитки, в общем-то, изменивший ее жизнь, про то, как она начинала, как развивала свое дело. И постепенно, исподволь и очень умело направляемая вопросами отца, и не заметила, как увлеклась, рассказывая о своем коллективе, о достоинствах и недостатках каждого, о своих успехах на данный момент и какие мысли-идеи имеет по поводу дальнейшего развития.

И великолепный обед пролетел за их разговором совершенно незаметно.

– Так, – вдруг опомнилась Арина, сообразив, что проболтала достаточно продолжительное время, опомнившись, когда Марина Максимовна забрала стоявшую перед ней и давно опустевшую тарелку. – Кажется, я несколько увлеклась. Думаю, я пролетела свыше шести тысяч километров не для того, чтобы болтать о себе и своей жизни.

– Мне было бы очень приятно узнать о твоей жизни поподробней и как можно больше, – улыбнулся ей отец.

И только теперь она заметила, что за время обеда он как-то явно осунулся, побледнел чуть больше прежнего и устал, но определенно старался бодриться.

– Пап, – очень серьезно потребовала объяснений Арина. – Кажется, самое время объяснить, зачем ты меня вызвал? – И спросила напрямик: – Ты болен?

– Я болен, – не стал отпираться Аркадий Викторович, – но я попросил тебя прилететь не из-за своей болезни. Вернее будет сказать: при всех прочих, это обстоятельство оказалось решающим. Мне надо сейчас сделать укол, это не займет много времени, а после мы устроимся поудобней, и я постараюсь тебе все объяснить самым подробным образом.

Действительно, он отсутствовал не более десяти минут, за которые расторопная и энергичная Марина Максимовна успела убрать со стола, категорически отказавшись от предложенной Ариной помощи, и накрыла к чаю небольшой столик у двух кресел, стоявших возле камина.

Отец вернулся чуть более бодрым, чем уходил, указал Арине на кресло, сам сел в соседнее, помощница принесла большой керамический чайник, какую-то закусочку, разлила по чашкам ароматно пахнущий темно-янтарный чай и удалилась.

Аркадий Викторович взял в руки блюдце со стоявшей на нем чашкой, сделал небольшой глоток и долгим, задумчивым взглядом посмотрел на горевшие дрова в камине, которые успела разжечь ну очень скорая домработница.